Ознакомительная версия.
– Занятный субъект! – вступил в разговор второй гаэлянин, точная копия первого. – Андрахт, – он обратился к первому, – исполни пожелание гостя.
Андрахт кивнул, интерьер зала стал меняться, колонны сменились полукруглыми арками, туман пропал, уступив место сиянию наподобие северного. Но главное, под под Квинкером образовалась дорожка наподобие беговой. Мерцающая, переливающаяся странными соцветиями, она начала двигаться так, что несчастному пенальцу приходилось перебирать ногами.
– Эй! Что за фигня! – возмущённо прокричал Квинкер, но ему никто не ответил, а течение дорожки стало быстрее. Жабоид пытался спрыгнуть с назойливой ленты, но как ни старался, та неизменно оказывалась под ним.
– Послушайте, – я поднял руку, обращаясь к гаэлянам, – он, – я указал на задыхающегося жабоида, – вовсе не хочет двигаться.
– Как, – удивился Андрахт, – совсем?
– Нет, нет, – поспешил исправиться я, – я имел ввиду двигаться не постоянно, а время от времени.
Гаэляне задумались, я про себя отметил, что надо осторожнее подбирать выражения, потому что гаэляне всё воспринимают буквально, а такая особенность вкупе с их дружелюбием может уморить кого угодно, что наглядно показал пример с Квинкером. Тот из последних сил материл гаэлян, их технологии и всю цивилизацию в целом.
Гаэляне же, как я понял, обидчивыми не были, они вообще были лишены каких-либо эмоций. Вероятно, посчитав их штукой нерациональной, просто искоренили в себе. Во всяком случае, оскорбления Квинкера они пропустили мимо ушей и даже, посовещавшись, остановили чудо-ленту, которая вскоре растворилась.
– Премного благодарны! – квакнул пеналец, едва отдышавшись, и присовокупил к благодарности пару матерных фраз.
– Мы рады приветствовать вас на нашей планете! – повторил Андрахт.
– А уж мы-то как! – не унимался жабоид, я ткнул болтуна в бок, нельзя же без конца испытывать терпение хозяев, тем более, ещё неизвестно, что у них в голове.
– Что привело вас в наши края? – спросил молчавший до того третий гаэлянин.
– Бегство, – честно признался я.
– От кого?
Как объяснить тем, кто проповедует доверие и непротивление злу, что это самое зло существует. Я всё же решил попытаться.
– Есть один тип, он – маньяк и убийца, и он преследует меня, чтобы убить. Вернее, – я обвёл взглядом друзей, – всех нас.
– По какой причине? – продолжали допытываться гаэляне.
– Ни по какой, – пожал я плечами, – просто он ненормальный.
– Ненормальность – не порок, всего лишь отклонение от нормы. Что же касается причины, то она должна быть. Впрочем, это не важно, важны следствия.
– В смысле? – напрягся я, не желая лезть в философские дебри, куда, как показалось, меня втягивали.
– Каждое действие рождает следствие, а следствие не бывает плохим или хорошим. Оно становится важным! – окно в теле гаэлянина замерцало, у меня от подобных выкладок заныло в затылке.
– Бред сумасшедшего! – сделал вывод жабоид, и не согласиться с ним было трудно. Вслух я этого не сказал, только спросил:
– Что же важного в том, что меня, к примеру, убьют?
– Разве это не важно? – переспросил гаэлянин, окончательно загнав меня в тупик.
В общем, какую только галиматью не используют в качестве мировоззрения. У гаэлян, в двух словах, примерно такая: ничего нет плохого, есть только важное. Нет, ради бога, если такое нравится, исповедуйте. Только меня увольте, не хочу я быть мёртвым в смысле важности бытия.
– Кстати, о важном, – осенило меня, – у меня есть сведения, представляющие интерес для всей гаэлянской расы!
– Говори, – кивнул Андрахт.
– Видите ли, – замялся я, изображая сомнение, – информация слишком важная, чтобы говорить о ней во всеуслышание. Я хочу сказать, – видя недоумение гаэлян, поспешил поправиться я, – что, в ваших же интересах рассказать всё следует вашему президенту. Или премьер-министру. Губернатору, на худой конец…
Как называются у гаэлян их правители, я не знал, поэтому оперировал человеческими должностями, что же касается важных сведений, разумеется, ничем подобным я не располагал. Обычный блеф, призванный заинтриговать оппонента, что мне, кажется, удалось. Как выкручиваться потом я ещё не придумал, но рассчитывал на врождённую изворотливость и везение, которые не раз меня выручали.
– Мы могли бы, – проговорил Андрахт после короткого совещания с коллегами, – прочесть твои мысли, это нетрудно. Но с некоторых пор мы стараемся этим не увлекаться.
– Почему? – спросил я, испытывая облегчение оттого, что в моей голове не будут копаться.
– Потому что мысли непостоянны, они не дают полного представления о намерениях, кроме того зачастую они бывают путанными.
Это да, я и за собой замечал, порой такого надумаешь, хрен потом разберёшь, что правильно, а что – нет.
– Так и я говорю, давайте всё расскажу вашему, как его… – я посмотрел на гаэлян, ожидая подсказки, должен же быть у них главный.
– Грандольф, – подсказали мне.
– Во-во, – улыбнулся я, впрочем, радовался я недолго.
– Добиться аудиенции у грандольфа достаточно сложно, – проговорил Андрахт, – для этого нужна веская причина.
– Она у меня есть! – вставил я.
– Кроме того, посетить его может лишь тот, кто доказал свою лояльность гаэлянской расе.
– Это как? – у меня заныло в затылке, облапошить гаэлян оказалось не так просто.
– Есть разные способы: стать приверженцем нашей идеологии, принести себя в жертву, выполнить миссию…
Я задумался, стать галактическим всепрощенцем – не по мне, пиратское воспитание, знаете ли, не позволяет. Принести себя в жертву – об этом вообще нет смысла говорить, как я, принеся себя в жертву, предстану пред светлы очи грандольфа? Разве что в качестве привидения. Остаётся выполнение миссии.
– Вы что-то говорили про миссию, – я посмотрел на троицу.
– Миссия, – задумчиво проговорил Андрахт, – существуют некоторые ограничения, связанные с личными показателями.
Я нахмурился, личные показатели, я совершенно забыл о собственных характеристиках и давно не заглядывал в коммуникатор. В тюрьме в этом не было необходимости, потому что умения и навыки там нивелировались, а после у меня просто не было ни одной спокойной минутки.
Неожиданно над постаментом гаэлян замерцало пространство, через мгновение там оформился объёмный экран. Сквозь мерцание проявилось моё изображение, снизу возникла надпись «Скрайд», сверху в арийском стиле перечислялись мои характеристики: пират, характер неуступчивый, сложный, пятый уровень, репутация – двести десять единиц, звание – Шкипер. Любит риск, женщин, удачлив.
Ознакомительная версия.
