и ушел… в кормильню!
– Я устал и был голоден, – хмыкнул Арнгрим. – Разве не лучше пить и отдыхать, чем куда-то тащиться, клясться перед ликами богов и мучить больного отца?
Дарри закатил глаза.
– Ты, похоже, не понимаешь. Все изменилось! Ты теперь не Утопленник, от которого шарахаются как от про́клятого. Ты – Арнгрим-из-моря, любимец богов. Люди считают твою удачу невозможно большой! Именитые люди Ярена скоро начнут сватать за тебя своих дочерей. Всякий викинг будет счастлив отправиться в набег под твоим знаменем. Я послушал, о чем люди судачат на торгу… Все считают, что ты под особым покровительством кого-то из высших морских богов. Может, Ран Владычицы Бурь, а может, даже… – Дарри многозначительно помолчал, – и самого Ньорда!
Арнгрим вдруг расхохотался.
– «Я всего лишь жрец небесных богов, – произнес он. – У меня нет ответов…»
– Что? – удивился Дарри. – Это кто так сказал?
– Ньорд. Так сказал мне Ньорд…
Дарри онемел. Крум бросил на него выразительный взгляд, как бы говоря: «Теперь понимаешь?»
Но младший Хальфинн все еще не понимал.
– Если ты утверждаешь, что говоришь с богами, – кто я, чтобы не верить тебе? И все же что будет с Яреном?
– Не поверишь, Дарри, – с какой-то печальной насмешкой ответил Арнгрим, – именно об этом я сейчас и думаю. О судьбе Яренфьорда. Что я могу сделать для него… И хочу ли… И зачем бы это мне…
– О чем ты? – насторожился Крум.
Почему-то ему подумалось: Арнгрим говорит вовсе не о том, стоит ли ему становиться ярлом…
А тот, глядя на старшего Хальфинна своим новым, немигающим взглядом, произнес:
– Какое мне дело до жизней тех, кто много лет отвергал меня и желал моей смерти или изгнания?
Крум открыл рот… и закрыл его, не зная, что сказать.
От слов Арнгрима веяло непонятной жутью.
«Он говорит так, словно волен карать или миловать… Словно завтра Ярен может не проснуться, а то и вовсе исчезнуть по его слову… Арнгрим, я знаю и люблю тебя с детства. Столько лет я заботился о тебе, защищал, берег тебя и твою семью… Что сделало с тобой море?!»
– Ты так говоришь, будто тебе нет дела ни до кого в Ярене, – проговорил он вслух. – Но подумай, неужели во всем фьорде нет тех, кого ты считаешь своими людьми, кто тебе дорог?
Арнгрим, глядя на него, наконец моргнул.
– Славуша, – сказал он. – Ну конечно.
Одним глотком сын ярла допил пиво и встал.
– Собирайтесь, братья! Нынче до заката я хочу оказаться дома, на Маковке. Я соскучился по жене.
* * *
Они покинули Ярен и до самого заката шли на веслах вверх по фьорду. Солнце уже село. Снег на вершине горы Исцеления еще полыхал алым, но седловина, в которой дремал ледник, уже погрузилась в ночную тень.
– А вот и Маковка! – воскликнул Дарри, указывая на правый берег. – Смотри, в твоей усадьбе зажгли огни! Они встречают нас!
– Гребите дальше, – приказал Арнгрим.
В недоуменном молчании «Красный Волк» миновал пристань и устремился к самой вершине фьорда, где среди залитых сумерками лесов чернел язык весеннего оползня.
– Брат, близко подходить не станем – как бы не напороться на камень, – предупредил Крум.
– Пристаньте где сумеете, я сойду на берег, – ответил Арнгрим.
С трудом удалось углядеть в густых потемках подходящее место. Арнгрим первым спрыгнул на сырую гальку. С собой он ничего не взял, даже оружия.
– Возвращайтесь, – приказал он. – Встретимся дома, в усадьбе.
Гребцы и воины проводили уходящего в одиночку вождя изумленными взглядами.
– Чем мы провинились? – огорченно произнес Дарри. – Почему он не взял с собой даже нас?
– Никому нельзя следовать за ним, – сказал Крум. – Он идет к богам.
И повел корабль обратно к усадьбе – туда, где темный берег был расцвечен огнями.
Арнгрим взобрался на гребень морены. Деревья, придавленные осыпью, уже умерли, их голые ветки напрасно тянулись к небу из-под завалов.
Небо усыпали звезды. Всходила луна, заливая все вокруг голубым светом. Арнгрим поднял голову и взглянул на ледник, нависающий в седловине между двух гор, светящийся в лунном свете, – и ему показалось, что ледник тоже смотрит на него.
«Он готов сойти в любой миг, – подумал Арнгрим. – Он как волк перед прыжком… Как стрелок с натянутой тетивой… Легчайшее движение – и соскользнут пальцы, и стрела устремится в цель…»
Пятна снега вокруг встречались все чаще. На морене было светло, как днем. Внизу драгоценными синими камнями ша́яли новые озерца из растаявшего льда. Морена дышала холодом, скрывая под каменной шкурой ледяное нутро…
Арнгрим поднимался все выше. И вот морена закончилась. Дальше были только снег и лед.
Перед внутренним взором Арнгрима проносились ужасающие видения. Он почти наяву видел, как рушится ледник. Не хватает лишь крохотного толчка…
– Ради отца, который от меня отказался, – заговорил Арнгрим, воздевая руку. – Ради братьев, пытавшихся меня убить!
Застывший над ним Ледяной Дракон затих, прислушиваясь.
– Ради всех жителей Яренфьорда, считавших меня драугом, жаждавших моего изгнания!
Вскоре Арнгрим ощутил, как еле заметно дрогнула земля у него под ногами. А затем где-то очень далеко возник глухой рокот.
– Ради моей нищей усадьбы, ради скудной почвы в Маковке, которую я вспахивал столько лет…
Арнгрим держал напряженную руку поднятой, дожидаясь нужного мига. Далекий рокот медленно нарастал. Над челом ледника возникло едва заметное белое облачко…
– Я взываю к тебе, Ледяной Дракон! Вспомни свое истинное родство!
Облачко разрасталось. Земля дрожала все сильнее.
– Вспомни, как ты был морем! Как стал морским туманом, вознесся облаками, выпал снегом…
Рука Арнгрима сделала резкое движение влево.
– … Из воды ты вышел, в воду вернешься! Заклинаю тебя, Ледяной Дракон: ступай в море!
Белое облачко запнулось о скальный выступ, снизу казавшийся совсем небольшим… И начало уменьшаться.
Понемногу стал затихать и отдаляться грохот обвала. Своей волей Арнгрим изменил его путь, направив в соседнее ущелье с дикими крутыми склонами, где не было ни усадеб, ни деревень.
Снежный поток пройдет, поднимая ветер, ломая деревья, убивая зверей и птиц. Он вырвется в море, вздыбит большую волну, которая уйдет вдаль, не причинив людям вреда…
И вот умолк далекий гром, но ледник все еще глухо ворчал и шевелился под ногами Арнгрима, словно растревоженный зверь.
– Тихо, – сказал Арнгрим, садясь на корточки и гладя его снежную спину. – Тебе стало легче? Больше ничего не давит тебе на загривок? А теперь спи…
Ледник понемногу успокаивался. Арнгрим встал, огляделся… Лед, море, ветер – все покорялось ему. В тот миг Арнгриму казалось, что нет ничего более правильного и естественного.
Дождавшись, когда горы полностью затихнут, он выпрямился и пошел домой.
* * *
В усадьбе от множества огней было светло как днем. Никто не спал. Все с тревогой глядели на гору, куда ушел Арнгрим.
Когда стемнело и в небо выкатилась луна, кто-то громко вскрикнул, указывая на облачко, ползущее вниз по заснеженной седловине. Каждый понимал, что это означает.
Здесь, в вершине фьорда, давно опасались схода быстро тающего ледника. До Ярена-то еще дойдет или нет, но первой
