тихий шорох у входа. Молодой Лев привычно вскинулся, чуть не охнув от боли в раненой ноге, но тотчас понял, что тревожиться не о чем – разглядел в темноте хорошо знакомые очертания женской фигуры, увенчанной обезьяньей головой.
– Зачем ты здесь? – спросил он, но Маару не стала ничего объяснять.
– Тихо! – прошептала она. – Не говори ничего, не нужно…
Юркой ящеркой она скользнула к нему, обняла, прижалась горячим телом. Прай почувствовал ее манкий запах, ощутил на своем лице обжигающее дыхание и больше уже не противился.
* * *
Утром, навестив Арнара, Прай обнаружил, что отец пришел в сознание. Вождь был еще очень слаб, но только телом. Сила духа к нему уже вернулась, а скорее всего, и вовсе его не покидала.
– Как ты, отец? – поинтересовался сын, присаживаясь на край ложа.
– Я в полном порядке, – заверил пожилой Лев и обратился к хлопотавшей рядом с ним жене:
– Таяра, будь добра, сделай мне горячего бульона.
Та вышла из хижины, а вождь обратился к сыну:
– Расскажи мне все! – потребовал он.
Прай исполнил его пожелание и постарался хоть и коротко, без излишних подробностей, но все же полностью изложить все важные события: как они с Ахасом отправились на Остров изгоев, забрали всех тамошних обитателей и отправились вместе с ними выручать Невест, как, допросив леопарда-охранника в лагере Джарка, узнали о мятеже, поспешили на выручку и поспели вовремя. Затем он перешел к событиям, случившимся уже после битвы, и сообщил, что вернул пленниц на Женский остров, и что Наставницы были благодарны, хотя еще и не простили клан Львов окончательно. Рассказывая все это, Прай ожидал шквала вопросов, вроде тех, откуда он узнал, где искать пленниц, и как сумел так быстро обучиться искусству навигации, но ничем таким отец не поинтересовался. Вместо этого он лишь попытался переменить позу, сморщился от боли и произнес:
– Я вижу, ты сам назначил себя моим ближайшим помощником и заместителем…
– Но кто-то же должен был взять на себя роль командира, – возразил на это Прай. – Кроме меня, просто некому было это сделать. Рабаш погиб, те немногие старейшины, что остались тебе верны, пали в бою с предателями. И я принял командование, так как имею на это полное право – я ведь твой сын.
– Сын… – горько усмехнулся Арнар. – Да, это, к сожалению, так. Духи строго наказали меня, дав мне в единственные сыновья тебя, – того, кому я никогда не мог доверять.
– Но почему, отец, почему?! – воскликнул Прай, вскакивая на ноги и тут же застонав от резкой боли в раненом бедре. – Чем я заслужил такое недоверие? Что сделал настолько плохого?
Арнар ненадолго замолчал.
– Я знаю далеко не все, что ты сделал, – сообщил он после паузы. – И не стану скрывать, что меня это мало интересует. Но я вижу самое главное: то, что нельзя верить ни единому твоему слову. Ты с младенчества был себе на уме. Ты столь же лжив, сколь хитер, и столь же хитер, сколь лжив. Нет сомнения, что при первой же возможности ты вонзишь мне нож в спину.
– Как ты можешь так говорить? – возмутился сын. – После того, как я со своими воинами примчался тебе на помощь и спас тебе жизнь! Если бы не я, ты уже отправился бы в Навь!
– Это твой долг – защищать отца и вождя, – тут же возразил Арнар. – Но ты поступил так не из преданности и уж тем более не из любви ко мне. Что бы ты ни делал – это все лишь часть твоего плана. Ты так сильно жаждешь богатства и власти, что готов на все ради своих целей и не остановишься ни перед чем. По сути, ты не лучше Джарка, а даже хуже. Тот, по крайней мере, не притворялся и не скрывал своих намерений.
– Не смей так говорить! – закричал Прай, сжимая кулаки. Если бы отец не был ранен, он сейчас не сдержался бы и бросился на него.
– А ты не смей на меня орать! – тоже повысил голос Арнар. – Я все еще твой отец и твой вождь. И останусь вождем еще надолго. Я оправлюсь от ран, как бы тебе ни хотелось обратного. Пока я жив, я не уступлю тебе власть в клане Львов. А когда почувствую, что скоро отправлюсь в Навь, назначу себе приемника. И им точно станешь не ты.
– Ты не… – зарычал Прай, но его гневную тираду прервало появление матери, чью встревоженное лицо заглянуло в хижину. Даже не разобравшись, что происходит, она тут же накинулась на сына:
– Как тебе не стыдно! Как ты смеешь повышать голос на отца! Да еще сейчас, когда он только-только пришел в себя! Убирайся прочь и не смей показываться отцу на глаза, пока он не простит тебя.
Таяра говорила с ним так, будто он все еще оставался сопливым несмышленым котенком, а не взрослым воином, выигравшим не одну трудную битву. Это невероятно бесило, но ругаться с матерью Прай не стал, ему более чем хватило ссор в это утро. Он молча вышел из родительской хижины и, хромая, зашагал прочь от нее. К нему тут же подбежала Тейя, но Прай рявкнул на нее, потребовав оставить его в покое. По дороге его еще несколько раз попытались остановить с какими-то вопросами, но ответа никто не получил.
Дойдя до своего островка, Прай забрался на него и поднялся в воздух. Сейчас он не собирался лететь куда-то с какой-то конкретной целью, просто хотел без помех поговорить с Обсидианом. На душе было слишком муторно, внутри все клокотало от гнева, и это необходимо было срочно излить.
– Не понимаю, что происходит! – восклицал Прай. Ветер трепал его волосы, обдувал холодными струями голые плечи, но молодой Лев был так разгорячен, что ничего этого не замечал. – Вроде бы я достиг всего, чего хотел. Я усмирил мятеж, наказал предателей, отомстил за убитых товарищей, спас жизнь отцу и вернул Невест на Женский остров. Но я ровным счетом ничего за это не получил! Власть по-прежнему в руках отца, и он категорически против, чтобы я когда-либо стал его наследником. Наставницы все еще злятся на клан Львов и неизвестно, простят ли они когда-нибудь наше племя. А Эйна не захотела не то что выслушать меня, но даже увидеться со мной!
В таинственной мгле камня засверкали огненные всполохи.
– То, что ты не сумел получить что-то, – отвечал Обсидиан, – может означать только одно: ты не сумел это взять. Никто в
