– Что ты помнишь? – спросил Сарм.
– Ничего.
– Сенсорное восприятие проверим позже, – сказал Сарм.
– Начальные реакции кажутся вполне обнадеживающими, – громко сказал Парп.
– Да, – согласился Сарм, – ты отлично выполнил работу.
Сарм повернулся и вышел из помещения штаба.
Я посмотрел на Парпа, который улыбался и пыхтел трубкой.
– Я не имплантирован?
– Конечно, нет.
– А как же Куск?
– Он один из нас.
– Но почему?
– Ты спас его детей.
– Но у него нет пола и нет детей.
– Ал-Ка и Ба-Та, – сказал Парп. – Ты думаешь, цари-жрецы не способны на любовь?
Теперь заключение в диске меньше раздражало меня.
Парпа опять отправили на улицы отгонять золотых жуков.
Я узнал из разговоров в штабе, что немногие люди, сражавшиеся в войсках Миска, поддались на уговоры Сарма, но все же некоторые, подобно Вике из Трева, решили переметнуться на сторону победителя. Лишь несколько человек, мужчин и женщин, пересекли линию и поступили на службу к Сарму.
Сарм привел из помещений царей-жрецов всех рабов, бывших там, по большей части рабынь комнат. Сами по себе, испуганные, недоумевающие, они мало чем могли помочь, но представляли собой приманку для мужчин, побуждая их дезертировать; девушки были, так сказать, наградой за предательство, и поскольку красота рабынь комнат была хорошо известна в рое, я считал, что они могли сыграть свою роль; но, к моему удивлению и радости, не более полудесятка мужчин явились за этими прекрасными призами. Война продолжалась, и на меня все большее впечатление производили верность и храбрость людей, служивших Миску; они за горсть грибов, глоток воды и свободу готовы были отдать свои жизни в самой странной схватке, в какой приходилось участвовать людям.
Вика приходила ко мне ежедневно, но ей больше не разрешали хлестать меня.
Вероятно, была причина для ее ненависти ко мне, но я все же удивлялся глубине и силе этой ненависти.
Позже ей поручили кормить меня, и она наслаждалась, бросая мне куски гриба или глядя, как я лакаю воду из чашки, которую она ставила на диск. Я ел, потому что хотел сберечь силы, потому что они могли мне понадобиться.
Сарм, который обычно находился в комнате, казалось, получает удовольствие, следя за ее издевательствами, потому что стоял, свернув антенны, а она оскорбляла меня, насмехалась, иногда била своим маленьким кулаком. Очевидно, он был расположен к этой новой самке мула и часто приказывал ей в моем присутствии расчесывать ему антенны, а она как будто радовалась этим приказам.
– Какое ты жалкое существо, – говорила она мне, – и какой золотой, сильный, смелый и красивый царь-жрец!
А Сарм протягивал к ней антенны, чтобы она могла расчесывать тонкие золотые волоски.
Почему-то это занятие Вики раздражало меня, и я, несомненно, не сумел этого скрыть: и Сарм все чаще давал ей в моем присутствии такой приказ, и я с гневом заметил, как она этому радуется.
Однажды я гневно крикнул ей:
– Прирученный мул!
– Молчи, раб, – горячо ответила она. Потом посмотрела на меня и весело рассмеялась. – За это ты сегодня ляжешь спать голодным.
Улыбаясь про себя, я вспомнил, как однажды, будучи хозяином, чтобы проучить ее, не дал ей еды на ночь. Теперь я останусь голодным, но, сказал я себе, я это заслужил. Пусть подумает над моими словами, Вика из Трева, прирученный мул!
Мне хотелось обнять ее и прижать к груди, откинуть ее голову, прижаться губами к ее губам, как я целовал, когда был ее хозяином.
Я выбросил эти мысли из головы.
Тем временем медленно, но неотвратимо война стала поворачиваться не в пользу Сарма. Самым значительным происшествием стал приход целой делегации царей-жрецов во главе с самим Куском, которые сдались Миску и захотели воевать на его стороне. Это решение, очевидно, явилось результатом долгих размышлений и обсуждений среди царей-жрецов, которые первоначально поддержали Сарма, потому что он перворожденный, но возражали против его способов ведения войны, особенно против обращения с мулами, использования гравитационного оружия, попытки распространить заразные болезни и наконец против отвратительного и ужасного, с точки зрения царей-жрецов, освобождения золотых жуков. Куск и его последователи пришли к Миску, когда в войне все еще было равновесие, и нельзя было усомниться в том, что из решение продиктовано не личными соображениями и интересами. Больше того, в тот момент казалось, что они по принципиальным соображениям присоединились к проигрывающей стороне. Но после этого другие цари-жрецы, пораженные поступком Куска, начали говорить о необходимости кончить войну, а многие переходили линию фронта. В отчаянии Сарм собрал свои силы, оборудовал семьдесят дисков и устремился на позиции Миска. Очевидно, войска Миска этого ждали, и корабли Сарма были остановлены у баррикад и попали под сильный огонь с ближайших крыш. Вернулось только четыре диска.
Стало ясно, что Сарм перешел к обороне, потому что я слышал приказ об охране ближайших к штабу туннелей. Однажды я услышал звук выстрела из серебряной трубы не более чем в нескольких сотнях ярдов. Я с яростью рвал цепи и ошейник, державшие меня в беспомощности, когда судьба войны решалась на улицах.
Потом наступила тишина, и я решил, что наступление Миска отбито.
Порцию грибов мне срезали на две трети. И я заметил, что цари-жрецы теперь не кажутся такими золотыми, какими я их знал, грудь и живот у них приобрели коричневатый оттенок. Я знал, что это ассоциируется с жаждой.
Я понял, что только теперь начинает сказываться отсутствие припасов с плантаций и пастбищ.
Наконец Сарм дал мне понять, почему мне сохранили жизнь.
– Говорят, между тобой и Миском роевая правда, – сказал он. – Посмотрим, так ли это.
– Что это значит? – спросил я.
– Если между вами роевая правда, – ответил Сарм, сворачивая свои антенны, – Миск будет готов умереть за тебя.
– Не понимаю.
– Его жизнь за твою, – сказал Сарм.
– Никогда! – ответил я.
– Нет, – воскликнула Вика, стоявшая позади. – Он мой!
– Не бойся, маленький мул, – сказал Сарм. – Мы возьмем жизнь Миска, а ты получишь своего раба.
– Сарм предатель, – сказал я.
– Сарм царь-жрец, – ответил он.
Было назначено место встречи.
Одна из площадей на территории, контролировавшейся силами Сарма.
Миск должен был один прийти на эту площадь и там встретиться со мной и Сармом. Никто не должен был брать с собой оружие. Миск сдастся Сарму, а я – теоретически – получу свободу.
Но я знал, что Сарм не собирается выполнять свою часть условий, что он намерен убить Миска, тем самым сломить сопротивление оппозиции и сохранить меня рабом для Вики или, что еще вероятнее, убить и меня, хотя при этом он и вызовет разочарование своего прирученного мула.