«Их должно быть двое». — Варвар быстро прикрыл еду широким листом лопуха и неслышно скользнул в обрамляющий поляну кустарник.
Топот конских копыт стих — видимо, всадник остановился. Затем послышался звук шагов, хруст веток. Кто-то, не таясь, шел по направлению к лагерю киммерийца.
— Конан! Где ты? — услышал он голос Эрленда.
— Здесь я!
Они вышли на поляну одновременно. Лицо аргосца выглядело усталым и встревоженным.
— В чем дело? — спросил варвар, — Почему ты один?
— Хайделинду герцог бросил в темницу! — почти выкрикнул молодой человек, опускаясь на траву.
— За что можно арестовать молодую герцогиню? — удивился Конан. — Он, похоже, совсем спятил. Расскажи подробно, как все произошло.
Рассказ Эрленда варвар выслушал, не перебивая, только иногда вставлял ругательства — восторженные или злые в зависимости от эпизода.
— Рога и копыта Нергала! — хмыкнул он, услышав про несчастье с Гуттормом, — Шустрая тебе досталась девчонка! На моей памяти не так уж много было женщин, умевших метать нож. Надо же, ухлопала старого таракана с одного броска!
— Что ты смеешься? — Эрленд недоуменно воззрился на своего сообщника. — Тут нет совершенно ничего смешного. Надо спасать Хайделинду! Я спешил к тебе, чтобы все рассказать, но сейчас вернусь в замок и разнесу его по камешкам, но вытащу ее из подземелья!
— Ты прав, конечно, — посерьезнел варвар. — Этим придется заняться. Но, — он поднял палец вверх, — ты не можешь быть в это замешан.
— Почему?
— Да все же ясно, как белый день! Во-первых, вы и убежите вдвоем, то вас будут искать везде, и вряд ли вам удастся уйти далеко. А во-вторых, — Конан немного помедлил, — ты мне нужен в замке, причем важно, чтобы тебя ни в чем не заподозрили.
— Ради каких демонов мне нужно там оставаться если Хайделинда в застенке у этого негодяя?!
— Об этом позабочусь я, — усмехнулся варвар. — От тебя потребуется только помочь мне тайно проникнуть в замок. Это несложно. Ночью сбросишь веревку со стены, — он выложил из обломков веточек подобие чертежа замковых стен, — вот здесь, у этой башни, — ткнул он пальцем. — Это недостаток вашей крепости — из-за крыши башенки не виден кусок стены локтей в двадцать длиной.
Конан за те дни, что он пробыл в Хельсингере, успел досконально осмотреть все его строения и стены. Такая уж у него была привычка, сформировавшаяся за многие годы жизни: никогда не вредно узнать до мельчайших подробностей место, где находишься.
— Скажи, — продолжал варвар, — как охраняются камеры?
— Если в них есть арестанты, то стоят двое стражников, — аргосец, в свою очередь, изобразил из подручных средств план подвальных помещений, — вот здесь и там.
— Тьфу! — сплюнул киммериец. — Считай, бедолагам сильно не повезло. Им придется отправиться на Серые Равнины, а девчонку твою тем же путем, что и пришел, переправлю на волю. Двух коней поставишь у опушки, там, где дубовая рощица. Понял?
Эрленд кивнул.
— Когда смена стражи? — продолжал свои расспросы варвар.
— Эти двое продежурят половину ночи, под утро их сменят.
— Вот и хорошо, клянусь Белом! У нас будет достаточно времени, успеем уйти. Кстати, тебе советую в это время быть на виду, чтобы не возникло никаких подозрений.
— Ночью на виду? — Аргосец почесал подбородок. — Что ж, попробую. А где вы скроетесь?
— Здесь! Чем плохое место? — Конан обвел взглядом поляну. — Но мы поедем не тем путем, каким прискакал сюда ты. Надо будет подсуетиться и сбить собак со следа, но для меня это труда не составит.
— А что потом будем делать? — Эрленд принял план киммерийца с определенным сомнением. — Бьергюльф, несомненно, взбесится от того, что его пленница сбежала, и снарядит большой отряд. Они прочешут все вокруг.
— Не успеет, — усмехнулся варвар. — Пока гости в замке, он поостережется поднимать лишний шум. Герцог как огня боится разговоров о старшем брате, а исчезновение девчонки будет явно с этим связано. Уж я позабочусь. А потом мы ему еще подарочек преподнесем. Ты нашел то, что я просил?
— Совсем забыл об этом. Сейчас принесу, вещи у меня в седельной сумке.
— Давай тащи сюда, — киммериец разлегся на лужайке, щурясь на яркое солнце.
Эрленд вскоре вернулся. В руках аргосца была кольчуга с выкованными на груди пятью подковами и богато украшенный самоцветами эфес от клинка.
— Хм! — Конан оглядел принесенные вещи, повертел в руках эфес, расправил кольчугу. — Ты уверен, что остальные не догадаются, где ты взял эти штуки?
— Абсолютно! — заверил его аргосец. — У герцога Гюннюльфа было два одинаковых меча. Один клинок почему-то лопнул как раз вот здесь, — он показал киммерийцу место излома, — лет пять назад, когда Бьергюльф находился в Бритунии. Хозяин сначала хотел выковать новый, но потом как-то забыл об этом. А из замка он уехал точно с таким мечом. Кто вспомнит об этом? Герцогиня? Вряд ли. Гутторм мертв. Я нашел этот сломанный меч в кладовке всякого старья, в пыли, валяющимся за сундуком.
— А кольчуга?
— С ней могут быть осложнения, потому что у герцога имелось несколько таких кольчуг.
— Все с подковами?
— Угу, — кивнул головой Эрленд, — но кто-то, может быть даже сам Бьергюльф, мог запомнить ту кольчугу, в которой Гюннюльф покинул замок.
— Хорошо, — решил варвар, — ее отложим напоследок. Как долго эти придурки пробудут в замке?
— Какие придурки? — не понял аргосец, — А-а! — хлопнул он себя по лбу. — Ты имеешь в виду местную знать?
— Их, Нергал им в печень!
— Еще несколько дней.
— Значит, надо торопиться.
— Да, — согласился Эрленд. — Но ты уже не сможешь повторить свое переодевание в монашескую рясу.
— Не учи ученого, — засмеялся Конан. — Сразу все и сделаю: вытащу твою девчонку и подарочек герцогу вывешу на видном месте.
— Ты хочешь?..
— Угадал, — снова захохотал варвар. — Не беспокойся. — Он похлопал аргосца по плечу. — Не первый раз!
Бьергюльф сдержал свое обещание: он распорядился, и в камеру к Хайделинде принесли деревянную кровать, зеркало, маленький столик и кресло. Гунхильда, в которой остатки совести и материнского чувства боролись со страхом, пыталась защитить дочь перед герцогом:
— Ты ничего не сделаешь с Хайделиндой? Прости ее, она же еще совсем молодая!
— Ничего с ней не будет, — усмехался Бьергюльф, — посидит там, пока не разъедутся наши гости, а потом привезем лекаря. Может быть, и удастся ее вылечить.
— Почему «может быть»? — всхлипнула герцогиня. — Она ведь здорова, ты прекрасно понимаешь это!
