с которого на пол капает пламя. От центра вытягивались огненные спицы, образуя восьмиконечную звезду — символ, который Луций видел в бесчисленных гримуарах и еретических фолиантах. Знак Губительных Сил. Кодиций ощутил прилив тошноты, когда диск начал медленно вращаться, мерцая и сыпля искрами.
+Пентакль таинств.+
Антрос резко обернулся, ища, откуда доносится голос, но увидел лишь расплавленные останки рубрикантов.
+Он почти готов принять астральный свет, который твой господин пробудил на девятой башне.+
— Мой господин? — Антрос скривился, видя, как омерзительный знак с каждым мгновением разгорается ярче. — О чем ты?
+Ты знаешь, Луций Антрос. Конечно же знаешь. Твой господин — мой слуга. Без помощи Мефистона я не смог бы вновь разжечь Серебряные Башни. Я воззвал к нему о помощи века назад, но лишь теперь в глубине Когтя он исполнил предсказанное мной предназначение. Он вознесся, Антрос, как вознесешься и ты. Когда астральное пламя достигнет алтаря, обряд завершится, круг замкнется.+
— Лжец! — воскликнул Луций, но тревоги в голосе скрыть не смог. Ведь именно этот страх преследовал его столько лет, боязнь, что странности старшего библиария проистекают из ужасного предательства. Это не было правдой. Просто не могло быть.
Он бросился к огненному колесу и вцепился в призрачное пламя, прокричав заклинание в желании уничтожить отвратительный знак.
Пламя варпа хлынуло в него с ужасающей силой, и Луций охнул от боли. Прикоснувшись ментально к пентаклю, он высвободил разряд психической силы, и вокруг закружились искры, а плоть засверкала от эфирного огня.
«Оно убивает меня», — осознал Антрос, ощутив, как распадаются его клетки. Он попытался отпустить круг и, к своему ужасу, понял, что не может. Луция сковало ведьмовское пламя.
+Не убивает,+ донесся из отбрасываемых огнем теней голос Цадкиила. +Это пламя преображения, Антрос. Оно освобождает тебя. Выпускает твою истинную форму из темницы прежней плоти.+ Луций отбивался и корчился, пытаясь вырваться, но тщетно. Он стал един со знаком, и его броню окутал сапфирный огонь. И тогда, продолжая бороться, он увидел, что демон не лжет. Его тело менялось. Пластины доспехов текли, будто ртуть, становясь чем-то новым и нечестивым. Жидкость пузырилась, образуя плащ из серебристых перьев.
— Нет! — взвыл он, когда ослепительно вспыхнувший пентакль выпустил новый поток энергии.
+Да,+ сказал Цадкиил. +Не делай вид, что удивлен, Антрос. Ты обрел силу, гораздо большую, чем открыли тебе учителя. И сам знаешь почему. Всегда знал. Ты порождение астрального света, Антрос. Не Кровавый Ангел, но истинный ангел. Ты — осколок имматериума. Вот что сегодня привело тебя сюда.+
— Нет, нет, нет… — застонал Луций, но слова демона впились в него, воспламенив все когда- либо терзавшие его страхи.
+Все эти годы ты изучал запретные знания. Говорил себе, что ищешь исцеление, способ помочь Мефистону, но ведь сам знаешь, что это неправда. Каждая постигнутая тобой техника приближала тебя к величию, и ты упивался силой.+
— Нет… — Антрос бессильно обмяк на пылающем колесе, тряся головой.
Его кости трескались и менялись, принимая новые искаженные очертания, терзая и тело, и душу.
+Началось,+ произнес Цадкиил.
Тизка, Город Света, Сорциариус
Когда Мефистон подошел ближе к городским стенам, то замедлил шаг, заметив, что дорога дальше чем-то усыпана. Он поднял меч, готовясь защищаться, полный решимости не дать никому вновь застать его врасплох.
Кровавый Ангел рассмеялся, осознав, что там валяются всего лишь части тел, пойманные в том же бесконечном цикле роста и упадка, что и оставленная позади кисть. Тут встречались головы, руки и ступни, некоторые принадлежали людям, другие — нет. Когда космодесантник приближался, они всякий раз оживали, отчаянно суетились на пути, а затем вновь падали на землю, будто двигаясь в странном танце.
Мефистон опять заметил, как его почти загипнотизировало буйство преображения. Он выругался и заставил себя отвести взгляд.
— Цадкиил! — прорычал он, шагая к стене. Ворота города представляли собой глыбы из черного кристалла, тянущиеся до облаков. Их поверхность была гладкой и отполированной, однако под ней виднелись очертания серебряных арабесок, что непрестанно двигались по спирали, будто металлические живые создания, кишащие под поверхностью огромного темного озера.
К своему удивлению, воин обнаружил, что ворота открыты, и потому быстро прошел внутрь на широкий проспект, по обе стороны которого поднимались тонкие здания из того же стекловидного камня. Архитектура оказалась странной, но приковывала взгляд. Башни напоминали сплетения застывших молний или сросшиеся и завязанные в угол кровеносные сосуды из черного кварца, что изгибались друг вокруг друга, ощетинившись иглами и шипами. Выгнутые и уродливые стены выступали на проспект, будто ветви сгоревших деревьев. Из узких окон во мрак сочился слишком яркий свет. По переулкам спешно шагали едва заметные фигуры. Мефистон мельком видел закутанных людей и одетых в доспехи тзаангоров, но, похоже, никто не замечал его, торопясь куда-то по своим делам.
Гнетущая тишина исчезла, едва он вошел в город, и теперь Властелин Смерти слышал отголоски далеких разговоров, разносящихся по изгибающимся улицам.
Мефистон быстро зашагал по проспекту, стараясь не обращать внимания на видневшиеся сквозь окна причудливые сцены. Он бормотал имя демона, будто мантру, больше не желая отвлекаться.
Проспект вывел его на площадь, где взгляду открылись другие жители города, куда-то спешащие в капризном свете. С трех сторон к небу устремлялись искривленные шпили, однако с четвертой начиналась дорога к башне, возвышающейся над всеми прочими. Она вздымалась ввысь на сотни метров и была окутана разрядами тех же застывших молний, что и меньшие здания. На вершине же виднелся огромный драгоценный камень — источник пляшущего повсюду пестрого сияния.
Разум Мефистона сжался, будто кулак, но даже в таком состоянии он понимал, что его цель должна быть в башне. Поэтому он поспешил через площадь к ней.
Никто до сих пор не вставал у него на пути, и потому в предвкушении поимки Цадкиила воин задумался, почему он смог проникнуть в город так легко. Это ведь была твердыня Хаоса. Пусть и не наследие забытой цивилизации, парящие башни дрожали от колдовской силы, будучи сотворены чародейскими машинами и темными обрядами. Созданы ради конкретной цели. Так почему же никто не преградил дорогу чудовищу из засохшей крови, несущему огромный дымящийся меч? Почему он спокойно брел по центральным кварталам города?
— Цадкиил! — воскликнул он, заставляя себя вновь думать о цели.
Лишь подойдя к башне, библиарий осознал весь ее ошеломительный масштаб. Встав у ее подножия и поглядев вверх, он заметил, что перспектива настолько искажена, что казалось, будто башня нависла над ним, готовясь протянуть руку и схватить его. Само же здание
