сумасшествия, — в его голове будто вертелся пестрый, сверкающий электрическими вспышками, калейдоскоп. Конечно, сквозь эти фантастические, многоцветные образы, почти никак не связанные между собой, проступали некоторые догадки. У Шурыгина возникло подозрение, что Арканов и его новые друзья работают над чем-то весьма важным, вероятно связанным с передовыми военными разработками. И тогда вполне логично предположить, что они втянуты в шпионскую историю, может инициированную чужой военной разведкой или какой-то зубатой службой. Это вполне объясняло, почему Быстров пренебрежительно скривился при упоминании уголовного розыска, и почему Арканов надолго исчезал куда-то. Вот только неясно, зачем Агафоша открыл ему — обыкновенному Шурыгину — то, чем говорить было опасным?
Пройдя на большой скорости по Черняховского, Сашка свернул на Ленинградский проспект. Прилипчивого Опеля сзади не было, и Шурыгин, еще раз глянув в зеркало, с удовлетворением сказал:
— Оторвались, Глеб Васильевич. Сдулась их импортная техника.
— Это хорошо. Хвала российским автомобилестроителям, — Быстров откинулся на спинку сидения.
— И умелым пилотам в лице Сашки! — вторила Ивала.
— Так что решили: прочь из города? — спросил Шурыгин, посматривая вперед сквозь залитое дождем стекло. — У меня два дня выходных. Буду рад с вами покататься. Есть варианты: отличная турбаза, не доезжая Твери или к сестре моей в Дубну. Примет с радостью — обещаю.
Быстров задумался: если в Холодной Звезде не знали о даче Арканова, то там вполне можно было переждать до наступления темноты, затем поднять «Тезей» и перелететь подальше, допустим, на первое время скрыться в тайге. Если же они знали о даче Агафона, то дело принимало очень неприятный оборот. Еще более драматичным стало их положение, если агенты Милько вычислили место посадки. Нельзя было допустить, чтобы они добрались до корабля первыми. Глеб даже подумал, что в их положении разумнее всего перестраховаться: скорее добраться до «Тезея» — и черт с ним, что у разведчика нет системы оптических искажений, черт с ним, что его полет заметят тысячи изумленных глаз.
— Давай к Льялово, Саш, — попросил он Шурыгина.
Едва прошли развилку к Шереметьево, сзади снова появился синий Опель. Шурыгин первым заметил его в зеркало заднего вида и помрачнел:
— Как же они так, сволочи? — спросил, стиснув кожаную оплетку руля. — Ненормальная у них какая-то машина. Ничего, у нас тоже ненормальная, — он сильнее придавил педаль акселератора.
«Волга» понеслась с хищным ревом, разбивая лужи в брызги, обходя колонну груженых фур. Стрелка спидометра доползла до ста тридцати. Ивала все чаще оглядывалась на заднее, мутное от дождя стекло. Старенький Опель с легкостью выигрывал гонку и с каждой минутой сокращал дистанцию.
— Хрен мы от них уйдем, — высказался Быстров, нащупав рукоять пистолета.
Галиянка вытащила свой масс-импульсник и щелкнула предохранителем.
— Сань, если что с машиной, ты не волнуйся, — предупредил капитан «Тезея». — Уж поверь, денег у нас много — купим тебе новую технику.
— Это настолько серьезно? — Шурыгин покосился на штуковину в руке Быстрова, похожую на пистолет.
— Да, это серьезно, — отозвался Глеб. — Даже не можешь представить насколько.
— Тогда уйдем мы от них, — Сашка еще раз глянул в зеркало — Опель был в полутораста метрах. — Смотрите, ментов поблизости нет?
— Нет, — Арканов неуверенно мотнул головой.
Вдавив под приборной панелью кнопку, Шурыгин схватился за рычажок возле ручника. Машина дернулась и оторвалась от асфальта. Красный автобус медленно прошел под ее колесами.
— Что ж ты делаешь! Сукин кот! — выругался Быстров, глядя, как внизу проплывают верхушки берез.
Ивала открыла дверь машины и, видя, как уносится в сторону, черная лента автострады, расхохоталась.
— Ты собрал генератор! Сашка, матерь божья! — разволновался Арканов. — Как же ты его так за несколько месяцев⁈
— Всего лишь опытный образец, товарищи, — отозвался Шурыгин, лихорадочно манипулируя рычажком, включая, выключая тумблеры справа от руля. — Три месяца возился. Но идея, Агафон Аркадьевич, твоя. Так что — твое изобретение. Мое только неумелое осуществление. Извините, товарищи, этой штукой не так просто управлять. Не было времени научиться.
Волгу, покосившуюся на один бок, относило к лесу. На шоссе из остановившихся машин повыскакивали люди. Синий Опель тоже стал, резко приняв к обочине.
— Ну, даешь! Я же говорил, Шурыгин — голова! — все восхищался Агафон, вдруг вспомнил и полез в сумку. — Вот, Санька! — сказал он, извлекая полуметровую золотую арматурину. — Это тебе в качестве финансирования дальнейших разработок! Чистое золото — килограммов пять!
— Вы вообще охренели! — Быстров вытащил сигарету и, уже не спрашивая разрешения, закурил, опустив стекло. — Вот и «Сосрт-Эрэль» на металлолом пошел! Все, дожились — полный Армагедон! Варвары! Я тебя, Агафоша, теперь буду таможенному досмотру подвергать.
— Так, Васильевич, я не для себя — для науки! Железяка бесхозная валялась, — Агафон обиженно швырнул арматурину на пол.
— Ладно, не дуйся, — махнул на него Глеб и повернулся к Шурыгину. — Что электрогравитацию на Волгу присобачил, это ты, конечно, молодец. Только как садиться будем? Нам бы надо на шоссе и к Льялово. Или транспорт наш теперь неуправляемый?
— Управляемый, — отозвался Сашка, все трогая кнопки и тумблеры. — Только управление неудобное. Но вы не беспокойтесь, я на этом транспорте в ночь прошлой субботы летал к сестре в Дубну — имею скромный навык. Только тогда у меня в багажнике стояло шесть аккумуляторов. Сейчас четыре наполовину разряженных.
Шурыгин кое-как отрегулировал направленность потоков контура, и машина, наклонив передок, пошла над лесом словно инопланетный флаер. Скорость через полминуты возросла до приличной: в открытое окно ударило сырым ветерком. Птица, летевшая впереди, перепугано шарахнулась в сторону.
— Не знаю, дотянем до Льялово или нет, но лучше держаться ближе к дороге, — продолжил Сашка. — Сейчас угол срежем и сядем где-нибудь перед Клязьмой, — высунув голову, он глянул на проносящиеся внизу березы и отрапортовал: — Высота метров двести, полет нормальный.
Уйдя от Зеленограда вправо, Шурыгин обнаружил дорогу на Льялово. С посадкой оказалось сложнее: машину никак не удавалось выровнять относительно асфальтовой полосы. Почти все автомобили, что были в поле зрения на шоссе, остановились, и это кое-как облегчало задачу неопытного «пилота». Наконец, колеса Волги жестко коснулись асфальта, Сашка щелкнул тумблерами и направил машину вперед. Справа что-то горланили пассажиры, выбежавшие из микроавтобуса, впереди наблюдалось столпотворение из нескольких легковушек и людей. Такое внимание не нравилось ни Быстрову, ни Арканову. Дочь Фаолоры безмятежно разглядывала собравшихся на обочине, а Ивала весело помахивала им рукой.
— Опасаюсь я, Сань, что теперь за нами увяжется не только Опель, а вся эта братия, — хмуро заметил капитан «Тезея». — Ох, и наживешь ты неприятностей! Теперь номер твоего лимузина будет знать каждая собака в Подмосковье.
Шурыгин не ответил, продолжая гнать автомобиль к Льялово. Первые дома поселка уже виднелись за черными от дождя деревьями.
Разбивая лужи, «Волга» пронеслась по широкой улице и свернула к Рябиновой, тянувшейся до дачи Агафона и переходившей в грунтовку. Грунтовка уже длилась до самого леса и озера, на дне которого лежал «Тезей». Здесь, на Рябиновой, было пустынно, если не считать двух прохожих и УАЗика, вывернувшего из переулка. Мысли Быстрова вернулись к Холодной Звезде. Здравый смысл подсказывал ему, что сейчас лучше, нигде не задерживаясь, двигаться к кораблю и взлетать, сразу взлетать — черт с ним, со светлым временем суток, ведь уже трижды пугали дачников небесным кораблем! С другой стороны здесь находился практически ни во что не посвященный Шурыгин, и расстаться с ним можно было только на даче Арканова, выдумав какой-нибудь хитрый предлог.
— Аркадьевич, открывай ворота, — сказал Сашка, съезжая на обочину за фонарным столбом. — Машину нужно скорее от посторонних глаз.
— Погодите с машиной. Сначала мы с Ваалой проверим дачу, — Быстров открыл дверь и, сняв с предохранителя пистолет, вышел под моросившее небо. — Может быть, засада, — пояснил он.
— А чего с Ваалой? Я тоже умею стрелять, — Шурыгин откинул мокрую прядь волос со лба и достал из бардачка травматический Браунинг.
— Послушай, Саш, ты не удивляйся некоторым странным вещам, но если дело касается маленькой войны, то Ивала Ваала лучший в ней специалист среди всех нас. За нее не бойся, — строго глядя ему в глаза, произнес Глеб.
Ивала вытащила масс-импульсник и, показав Шурыгину язык, приоткрыла калитку. Выждав полминуты, она сделала несколько осторожных шагов по дорожке.
