что эта мысль принадлежит ему. Келлен посмотрел на своего нового друга, и тот широко улыбнулся. Глаза у него были красными и напоминали персиковые косточки.
Ничего не изменилось, но желудок Келлена вдруг сжался, словно он пнул трухлявое бревно и увидел, как сотни мясистых хитиновых тварей ворочаются в его гнилом подбрюшье. Солнце по-прежнему сияло, но чутье внезапно напомнило Келлену, что на дворе ночь.
Где же Неттл? Вот она! Стоит возле человека, который пытается скормить ей что-то прозрачное и извивающееся – сквозь стеклянную плоть виднелось пульсирующее розовое сердце. Когда Неттл увидела, что Келлен на нее смотрит, то одарила его яростным взглядом, словно он вошел к ней, не постучавшись, и удалилась на своих прямых, как у цапли, ногах. Человек – человек ли? – последовал за ней, и его худое лицо покачивалось на черной лебединой шее.
А Галл в тени берез танцевал с существом, одетым в такой же, как у болотного всадника, плащ. Вот только голова у него была лошадиная.
«Где наш подарок? – шептал воздух, шелестели деревья, жужжали насекомые, и чем дальше, тем настырнее. – Подарок, подарок, подарок, подарок…»
– Я не могу отдать вам бутылку! – закричал Келлен. Его голос звенел от страха. – Она не моя! – Он знал, что они привезли дары, но никак не мог вспомнить, какие именно и где они лежат. – Вы… можете забрать карету!
– Но она сломана, – сказал незнакомец уже не так радушно.
Шепотки превратились в шипение, а лучи солнца вдруг обдали Келлена холодом. Слишком поздно он сообразил, что в этой точке добрая сказка превращается в страшную. Он не прошел испытание, он нанес оскорбление, сделал неверный шаг, и теперь трещины поползут у него под ногами, и не будет спасения, пока не разверзнется земля…
– То, что в бутылке, тоже сломано! – в отчаянии завопил он. – Вам оно не понравится! Посмотрите на карету, там… там обитые тканью сиденья! И бархатные занавески! И… и… хлеб, и… можете все забрать!
Ветер переменился, словно кто-то сделал глубокий вдох. Келлен закрыл лицо руками, но удара не последовало. Поглядев сквозь пальцы, он понял, что больше не является центром внимания. Перевернутая карета закачалась, когда с полдюжины существ запрыгнули на нее и начали разбирать на части. Оставшиеся колеса ускакали, словно живые, занавески, освободившись от колец, улетели в небеса, а борта отвалились, точно стенки кукольного домика. Стайка деревянных болтов упорхнула с птичьей грацией. Шасси, оглобли, оси и лонжерон [8] в мгновение ока были растащены по кустам. Никому не нужные металлические детали с глухим звяканьем упали в мох.
Незнакомец вытащил из кармана незажженную свечу. Фитиль затеплился и начал втягивать в себя свет с поляны.
– Эй! – Келлен подскочил и схватил незнакомца за плечо. Было уже слишком темно, чтобы разглядеть его лицо. – Где мои друзья? Что вы с ними сделали?
Пальцы Келлена неожиданно легко провалились в тело незнакомца. Он как будто вцепился в рыхлый клубок шерсти и мгновение спустя почувствовал, как его рука запуталась в нитках.
– Ай! – завизжал незнакомец. – Посмотри, что ты со мной сделал! Посмотри! – Объятый тенью, он побежал прочь от Келлена, не переставая кричать. Пламя свечи заметалось между деревьями и исчезло. Вопли становились все тише и тише, пока не превратились в мелодичный смех, перед тем как окончательно смолкнуть.
Келлен стоял один посреди темного, холодного леса. Нити обвивались вокруг его запястья. У Келлена вдруг разом заболели все синяки, и стрекот сверчков показался ему издевательскими аплодисментами. Он словно очнулся от сна, и тот стремительно стирался из его памяти. Что случилось? Куда подевалась карета? Где Неттл и Галл? И почему липкое пятно у него на лбу пахнет медом?
– Ненавижу Марь, – едва слышно пробурчал Келлен.
* * *
Келлен, Неттл и Галл далеко не сразу нашли друг друга. Янника нигде не было видно, и Неттл высматривала его в опутанных паутиной и залитых лунным светом кронах.
– Его нет, – негромко выдохнула она наконец.
– Разве он не полетел вперед, на разведку? – спросил Келлен.
Но никто в точности не помнил.
– Карета тоже пропала, – сказал Галл, – остались только металлические детали. И вещи, которые лежали внутри, куда-то подевались.
– Вроде бы мы… – Келлен никак не мог вспомнить в подробностях солнечный сон, который ослепил его разум. – Вроде бы мы отдали карету? Или разобрали ее?
– Может, мы ее на что-то обменяли? – неуверенно предположила Неттл. – Они хотели, чтобы мы съели… но… мы не стали… – Неозвученная мысль заставила ее побледнеть. Казалось, Неттл вот-вот стошнит.
– Полагаю, мы сами не заметили, как проникли в Глубокую Марь, – проговорил Галл. – И наше появление с железом местные… не оценили. – На руке у него темнел синяк в форме подковы, напоминавший укус. – Но мы живы.
Болотная лошадь стояла неподвижно, как изваяние из черного дерева, и лишь на мгновение лунный свет выхватил из темноты испуганный полумесяц глаза.
– Значит… – Неттл уставилась на нити на руке Келлена.
Одна убегала с его запястья и терялась среди деревьев. Переглянувшись с Неттл, Келлен решил последовать за нитью, по пути наматывая ее на кулак. Час спустя его рука отяжелела, а небо достаточно просветлело, чтобы он увидел, какого цвета нить. Она была красной. Земля под ногами становилась все мягче и податливее, и один неосторожный шаг привел к тому, что Келлена пришлось вытаскивать из болота. Теперь его левая нога до колена была покрыта запекшейся грязью.
– Ждите здесь. – Галл вскочил на лошадь, и та устремилась прямиком в трясину.
Мутная вода заплескалась у черных боков, едва не заливаясь в сапоги Галла. Лошадь заскользила по болоту плавно, как лебедь, оставляя после себя разрыв в зеленой ряске. Красная нить продолжала бежать вперед, и Галл не выпускал ее из пальцев.
Час спустя, когда Келлен с Неттл уже потихоньку начали паниковать, лошадь и всадник вернулись. Галл тянул за собой маленькую лодку. Конец красной нити был привязан к кольцу на носу суденышка. Лодка была легкой, изящной, выкрашенной в белый цвет, и места в ней как раз хватало на двоих. Внутри валялись перья и блестящие вишневые косточки, которые выглядели так, словно их только что выплюнули. Поперек бортов лежали два весла с резными ручками в виде лисьих голов.
– Вдруг это ловушка? – предположила Неттл. Келлен знал, что она так скажет. – Вдруг стоит нам отплыть от берега – и она превратится в лягушачью икру или захлопнется, как устрица? Кто-то может посчитать это удачной шуткой.
– Думаю, это и есть шутка, – неуверенно ответил Келлен. В памяти сохранилось эхо издевательского хохота, вот только он не помнил, кто смеялся и почему. – Но еще это может быть подарком.
– Другого пути нет, – сказал
