столе в отделе обработки данных ни одного нового документа.
– Когда ты попал в больницу, дела передали другим сотрудникам, – пояснила Стефанопулос.
То есть я уже шесть дней числюсь в отделе убийств и за это время выполнил всего два с половиной задания. Мало того что при оценке работы это будет выглядеть не очень убедительно, так я еще здорово сомневался, что мистическое сражение в канализации с туннельным «магом земли» прокатит в качестве оправдания.
Во избежание бумажной волокиты мы не предъявили Заку никаких обвинений. Однако доходчиво объяснили, что у него есть все шансы встретить Рождество в камере, если он не будет «сотрудничать со следствием».
Кабинеты для допроса в отделе убийств – это невзрачные комнатки со стенами цвета пачек «Виндзор блю» и потертыми деревянными панелями. Из обстановки – исцарапанный деревянный стол, стулья, обычный двухкассетный магнитофон для записи. На потолке шар из помутневшего плексигласа, за которым прячется видеокамера. Зака усадили в один из этих кабинетов, и он за час воздвиг на столе небольшую горку из шоколадных оберток, увенчанную останками растерзанного пластикового стаканчика.
– Привет, прелестное создание! – улыбнулся он, когда мы с Лесли вошли.
– Ну спасибо за комплимент, – хмыкнул я.
– Есть чего пожевать? Умираю с голоду.
Я смахнул мусор в корзину для бумаг и шлепнул перед Заком сверток из вощеной бумаги, подозрительно мягкий. Зак осторожно раскрыл его, понюхал и блаженно улыбнулся.
– Молли делала?
– Что это такое? – спросила Лесли.
– Бутер с зельцем, – ответил он.
– Понятно, – протянула Лесли, которая, как и положено девушке из Эссекса, печенку от рубца вполне себе отличает. Как-то раз она добрых полчаса объясняла, какие неожиданные и замысловатые части тел животных могут таиться в блюдах «традиционной кухни», которые готовит Молли. Если вы не знаете, что такое «зельц», я лучше и говорить не буду. Остановимся на «заливном», это общее название подобных блюд.
Не будь Лесли в маске, я б наверняка увидел, как вытягивается ее лицо при виде Зака, жадно наворачивающего это кушанье.
Есть несколько методик ведения допроса по принципу кнута и пряника. Сивелл рассказывал, что раньше, когда почти все поголовно курили, достаточно было некоторое время не давать подозреваемому сигарет, и он очень скоро кололся, только бы дали покурить. Способ неплохой, если вам нужен формальный результат. Но если требуется качественная и достоверная информация, действовать надо тоньше.
Обсудив все перед допросом, мы пришли к выводу, что мало вынудить Зака заговорить. Надо еще заставить его говорить здраво и по делу. Низкий уровень сахара в его крови сделал бы только хуже, но Стефанопулос сказала, что тут главное не переборщить. Поэтому он и получил вдобавок к сладостям бутерброд с требухой.
– Итак, что скажешь насчет своего друга?
– Какого? – «не понял» Зак. – У меня много друзей.
– У которого чересчур умелые руки, – пояснил я.
Зак непонимающе уставился на меня, но я знал, что он блефует.
– С бледным лицом, – добавил я, – в толстовке с капюшоном. Крушит бетон голыми руками.
Зак покосился на магнитофон, в котором крутились две кассеты.
– А вам разве можно об этом говорить?
– Ну, нас же никто не услышит, – сказала Лесли.
Да если бы, подумал я. Найтингейл, Сивелл и Стефанопулос, скорее всего, наблюдают за нами через монитор, подключенный к камере, и пишут примечания к каждой фразе, будто боксерский поединок комментируют. Еще, небось, таблицу очков составили и ведут подсчет.
– Там, в подземке, где была вечеринка, ты пытался меня задержать, – напомнил я. – Не хотел, чтобы я гнался за ним?
– Еще бы! Видишь, чем все кончилось?
– Так ты все-таки его знаешь, – сказала Лесли.
– Ну пересекались пару раз, – пожал плечами Зак. – Иногда по делам, иногда просто тусовались вместе.
– Кто он такой?
– Его зовут Стивен, – ответил Зак, – слушайте, а как насчет еще одного «Марса»?
– Фамилия? – спросил я.
– А может, горячего шоколада? – не унимался Зак. – После зельца самое то.
– Фамилия?
– Нет у них фамилий, – вздохнул Зак.
Очень хотелось спросить, у кого это «у них», но иногда полезно, чтобы допрашиваемый решил, что ему удалось вас надурить. Поэтому я спросил, где Стивен живет.
– В Пекхэме.
Мы спросили, где конкретно, но точного адреса Зак не знал.
– А для чего ему пистолет, ты не в курсе? – спросил я.
– Какой пистолет? – удивился Зак.
– Из которого он пытался нас подстрелить.
Пару секунд Зак таращился на нас как на сумасшедших. Потом свел брови.
– А-а-а, тот пистолет! Ну, вы, наверное, что-то натворили, потому что это оружие он носит только для самозащиты. Не думайте, он не бегает с ним по улицам и не отстреливает людей.
– А тебе он его показывал?
– Что показывал?
– Пистолет. Ты его видел?
Зак откинулся на спинку стула и как-то неопределенно махнул рукой.
– Было дело, – сказал он. – Но в руки не давал.
– А ты помнишь, что это был за пистолет? – спросила Лесли.
– Да просто пушка, – ответил Зак, сложив пальцы «пистолетиком», – я не разбираюсь в огнестреле.
– Револьвер? – спросила Лесли, – или самозарядный?
– «Глок», – ответил Зак, – как у копов.
– Ты же вроде не разбираешься в огнестреле, – напомнил я.
– Это Стивен его так называл, – пояснил Зак. – Слушайте, ну налейте шоколаду, я сейчас подохну!
Столичная полиция – структура по большей части невооруженная. И поэтому она очень строго относится к незаконному владению огнестрелом. Такие дела привлекают особое внимание старших офицеров, которые не колеблясь задействуют очень серьезные ресурсы. В итоге обычно привлекают CO19, вооруженное подразделение столичной полиции. Их неофициальный девиз – «Пушки не убивают – мы убиваем из них». И Заку наверняка известно о таком серьезном подходе. И вот вопрос: что такого важного он пытается скрыть, что готов выдать своего приятеля Стивена и подтвердить, что тот незаконно владеет оружием? Особенно если учесть, что отдел убийств, осмотрев «Оксфорд-серкус» и опросив всех свидетелей, установил: у этого самого Стивена на момент выхода из вагона оружия-то и не было.
– Горячего шоколаду, значит? – переспросила Лесли, поднимаясь.
– О да! – воскликнул Зак.
Лесли спросила, буду ли я кофе. Я сказал «да» и добавил, обращаясь к магнитофону, что констебль Лесли Мэй покинула помещение для допроса.
Зак ухмыльнулся – похоже, решил, что ему удалось что-то от нас утаить. Чего мы, собственно, и добивались.
– Значит, твой приятель Стив так сказал?
– Стивен, – поправил Зак. – Он не любит, когда его называют Стивом.
– Твой приятель Стивен из Пекхэма, – кивнул я. – Как давно ты его знаешь?
– С детства, – ответил Зак.
Я заглянул в блокнот.
– С того времени, когда жил в приюте Святого Марка? – уточнил я.
– Да, так уж получилось.
– А он у нас находится в Ноттинг-Хилле, – заметил я, – меньше чем в пяти
