стрелами поражая Змея Бездны… Однако считалось, что это оружие хранится в тайном храме где-то в северной Бьярме, чуть ли не на границе вечного льда…
Зарни говорил, а Кирья пожирала глазами лук. Как же он ей нравился! Никогда в жизни прежде она не видела ничего прекраснее. Все в нем дышало совершенством. Грозное, изящное оружие! Его смертоносная красота завораживала. Что это за дерево, из которого он сделан? Такое ровное, гладкое, сияющее, будто лук был не вырезан, а создан богами сразу вот таким – безупречным…
– Будь он проклят, бесполезный, бессмысленный!
Возглас Зарни оторвал Кирью от созерцания.
– Отец, чем ты так сильно огорчен? – спросила она. – Почему говоришь, что этот великолепный лук для нас бесполезен?
– Не просто бесполезен – он вреден и опасен. Не в пример гуслям, на поиски которых я потратил полжизни, этот лук нельзя использовать в обе стороны…
– Как это?
– Гусли Исвархи способны менять саму материю этого мира, причем так, как угодно играющему. Все зависит от того, что ты играешь. Можно сыграть сотворение мира, а можно – гибель мира.
– Сыграть… гибель мира?! Я не понимаю.
– Это правда, Кирья, – устало сказал Зарни. – Я знаю, где записаны нужные песни. Древнейшие в мире песни, что родились еще до того, как солнце стало богом. Мы, сурьи, сохранили это знание. Потом арьи похитили его и извратили… Ну а этот лук, если верить Ясна-Веде, был создан позднее – для войны с Предвечным Змеем. Но для чего мне с ним сражаться? Я бы сказал, сейчас Первородный Змей, повелитель вод, скорее уж мой союзник…
– Тогда что мы сделаем с луком?
– Уничтожим, – мрачно ответил Зарни.
– Как?! – Кирья и сама не ожидала, что слова гусляра так поразят ее. – Зачем?! Это же великое сокровище!
– Хотя бы для того, чтобы он никогда не попал в руки арьев! – резко перебил ее гусляр. – Конечно, оружие богов так просто не разрушить. Но его можно спрятать так, что никто никогда не найдет. Лук потеряется на столетия, а может, и на тысячелетия…
Зарни достал гусли.
– И я знаю, где его спрятать…
Он дернул струны, издав несколько резких, ранящих слух созвучий, и запел тягучую песню на неведомом языке. Таких песен Кирья прежде не слышала. Зарни не пел, а скорее говорил нараспев все одно и то же, будто настойчиво звал кого-то. Слова повторялись, переплетаясь, словно пряжа на спицах, вплетая в реальность новые нити – или разрывая их…
«Калма? – Кирья уловила знакомое, то и дело повторяющееся имя. – Он призывает Калму?!»
В глубинах земли послышался далекий гул, прошлогодняя хвоя зашевелилась, как живая. Дривы с криками шарахнулись прочь, охваченные туманящим разум страхом, какой порождает лишь уходящая из-под ног твердь. Кирью тоже коснулась тень этого страха – но страх не смог одолеть охватившего ее гнева.
– Не делай этого! – крикнула она.
Зарни пел, не обращая на нее никакого внимания.
Земля треснула, словно сухая кора. Из трещины пахнуло ветром иного мира. Кирья задрожала – она помнила этот ветер. Страх и отвращение перед Калмой и ее чудищами переполняли ее, но еще сильнее было негодование.
Нельзя уничтожать золотой лук! Он не должен попасть к Калме!
Недолго думая, Кирья подскочила к Зарни. Лук все еще лежал рядом с ним на шкуре. Девочка схватила оружие и отбежала в сторону.
– Кирья, что ты делаешь? – резко спросил Зарни, обрывая пение. – Зачем ты взяла лук?
– Я не хочу, чтобы ты отдал его Калме, – ответила она, холодея от собственной дерзости. – Я не для этой ведьмы его добывала!
– Положи лук на место, – ледяным голосом приказал гусляр.
– Нет! Это я его принесла. Он принадлежит мне… по праву небесной крови! Я и буду решать, как с ним поступить!
Зарни махнул рукой, призывая дривов:
– Быстро хватайте девчонку! Отберите у нее лук!
Кирья бросилась наутек. За спиной послышался топот и тяжелое дыхание слуг. Кирья, словно белка, по знакомой уже тропе вновь полезла на кручу. Она карабкалась, помогая себе лишь одной рукой, а в голове билась единственная мысль: «Что дальше?!»
– Господин, мы туда не полезем, – раздался виноватый голос снизу. – Там логово большого медведя! Ее-то он не тронет, а за наши жизни ты не платил…
– Я приказываю!
Слуги неохотно двинулись к скале. Кирья положила лук наземь, с трудом подняла большой камень и закричала:
– Только суньтесь!
– Последний раз говорю тебе, отродье арьев, – послышался снизу угрожающий окрик Зарни. – Отдавай лук, или пожалеешь!
– Не отдам!
– Ладно же. Не хочешь по-хорошему…
Внизу вновь зазвенели гусли, и из длинной извилистой трещины в земле, сотворенной колдовством Зарни, хлопая перепончатыми крыльями, вылетел черный крылан.
Дривы как один кинулись в сторону леса. Да и было отчего! Кирья с изумлением глядела на знакомую тварь из Бездны. Крылан – если это, конечно, был он – вырос вдвое. Чудище, распахнув крылья, описало круг над скалами, уселось над водопадом, распахнуло длинную пасть и издало крик, способный распугать всех медведей в Затуманном крае.
– Возьми ее! – раздался властный голос Зарни.
Кирья съежилась, рука ее скользнула к поясу, напрасно пытаясь нащупать костяную дудку. И лук, оружие богов, сейчас ничем ей не поможет – на нем даже тетивы нет… Вот сейчас летучая тварь кинется на нее…
– Убей ее! Ну!
Однако черный крылан все сидел и чего-то ждал. В груди у Кирьи вдруг стало жарко, глаза защипало от горячих слез.
– Ко мне, древний дух, мой хранитель! – закричала она. – Ты вырос, это хорошо! Лети ко мне, переродимся вместе!
Крылатое существо взмыло в воздух и ринулось прямо на Кирью, а она, подхватив с земли лук, прыгнула со скалы ему навстречу. Они встретились в полете, и мир перевернулся. Кирья вновь ощутила то, что впервые испытала, когда проникла во владения Калмы в поисках Мазайки. Не стало ни Кирьи, ни летучей твари – лишь единое крылатое существо, принадлежащее двум мирам. В прошлый раз это вышло почти случайно, а теперь Кирья вполне владела и собой, и летучим духом. Они стали одной сущностью: это ее крылья, ее золотой лук в руках!
– Будь ты проклята! – неслись снизу крики Зарни. – Лживая, хитрая рыжая ящерица! Отродье нелюди с порченой кровью! Будьте вы прокляты, арьи! Злые дивы, погибель мира! Не надейся скрыться, я найду тебя даже в ледяном аду!
Кирья взмахнула черными крыльями и взмыла ввысь.
Эпилог
Часть 1. Путешествие на юг
Аоранг стоял на одиноком холме, словно парящем над зимней степью, и щурился, подставляя лицо солнцу и ветру. Ветер был теплым, он пах сухим разнотравьем, пылью и еще чем-то, что пробуждало в душе мохнача множество полузабытых образов и ощущений. Кажется, это был запах очень далекого моря…
В бледно-голубом небе над холмом с резким криком пронеслась речная чайка. Откуда она тут взялась, так далеко от оставшейся позади Даны? Впрочем, никто толком не составлял землеописаний этой безлюдной окраины Аратты. Возможно, тут протекали еще
