поскорее. Утром я буду в порядке. Наступай, утро, и я погружусь в рутину дня и сделаю вид, что не изменила полностью ход своей жизни и наших отношений. Я притворюсь, что не чувствовала, как работают на заднем плане Судьбы, переплетая свои нити и все крепче привязывая нас друг к другу.
– Детка, – сказал Калдрис, наклоняясь вперед, чтобы нежно коснуться своими губами моих.
Он удерживал мой взгляд, когда целовал меня, лишь слегка отстраняясь, так что шепот его слов касался моих губ. Пальцы скользнули вниз по шее, лаская метку у меня на коже, добрались до завязок на моей тунике. Он медленно потянул за них, развязывая, мучительно удерживая мой взгляд.
– Я действительно намерен заняться любовью со своей половиной.
Он через голову стянул с меня тунику, отбросил ее в сторону, обнажив мое тело. Соски у меня налились и затвердели на холодном воздухе, когда Калдрис поцеловал меня. Он водил языком по моим губам, дразня меня, и закрыл глаза, когда я подалась ему навстречу. Все, на что я сейчас была способна, – только брать, что он давал, и что-то во мне знало, что он не позволит мне думать, что я должна исполнить его требование безотлагательно.
Ни в этот момент, ни в следующий.
Его губы скользили поцелуями у меня по шее, останавливаясь над сердцем, целуя то место, где оно билось в гармонии с его. Его глаза встретились с моими, когда он опустился еще ниже, обхватив губами мой сосок и втянув его в рот. Одной рукой он массировал мне грудь, второй развязывал тесемки у меня на штанах, а затем полностью отпустил меня, чтобы стянуть их с моих ног.
Стянув штаны и оставив меня голой, он отшвырнул их в сторону и быстро снял свои брюки. Раздвинув мне ноги, он расположился между ними, прикасаясь плотью своего члена к той горячей, жадной части меня, которая никак не могла им насытиться. Его губы коснулись моих, и он нежно поцеловал меня. Мягко, медленно и в такт движениям своих бедер, крепко прижимаясь ко мне. Он ласково терся о мою жаром горевшую плоть, сдерживая себя, чтобы не пронзить меня прямо сейчас, ожидая, пока мое возбуждение не достигнет пика.
Я бы никогда не поверила, что он способен заниматься со мной любовью, не погружаясь внутрь меня, или что он может заставить меня чувствовать себя так, будто меня завернули в его объятия, поместили в кокон нежности. Переместив бедра, он скользил по влаге, выделившейся у меня между ног, чтобы наконец упереться головкой члена во влагалище.
Я изогнулась, приподняв бедра, принимая в себя свою половину, пока он проникал внутрь. Моя плоть сжалась вокруг него, немного сопротивляясь его движениям. Медленно толкаясь, он вскрывал меня, осторожно скользя внутри, пока у меня из горла не вырвался довольный стон. Он снова приблизил свой рот к моему, поглощая звук, как будто это он его издал. Как будто он не хотел, чтобы кто-то еще его услышал.
Здесь и сейчас были только мы, не заботясь и не думая ни о ком другом. Это был момент нашего любовного уединения в ночи, слияния душ, которое, думаю, никто из нас пока не осознал.
Он проник в меня полностью, немного задержавшись на уровне паха, чтобы прервать наш поцелуй. Посмотрев вниз, он провел рукой по тонким завиткам, прилипшим к моему лицу, несмотря на окружающий меня холод.
– Моя, – пробормотал он, а затем отвел бедра назад и начал ритмично двигаться.
Медленные толчки, медленные движения по мне и внутри меня, и я поймала себя на том, что поднимаю бедра в такт его движениям, ему навстречу. Мы двигались в унисон, танцуя вечный танец любви, и он смотрел мне в глаза и разделял мое дыхание.
Это был не просто секс. Это было физическое проявление нашей любви, и на глаза у меня навернулись слезы, когда я подавила в себе желание превратить это в нечто, наполненное ненавистью. Я отпустила это нечто. Я разрушила его для себя.
Как я могла ненавидеть мужчину, который был готов принять смерть от меня, чтобы я обрела свободу?
– Я люблю тебя, мин астерен, – бормотал он, снова и снова проникая в меня.
Он гладил мою плоть, двигаясь внутри меня, возвращая меня к себе и приближая к оргазму, который позволил бы мне расслабиться.
Не было ни страстного потока удовольствия, ни бурного натиска речных вод, несущих меня к водопаду. Только томление, только ласковые волны, что плещут о берег, приближая к тому, что накроет меня с головой.
Я знала, что никогда не буду прежней.
– Я люблю тебя, моя половинка, – прошептала я в ответ, одной рукой обнимая его за спину и крепче прижимая к себе.
Другой рукой я обняла его за шею, удерживая рядом, пока он не довел меня до пика оргазма и не сбросил в пучину наслаждения.
Калдрис не отрываясь смотрел мне в глаза, пока я кончала. За мной последовал и он, наполнив прерывистым стоном нашу палатку. Когда на меня рухнуло его тело, у меня не было желания ни отделиться от него, ни смыть следы наших занятий любовью с кожи. Калдрис перекатился на спину, удерживая наши тела вместе, и уложил меня у себя на груди.
Он все еще был внутри меня, пока я засыпала, прижавшись ухом к груди над его сильным сердцем, которое билось для меня. Утром я буду себя ненавидеть, но сейчас я позволила ему убаюкать меня.
20
В повозках не было места, но даже если бы и было, я сильно сомневалась, что меченые отнеслись бы с уважением к людям, добровольно решившим путешествовать с Дикой Охотой. Их бы встретили с той же ненавистью, с какой столкнулась в тот день я, когда решила поехать с ними.
Адельфия и ее адепты шли рядом с нами и радостно болтали между собой, я узнала еще одного мужчину, который сидел с нами у костра в ночь ритуала. Сама я ехала верхом на Азре с Калдрисом, пытаясь сосредоточиться на книге, которую держала в руках, и изучала парную связь. Возможно, это было глупо, ведь у меня за спиной сидела моя очень старая половина, которая, я нисколько не сомневалась, была бы рада ответить на любой мой вопрос.
Проблема состояла в том, что я не понимала, какие вопросы задавать. Я мало что знала об этом, и этих знаний было недостаточно, чтобы сформировать то или иное обоснованное мнение, и, конечно, я не представляла, что делать с той информацией, которая уже была у меня.
– Совсем скоро будем в Трейдсхольде, – сказал Калдрис.
Услышав название города, я испытала шок. Именно там мы попали в заваруху, и я считала, что уже потеряла его. Вот
