Глава восьмая
Повернув назад, Конан с Хайделиндой поскакали по дороге, вновь почти вплавь преодолели реку и продолжили движение, возвращаясь к замку. Когда впереди опять блеснула первая речка, точнее, широкий ручей, разливавшийся большой лужей на месте пересечения с дорогой, вдали послышался лай собак, крики людей, топот множества конских копыт. Киммериец крикнул:
— Успели, слава богам! Теперь за мной!
Он свернул с тракта и пустил своего коня прямо по воде ручья, направляясь вниз по течению. Хайделинде ничего не оставалось, как последовать за ним. Они достаточно долго ехали по руслу ручья, то выходя на мели, то погружаясь почти до холки коней в заводи, пока наконец варвар не скомандовал:
— Выходим!
Они выскочили на прогалину среди обступившего речушку леса. Уже почти рассвело. Хайделинда и варвар после скачки по воде стали мокрыми с ног до головы. Девушка продрогла и вся дрожала, влажная одежда прилипла к телу, не скрывая его форм.
«Хороша девчонка», — не в силах оторвать от нее взгляда, в который уже раз отметил про себя киммериец.
— Замерзла? — спросил он.
— Д-да, — стуча зубами, ответила молодая герцогиня.
— Осталось немного, — пообещал варвар. — Скоро согреемся.
Но они еще довольно долго скакали по лесным тропам, пока не спустились в небольшую лощину, заросшую по краям густым лесом. У девушки уже зуб на зуб не попадал, настолько она замерзла.
— Вот мы и на месте! — Конан спрыгнул с коня, привязал к деревцу и нырнул куда-то в проем среди зарослей.
Хайделинда последовала его примеру и очутилась на поляне, окруженной таким густым кустарником и молодой стеной елей, что место это было похоже на внутренний двор какого-нибудь замка. Справа от себя герцогиня увидела высокий шалаш, сложенный из веток, уже чуть пожелтевших на концах.
— Раздевайся! — скомандовал киммериец, зажигая костер, заранее сложенный из очень сухого хвороста, чтобы давал поменьше дыма.
Хайделинда остановилась в замешательстве.
— Давай-давай, снимай с себя все, — повторил Конан, сидя на корточках и раздувая огонь. — Простудишься, значит, зря убегали. Помереть и в замке можно было. — Он нырнул в шалаш и выбросил оттуда черный плащ, — держи, завернешься в него.
Девушка с трудом начала стягивать с себя мокрую одежду, которая прилипла к телу и не поддавалась. Наконец ей удалось скинуть платье, и, завернувшись в плащ, она подошла к огню. Хайделинда присела у яркого пламени, почти не дававшего дыма, и задумчиво смотрела на плясавшие язычки огня.
Когда киммериец неслышными кошачьими шагами вышел из шалаша, она, вздрогнув от неожиданности, оглянулась. Он был почти голым, если не считать обрывка какой-то тряпки на бедрах. Хайделинда до этого видела его только в одежде и, как завороженная, не могла оторвать глаз от мощного торса варвара. Она и представить себе не могла, что человек может быть таким могучим. При каждом движении Конана под его кожей перекатывались бугры мускулов, и на игру волн на сильном теле, казалось, можно было смотреть бесконечно. Когда Конан перехватил ее взгляд, направленный на него, и подмигнул ей, девушка, сама удивляясь себе, не опустила глаз.
— Не бойся, я не замерзну, — понимающе усмехнулся он, развешивая на треноге из длинных жердей одежду. — Хуже, что у тебя платья толкового нет. Дядюшка твой исхитрился разве что не на полоски его разорвать. — Он показал на платье, которое теперь годилась лишь на тряпки. — Экий ублюдок! — покачал он головой.
Варвар вернулся в шалаш и вынес оттуда большой кожаный бурдюк.
— Скоро согреешься самым лучшим образом, — сказал он, наливая вино в глиняный сосуд с плетеной ручкой, который тут же подвесил над огнем, — потерпи немного. А пока возьми, выпей.
Он протянул кружку вина, которое Хайделинда выпила жадными глотками.
— Ничего себе, — хохотнул киммериец, — я гляжу, умеешь хлестать вино почище мужчины! Еще налить?
Девушка кивнула. Огонь мало-помалу согревал ее, и она уже не дрожала, хотя озноб еще не прошел. Она выпила вторую кружку вина и скоро почувствовала, как по телу начинают растекаться горячие волны. Конан бросил в котелок над костром несколько щепоток каких-то трав, и на Хайделинду повеяло дурманящим и терпким запахом.
— Готово, — сообщил варвар, — Он снял сосуд с перекладины над костром и, поставив его на землю, долил туда вина из кружки. Попробовав пальцем жидкость, он произнес: — Нормально, — и повернулся к девушке, — А теперь будь умницей и делай, что я говорю. Хорошо?
— Да, — глядя на него широко распахнутыми фиалковыми глазами, ответила Хайделинда. Ее невероятно утомили события этой ночи, а вино довершило дело.
Глаза девушки стали слипаться, вокруг все как будто плыло.
— Тогда давай плащ, — Варвар в одно мгновение сорвал с нее покров и расстелил его на траве.
Затуманенное сознание Хайделинды восприняло это как совершенно естественный поступок. Она поднялась на ноги, но пошатнулась, и киммериец бережно подхватил ее на руки.
— Не бойся, я знаю, что делаю. Ложись на живот, — скомандовал он, опуская девушку на расстеленный плащ.
Она повиновалась без слов и в то же мгновение почувствовала, как руки Конана сильно растирают ее спину, ягодицы, плечи густой пахучей и горячей жидкостью.
— Теперь на спину, — закончив растирать лодыжки, сказал варвар.
Хайделинда послушно перевернулась, почувствовав, однако, как ее лицо обдает жаркая волна. Она закрыла глаза, чтобы не встречать взгляд киммерийца. Его руки были удивительно нежными, когда он сильно, но ласково растирал ее живот, бедра, грудь. Тело ощущало живительное тепло, и девушка не могла объяснить, следствие ли это жидкости из глиняного сосуда, или же оно исходит из рук варвара. Наконец девушка почувствовала, что ее заворачивают в ткань, и приоткрыла веки.
— Теперь все в порядке, — Варвар протянул ей еще одну кружку вина, — Выпей, и я отнесу тебя спать. Теперь можно не опасаться, что ты заболеешь. А иначе твой Эрленд просто отвернет мне голову, — хохотнул он, осторожно занося девушку в шалаш.
«Эрленд…» — эта мысль, промелькнувшая в голове Хайделинды, была почему-то размытой и неясной. Прижимаясь телом к варвару, она чувствовала, что мягко проваливается в темноту. Через несколько мгновений она уже спала крепким сном на сухой подстилке из мягких и душистых лесных трав.
* * *
Погоня достигла ручья, по которому уходили беглецы. Егерь первым бросился вперед, гоня собак на другой берег. Выбравшись из воды и отряхиваясь, гончие вновь взяли след и, заливисто тявкая, рванулись вперед.
