не «гуляли» в зависимости от высоты, оставаясь ровным параллелепипедом.
Влажный воздух внутрь плотно закрытого сундучка не попадал, и ни единого пятнышка коррозии не обнаружилось ни на вороненой части устройства, ни на хромированной.
Низ лицевой стороны агрегата пересекали вертикальные прорези примерно на две трети высоты. «Как на рыцарском забрале», — пришла в голову Серому аналогия, но не совсем точная, прорези были не сквозными, за ними тоже поблескивал хромированный металл.
Над прорезями имелась гравировка: плывущий по морю военный корабль, причем не мирно плывущий, корпус и надстройки наполовину скрывались за дымом и за столбами воды, поднятой взрывами. Над кораблем были выгравированы полукругом латинские буквы и складывались в слово DESTROER, переведенное Серым как УНИЧТОЖИТЕЛЬ или РАЗРУШИТЕЛЬ.
Наверное, название корабля. Эсминец «Разрушитель» — звучит красиво и грозно.
Гравировка и надпись не прояснили назначение штуковины. Лишь подтвердили подозрения, что связана она с ВМФ.
В запасе оставался национальный способ изучения незнакомой техники, именуемый «метод тыка». К нему и приступили.
Внутри рабочей части хреновины находились по меньшей мере два вращающихся вала, конец одного из них выходил наружу через отверстие в левой стойке и венчался маленьким несъемным штурвалом. Другой вал выдавался за пределы станины справа, он заканчивался набалдашником с круглой прорезью. В прорезь, как они выяснили еще на чердаке, вставлялся длинный массивный рычаг, хранившийся отдельно. Если не прикладывать к нему усилий, рычаг находился в одном положении — торчал вверх и вперед, под углом примерно пятьдесят градусов к горизонту.
Начали со штурвала. По часовой стрелке он вращался с незначительным сопротивлением, против часовой не вращался вообще. При вращении ощущалось, как внутри приходят в движение какие-то детали механизма, но внешне их работа не проявлялась.
Занялись рычагом. Поднять его выше не удавалось. Вниз рычаг шел, но для этого мальчишкам приходилось налегать на него обеими руками. Рычаг опускался примерно на девяносто градусов со все возрастающим усилием, затем внутри агрегата раздавался короткий резкий металлический звук. А мгновением спустя — другой звук, нежный, мелодичный, протяжный, словно молоточек ударял один раз по колокольчику.
После этого дальше рычаг не опускался. И, выпущенный из рук, сам плавно возвращался в исходное положение.
Серый несколько раз опустил рычаг, ему казалось, что разгадка близка и вот-вот станет очевидной.
Круглый, пока приятель упражнялся с рычагом, продолжал в который раз осматривать агрегат со всех сторон. И заявил, что за миг до малинового звона колокольчика за «рыцарским забралом» что-то происходит, но что именно, не понять. Серый попросил его заняться рычагом, а сам присел на корточки и уставился на «забрало».
Да, Круглый не ошибся: на долю секунды блеск металла в глубине прорезей сменился чернотой, и тут же все вернулось в прежнее состояние. Повторные опыты принесли тот же результат — разглядеть, что происходит внутри, человеческий глаз не успевал.
Была у агрегата еще одна узкая щель — она прорезала вдоль перекладину станины и уходила в глубину рабочей части. Лезвие ножа, опущенное туда, вошло на всю длину без сопротивления. Идею поработать штурвалом или рычагом, когда лезвие внутри, Серый забраковал. Лишаться ножа ему не хотелось.
— Что-нибудь ненужное засунем, — предложил он, — картонку или бумагу.
— Есть одна хрень никчемная, — сказал Круглый и достал из кармана сложенный вчетверо измятый листок.
Пока Круглый его распрямлял и разглаживал, Серый успел разглядеть изображенное в верхней части здание старинной постройки.
Листок исчез в недрах устройства, лишь самый краешек торчал наружу.
— Что это было?
— Фигня это была. Реклама политехникума сраного. Мать спит и видит, как меня туда пристроить. Посмотри, дескать, почитай, какие там специальности полезные! — Круглый неумело попытался передразнить материнские интонации. — А мне на хрен не сралась полезная, я интересную хочу. А для начала десятилетку окончить.
С этими словами он энергично начал вращать штурвал.
Оба не могли тогда знать, что десятилетку Круглый не окончит, а его «интересной» специальностью станет на всю жизнь работа оператором электропогрузчика на фабрике «Динамо», затем на той же должности на ЦБК в Антропшино.
Кое-что в результате вращения штурвала произошло. Лист затянуло в агрегат, наружу больше ничего не торчало, обратно не вынуть.
И на этом все.
— А ну-ка… — Круглый двумя руками взялся за рычаг.
Раздался тот же резкий звук и то же мелодичное звяканье, а в промежутке между ними агрегат буквально выплюнул множество крошечных бумажных квадратиков, они закружились к полу, словно небольшая рукотворная метель.
— У нас есть аппарат по производству конфетти, — иронично произнес Круглый. — За Новый год я теперь спокоен.
А Серый все понял. Пазл в его голове наконец-то сложился.
— Это, Круглый, действительно «Уничтожитель». Уничтожает секретные документы. Быстро и надежно, хрен кто восстановит и прочтет.
— Было бы из-за чего огород городить. Скомкал, в пепельнице поджег — вот и нет документа.
— В любом случае для партизан «Уничтожитель» штука полезная, — сменил тему Серый. — Если успеют карты и таблицы кодов уничтожить, то будем считать, что половина отряда уцелела при захвате штаба.
— Пускай, — согласился Круглый. — Вместо рации в самый раз. Зачем только тащили с чердака, если партизанский штаб там будет?
…Идею обустройства партизанского штаба на чердаке по зрелом размышлении все же отвергли. Низко, пыльно, мало света. И взрослые слишком близко — есть риск вместо партизанского рейда отправиться на прополку или на окучивание картошки.
Партизаны квартировали в то лето в построенном для них шалаше. Там же прятали в тайнике «Уничтожитель».
Шалаш считался временным штабом, а стал последним. Сыграли в то лето еще три раза, все с меньшим энтузиазмом, да и забросили навсегда игру — детство заканчивалось. «Уничтожитель» унес к себе Круглый. Сказал, что придумал для него отличное применение: по завершении учебного года устраивать казнь школьного дневника, уничтожать его медленно, с наслаждением, страницу за страницей.
На пять лет «Уничтожитель» был позабыт. Всеми, даже новым владельцем: в последний день учебного года он поленился разыскивать на чердаке аппарат и спускать его вниз — и по старинке сжег дневник.
Вспомнил о нем Сергей в девяносто пятом, перейдя на третий курс ИТМО. Как раз завершилась война, вызванная распадом Югославии.
* * *
Он свалился без звонка, как снег на голову (телефонная линия в сельский дом Кругловых не была проведена, а мобильные телефоны в те годы считались атрибутами лишь богатых предпринимателей и прочих хозяев жизни). Свалился и с места в карьер взял быка за рога:
— Ты помнишь, страницы из каких книжек уничтожали в партизанском штабе? Они, эти книги, сохранились?
— Серенький, ну ты что… Давай лучше выпьем, у меня тут на донце, но сейчас Зинку в сельмаг за
