окном скорого поезда: бурный роман с Рисом, рождение Мартина, работа над захватывающим воображение проектом защитного купола, потрясающие успехи Тиночки в Школе Убежища. На этом фоне такие мелочи, как ковровые бомбардировки, вынужденная жизнь в подземном бункере, регулярные атаки орденских боевиков и похороны совсем ещё молодых парней из отрядов самообороны, казались почти нормой, чем-то вроде платы за полнокровную жизнь.
Удивительно, но это странное существование между жизнью и смертью было наполнено вовсе не страхом, а надеждой на будущее, когда не станет Ордена, и можно будет строить свою жизнь под открытым небом и в соответствии со своими представлениями о справедливости, о добре и зле. Для жителей Алата эта надежда со временем трансформировалась в некое подобие религии, в которой уныние считалось чем-то вроде святотатства. Проект защитного купола, над которым трудилась Кира, находился в самом эпицентре этой наивной, но искренней веры, и потому отношение к ней алатцев было сравни почитанию апостола или верховного жреца бога.
Подобное положение, разумеется, сильно поднимало Кирину самооценку и давало силы, чтобы двигаться вперёд, невзирая на растущее в душе беспокойство. Поначалу она успешно игнорировала появившийся неизвестно откуда дискомфорт. Мало ли, какой нервный взбрык может выдать женский организм в состоянии стресса, особенно, у беременной, а позже — кормящей матери. Но прошло время, Мартин подрос, и Алиса с удовольствием заменила свою подругу у детской колыбельки, а вот беспокойство не только не отступило, но даже, наоборот, усилилось до практически навязчивого состояния.
Наверное, самым верным решением в этой ситуации было обратиться за помощью к учителю или Антону, но Кира не решилась поделиться своими переживаниями с людьми, от чьих советов она с такой лёгкостью отмахнулась три года назад. Возможно, ей сделалось стыдно за своё неоправданное высокомерие, а может быть, она просто посчитала, что не в праве грузить Творцов своими бабскими фрустрациями. В конце концов, Кира ведь считала себя талантливым аналитиком, и решение ребусов всегда было её самым любимым занятием. Так кому же, как не ей самой, следовало взяться за исследование неадекватности собственной психики?
Что ж, результат аналитических упражнений вполне оправдал Кирины профессиональные амбиции, она действительно справилась с этой непростой задачкой. Вот только на этот раз, вместо удовлетворения, победа принесла горечь и ощущение беспомощности, а в добавок победительница обзавелась шизофренической привычкой разговаривать сама с собой.
— Невозможно постоянно соответствовать идеалу, тем более, если этот идеал слеплен с чужой и на самом деле несуществующей женщины, — Кира снова слизнула снежинки с губ, но на сей раз почувствовала на языке привкус металла. — Находиться на пьедестале тяжело и утомительно.
— Ах, какая жалость, с образа самоотверженной воительницы облупилась героическая шелуха, — её губы скривились в издевательской гримасе. — Придётся подретушировать, иначе все заметят, что я вовсе не героиня, а самая обыкновенная слабая женщина, которой осточертела эта борьба за жизнь.
Раньше Кира убегала от рутины и размеренности будней в живые сны, которые на поверку оказались путешествиями в иные миры. В те времена жизнь в Алате представлялась ей волшебным и захватывающим приключением, которое давало возможность отвлечься от реальности и зарядиться позитивом. Живые сны были её тайной, в которую всегда можно было занырнуть, если обыденность начинала слишком сильно давить на мозги. Теперь сон и явь поменялись местами, приключения стали буднями, а по ночам Кире всё чаще снилась её прежняя жизнь, та жизнь, которая рухнула с уходом Семёна.
Это было как минимум странно, ведь воспоминания о его предательстве должны были, по идее, вызывать в её душе горечь и обиду, но вызывали лишь острое чувство ностальгии. Собственно, ничего удивительного в этом не было, прошлая Кирина семейная жизнь была практически идеальной, в ней царила атмосфера любви и заботы, а ещё ощущение защищённости и уверенности в будущем. Семён самозабвенно охранял покой своей семьи от всех невзгод и опасностей, но при этом не стремился афишировать свой вклад, а потому Кира легкомысленно приписала заслугу за создание сей благостной атмосферы себе.
Не удивительно, что овдовевшая женщина бесстрашно ринулась в новые отношения, ведь она была уверена, что знает, как построить и сохранить семейный очаг. Увы, жизнь показала полную несостоятельность её ожиданий. Конечно, условия жизни в Алате были очень далеки от идеала и не способствовали появлению той самой благостной атмосферы, но за три-то года уже можно было справиться с поставленной задачей.
— Наверное, всё дело в том, что я даже не пытаюсь создать что-то новое, — Кира с раздражением уставилась в непроницаемую снежную муть, словно именно она скрывала причину её неудачи. — Я завязла в своей прошлой жизни, как та муха в паутине, и автоматически воспроизвожу прежние паттерны семейных отношений. Но здесь, в Алате они не работают, я больше не могу позволить себе играть роль маленькой безответственной девочки, за которой стоит любящий папочка, да и не хочу.
Что ж, претензии Киры к её бывшему мужу были в какой-то мере обоснованными, супер опека Семёна была, наверное, единственной темой их семейных разногласий. Кире хотелось видеть себя сильной и самодостаточной женщиной, иногда ей даже казалось, что Семён ограничивает её свободу и препятствует реализации способностей. Отношения с Рисом были полной противоположностью прежней иерархии в Кириной семье. Новый муж откровенно восхищался своей женой и даже думать не смел о том, чтобы как-то её опекать. Его преклонение перед силой духа и способностями Киры как бы автоматически исключало вмешательство в её личное пространство. С одной стороны, это не могло не льстить Кириному самолюбию, но с другой — возлагало на неё серьёзную ответственность не только за себя, но и за всю семью.
— Похоже, семейная ноша оказалась для героини Алата слишком тяжёлой, — губы Киры скривились в презрительной усмешке. — Это тебе не фантазировать на тему личной свободы, прячась за спиной мужа, тут нужно пахать, а не капризничать. Приходится быть сильной, когда так хочется чтобы тебя пожалели и приласкали, как ребёнка. Не удивительно, что я ностальгирую по прошлой жизни. Всё, довольно этих розовых соплей, — Кира набрала горсть снега и с остервенением принялась лепить из него упругий скользкий шарик, — пора отпустить прошлое и двигаться дальше.
— Дело в том, что всё случилось слишком быстро, — попыталась оправдаться слабая Кирина половинка, — у меня тупо не было достаточно времени, чтобы проститься с прежней жизнью. А что если вернуться назад? Может быть, тогда я осознаю, что та жизнь вовсе не была такой уж мармеладной, как мне сейчас мнится, и наконец переверну эту страницу?
— Романтично, — она скептично хмыкнула и метнула снежок в ущелье, над которым нависала открытая площадка. Снежный
