Ознакомительная версия.
Не знаю, как складывались отношения родителей поначалу, но к моменту моего появления на свет, они прекрасно ладили. Вопреки распространенному мнению, оказалась, нифилимы способны не только трахаться, но и любить. Родители жили счастливо, в согласии и довольстве. Пока не прибыли эмиссары деда.
Я хорошо помню тот вечер. Ещё бы не помнить?
Мы готовились ужинать. Пламя свечей, возвышающихся в канделябрах над обеденным столом, отражалось в дорогом фарфоре. Золотые ободки на тонком стекле подмигивали, приглашая пригубить вино.
Мне было двенадцать. Меня воспитывал тот, кто поэзию и краски восхода, луну и цветы ценил выше стали, оружия и власти. Я не понял тогда, что породило пронзительный и короткий звук, предшествующий полному уничтожению моего мира.
Взрывались графины с изысканным вином. Распадались фужеры. Падали свечи, заставляя тлеть накрахмаленные скатерти. Пламя перекидывалось на занавески, лизало дорогие полотна лучших живописцев, томики любимых отцовских стихов.
Опрокинутые чье-то равнодушной рукой напольные вазы уронили цветы и под ногами солдатни те, умирая, распространяли сладкие, удушливые запахи.
Стрела с бело-синим опереньем вошла точно в горло Светлой Принцессы. Вечность моя мать встретила удивленным, недоумевающим взглядом. Мне оставалось только радоваться, что она умерла так легко.
Отец не пытался сопротивляться. У нифилимов, если гибнет любимый, второй, как правило, ненадолго его переживает. Это не обычай - физиология такая. Сердечные раны для Крылатого Племени смертельны в прямом смысле этого слова.
Я ненавидел его за то, как он принял смерть – не отведя ни одного клинка, не пытаясь спастись. Я и до сих пор не могу ни понять, ни принять. Он должен был бороться,- за нас, его детей. Сами мы были ещё слишком юны и беспомощны.
Но по обычаю своего порочного племени, отец предпочел сложить крылья и падать вниз, не задумываясь о других.
Они так и остались лежать рядышком, Светлая Принцесса и Нифилим, охваченные пламенем.
А меня и годовалого брата доставили к королю. Высокомерный ублюдок сообщил с большим апломбом, как величайшую милость, что я стану его приемником. После чего меня отправили «получать образование» в Светлую Академию. Слово «Светлое» в этом государстве, как ты могла заметить, приставляется ко всему, что мало-мальски имеет смысл. Предстояло постигать азы людской политики. Чем я и занялся – на свой лад. Прилагая все усилия к тому, чтобы опорочить древнее имя рода, к коему принадлежал, находя в этом мстительную радость.
Моими друзьями становились люди такого сорта, которых я и сам-то вряд ли мог уважать. Я успел потерять счет любовницам. Я предавался пороку без оглядки, без страха и даже особого интереса.
Однажды я познакомился с девушкой, чьими цветами в одежде были бело-синий, - цвета оперенья стрелы, застрявшей в шее матери. Ты же знаешь эту привычку вздорных аристократов, объявлять «своими» тот или иной цвет и тупо повторять его везде, где только можно? И так, - красавица одевалась в сине-белые цвета. Этого хватило, чтобы привлечь мое внимание.
Пары недель оказалось достаточным, чтобы вскружить малютке голову. Сорвав горячие поцелуи с уст невинной девушки, я постарался донести это до её высокопоставленного папочки. Тот, естественно, взбеленился и предпринял попытку прекратить наши отношения. Я предложил «бежать». Но вместо Храма отвез в вертеп и отдал на потребу друзьям-товарищам, коих количество было точно не меньше двух десятков.
Девочка была девственницей…
Я не горжусь сим поступком. Но было бы ложью утверждать, что в чем-то раскаиваюсь. Несчастная принадлежала к вражескому роду. А к врагам у меня нет ни снисхождения, ни жалости.
Наутро мои верные собутыльники, лизоблюды и прихлебатели отвезли дочурку папаше. Оскорбленный родитель, ясен день, вызвал меня на дуэль.
Можешь представить, с каким удовольствием я принял вызов? Самовлюбленный щенок - всерьез полагал, что опасаться нужно меня, пьянчугу и развратника. Меня быстро избавили от детских иллюзий, покрошив в капусту. Вполне заслуженно и справедливо, по сути. Но я был принцем. А принцу можно то, что недопустимо для любого другого.
Разъяренный дедуля отправил наглеца, осмелившегося одернуть его царственного внучка, на гильотину. Девчонку нашли в петле. Мать отправили в сумасшедший дом. А старшего брата, лишив титула и званий, отправили служить на границу.
Догадайся, черноглазая, как звали братишку? У тебя нет шансов не угадать, верно? Да, да и ещё раз да! Это был твой любимый Сандар, сердце мое.
У нас с ним, как видишь, странные счеты. Его отец убил моих родителей. Я жестоко отомстил.
Глупый мальчишка, ломающий плеть, вместо того, чтобы рубить голову истинному врагу!
Дед меня не любил. Но ему нужен был наследник. Во мне текла его кровь. Мы были скованны накрепко, неразрывно.
В восемнадцать лет в моей жизни не было ничего, кроме ненависти. Все вокруг казалось (и сейчас кажется, если на то пошло, но больше не возмущает, как в далекой глупой юности), продажным и мелким.
Я искал смерть вполне осознанно: ввязываясь в бесконечные авантюры; в стычках с простонародьем; укрощая диких зверей голыми руками, вызывая на дуэли аристократов.
Заслужил славу бретера. Но смерть так и не догнал.
Она убегала, отступала, пряталась. Чтобы однажды прийти в образе прекраснейшей из женщин. Это женщина заставила меня потерять голову и остатки того, что могло бы быть мной раньше.
Помню нашу встречу, словно это случилось вчера. В тот вечер, по своему тогдашнему обыкновению, я был пьян в хлам. Ты ведь не знаешь, что такое - долгая зависимость от увеселяющих веществ? Мир кажется серым, тусклым, ужасно раздражающим. Пол качается под ногами, словно палуба гигантского корабля. А трясущаяся рука продолжает жадно тянуться к следующей, ещё не початой, бутылке. В таком состоянии разверзнись небо и земля, вряд ли заметишь, потому что небо и земля остаются где-то почти в другом измерении.
Выйдя из третьеразрядной таверны на двор отлить, я сонно наблюдал за облачком пара, вырывающегося изо рта. На дворе стояла зима, довольно лютая. Но я не чувствовал холода, хотя, кроме легкой рубахи тело ничего не прикрывало.
В полубредовом состоянии я тогда не сразу понял, что женщина напротив – живая. Незнакомка улыбнулась:
- Ваше Светлое Величество, - присела она в реверансе, склонив высокомерную головку на лебяжьей шее.
Мне захотелось заключить её в объятья и целовать, насильно, горячо, причиняя боль. Слишком много знания и иронии таилось в бездонных глазах незнакомки.
Ознакомительная версия.
