– Ты довольна, да? – прорычал Ла Гир, лежащий на одной из кушеток. – Вот так это должно было закончиться? Вот так?! Что говорит тебе об этом Бог?!
Его ранили дважды, один из арбалетных болтов попал в стык между кирасой и наплечником, поразив левое плечо, а другой в район шеи, оставив после себя длинную резаную рану.
– Этого могло и не случиться, не возгордись ты и не пожелай идти в сегодняшнюю вылазку, – спокойно ответила ему Жанна.
– Да иди ты… – Ла Гир отвернулся и поморщился из-за резкого движения.
Рана на плече уже воспалилась, так как её недостаточно хорошо очистили. Даже просто днями лежа в колчане наконечники превращаются в весьма антисанитарные штуки, а ведь некоторые любители пострелять ещё и специально макают их в грязь или даже дерьмо, что превращает эти болты в гарантированную смерть для жертвы.
«Я щас с ним поговорю, а ты сядь на свободную кушетку, помалкивай и глубокомысленно смотри в окошко», – попросил Жанну Арким. – «Он нам понадобится, так как неплохо соображает в тактике ведения современной войны и вообще личность символичная, что хорошо для боевого духа солдат».
Жанна молча села на кушетку по соседству и уставилась в окно.
– Чего ты молчишь?! – вновь повернулся к девочке Ла Гир. – Пришла поизд…
«Род закрой, мать твою!» – заорал у него в голове Арким.
– А-а-а?! – вскрикнул Ла Гир и завыл от боли в плече.
«Я сказал тебе, чтобы ты закрыл свой поганый рот!» – продолжил Арким. – «Закрыл? Вот и хорошо! Ещё одно слово и я тебя так трахну, что в аду, куда ты сейчас очень уверенно ползёшь, тебе окажется очень комфортно, потому что там нет меня!»
Ла Гир, испуганный неизвестно откуда доносящимся голосом, заозирался, а затем затравленно посмотрел на Жанну, равнодушно смотрящую в окно.
«Итак, ты в жопе, Ла Гир», – вновь заговорил Арким. – «Рана в твоём левом плече воспалена и скоро начнёт стремительно гнить, что угробит тебя в течение следующих двух-трёх дней. Но, к твоему огромному счастью, есть решение. Вот сейчас можешь говорить».
– Ты от дьявола? – дрожащим голосом спросил Ла Гир.
«С чего ты взял, мать твою за ногу?!» – вскипел Арким. – «Я объективно на стороне добра, чтоб тебе сралось по двадцать раз в день! А говорю так, чтобы ты, тупая башка, всё понял! Или мне начать на латыни петь бесполезные дифирамбы богу? Можешь отвечать».
– Нет-нет, я всё понял, извини меня… – заговорил Ла Гир.
Монахи вокруг отметили для себя этот разговор ни с кем, но списали это на предсмертный бред. Они-то на такое уже насмотрелись.
– Что я должен сделать? Убить кого-то? – задал серию деловых вопросов Ла Гир. – Я могу…
«Убивать тебе предстоит много, очень много», – вкрадчивым голосом произнёс в его голове Арким. – «Англичан».
– Я готов! – уверенно ответил Ла Гир. – Только не дай мне умереть вот так, Господи! Только не так!
«Будешь слушать Жанну как родного отца, который за неподчинение может тебя так отдубасить, что блаженным станешь!» – продолжил Арким. – «Ослушаешься, будешь иметь дело не с ней, нет, больше тебе так не повезёт! Будешь иметь дело со мной, а я достану тебя где угодно и не позволю умереть слишком быстро».
«Вот и хорошо, твою мать», – произнёс Арким удовлетворённо. – «Сейчас тебе будет очень больно, так, как не было никогда, но это нужно. Терпи и не удивляйся, если проснёшься только завтра. Жанна».
Жанна встала извлекла меч, что насторожило всех присутствующих, а Ла Гира напугало, так как его беседа с нею не располагала к дружеским взаимодействиям.
Но его опасения были беспочвенны, так как девочка сняла с его плеча окровавленные бинты и приложила к ране навершие меча. А дальше действовал Арким.
Локализовав зону воспаления, он преобразовал крупицу запасённой магической энергии в антисептическое радиационное излучение. Здоровые клетки организма такое излучение перенесут относительно нормально, а вот микроорганизмы не очень. В течение двух минут излучение убивало всех посторонних в ране, а затем резко прекратилось. В ходе этого действа Ла Гир орал, так как навершие меча нагрелось и прижгло ранение, оставив клеймо в виде отчётливого простого креста.
«Бахни ему антибиотик внутримышечно, в плечо», – приказал Арким Жанне.
Последняя быстро извлекла из-под кирасы коробочку со шприцами-тюбиками и вколола Ла Гиру универсальный антибиотик, к которому местные микробы были совершенно не готовы и вряд ли будут готовы когда-либо, ведь антибиотик этот был с метаморфическими свойствами, способный подстраиваться под любые контрмеры, которые могут выкинуть против него мутирующие микроорганизмы.
«Вырубился, слабак», – констатировал Арким. – «Завтра посетишь его с утра, посмотрим, как он запоёт».
Они могли и обезболивающее на него потратить, но не стали, так как он не заслужил.
//Королевство Франция, осаждённый Орлеан, 4 мая 1429 года//
Отношения с командованием армии у Жанны всё никак не складывались.
Орлеанский ублюдок имел своё мнение касательно тактики деблокады Орлеана, предусматривающее концентрированные внезапные атаки в лоб, тогда как Жанна предлагала сложные планы, которые позволяли обойтись меньшими потерями, но требовали взамен продвинутой координации действий, а следовательно и квалификации командиров.
Идиотом никто выглядеть не хотел, хотя Ла Гир крепко настаивал на том, чтобы все слушали Жанну.
Практически приговорённый к смерти начинающейся раневой инфекцией де Виньоль был чудесным образом исцелён в кратчайшие сроки, так как инфекция в тот же день исчезла и более не подавала признаков своего существования. Арким стерилизовал его рану радиацией, а универсальный антибиотик глубоко постиндустриального мира не позволил инфекции вернуть утерянные позиции. Уже утром Ла Гир чувствовал себя неплохо, хоть и был напуган предыдущим днём до дрожи в коленях.
«Разговор с богом» не прошёл для него бесследно, он теперь не сомневался, что Жанна есть посланница божья, а значит, лучше делать так, как было оговорено.
Тем не менее, один дополнительный безоговорочный голос на военном совете ничего не менял, большинство склонялось к тому, чтобы слушать Орлеанского ублюдка, который вроде как более сведущ в военном деле.
Вот и сегодня её не поставили в известность о том, что планируется атака на форт Сен-Лу. Они предпочли не получить двести латников в усиление атаки, но не позволить Жанне им мешать.
Правда, Арким шепнул ей на ухо, что планируется атака и она была готова для появления в самый значимый момент.
Солдаты атаковали без особой охоты, хоть и понимали, что на кон поставлено всё.
Англичане отталкивали лестницы, стреляли по толкающим таран французам из луков и арбалетов, люди умирали, Орлеанский ублюдок орал на солдат, требуя усилить натиск, без особого эффекта, а потом появилась Жанна.
Она приехала во временный осадный лагерь на коне, размахивая белой хоругвью и крича что-то воодушевляющее.
Вслед за ней шёл отряд латников, снаряжённый лестницами и мантелетами.
Появление Жанны подействовало на французских солдат намного сильнее, чем ор Орлеанского ублюдка, они действительно усилили натиск и к тому моменту, как к западной стене форта были приставлены лестницы латников, на южной части стены уже происходила рубка внутри лагеря.
Англичане не успели переместить часть сил на новое место атаки, поэтому латники Жанны врезались в спины обороняющих южную стену солдат и начали кровавую мясорубку.
Часть из вражеских солдат успела скрыться в ближайшей церкви, но основную массу удалось перебить и захватить в плен.
– Если не выйдете, я сожгу вас вместе с этой церковью! – подъехала Жанна к двустворчатым дверям каменной церквушки. – Сдавайтесь и я гарантирую вам, что вы не будете убиты. Даю вам пять минут, а потом мы поджигаем её! Несите факелы!
Спустя две минуты и сорок три секунды церковные двери были открыты и англичане, бросая оружие, пошли на выход.
Всего в Сен-Лу было пятьсот с лишним человек гарнизона, но лишь триста с чем-то из них успели сдаться в плен. Атака латников Жанны существенно увеличила потери англичан, но зато позволила сохранить множество французов.
