– Ну, с богом, что ли, где наша не пропадала, – выдохнул разведчик, ткнул палкой в серое брюхо дымчатой стены и поводил рукой из стороны в сторону.
Потревоженное облако заклубилось, затягивая оставленные примитивным детектором прорехи. Кирпич помедлил несколько секунд, вдохнул полной грудью и шагнул в призрачную мглу.
«Может, не надо было его посылать? – подумал Кузьма, наблюдая, как исчезает в тумане темная фигура Кирпича. Парень чувствовал себя неуютно, находясь в относительной безопасности внутри обшитой толстыми листами металла кабины, тогда как разведчик рисковал жизнью из-за неосторожно сказанного слова. – Ну вот кто меня за язык тянул? А если с ним что-нибудь случится? Я ведь себе этого до конца дней не прощу».
– Ну что, покатаемся в тумане? – Репс потянулся к самодельному переговорному устройству, прижал раструб к маске противогаза: – Матюха, дуй в башню и смотри в оба. Заметишь что-либо странное – стреляй на поражение.
– А как же Кирпич?! – воскликнул Кузьма.
Репс как будто специально затягивал с ответом. Сначала неспешно вернул переговорное устройство на место. Потом так же неторопливо включил передачу и заставил грузовик медленно, словно нехотя, двигаться к странному облаку.
– Что, если Матюха случайно подстрелит его? Там же не видать ни черта, – продолжил наседать на него Кузьма, искренне переживая за судьбу разведчика.
Репс посмотрел в встревоженные глаза подростка и удовлетворенно кивнул. Ему нравилось подобное отношение к делу. Когда идешь на задание, важно быть уверенным в том, кто рядом с тобой, и знать, что твоя жизнь ему небезразлична. Кузьма достойно прошел невольно устроенную для него проверку, и дальше тянуть с ответом было бессмысленно.
– Не боись, малой, прицел совмещен с тепловизором, так что Матюха видит Кирпича.
Самодельный броневик приблизился к загадочной серой стене из тумана и начал медленно погружаться в нее, как в воду. Первым в призрачной субстанции утонул клиновидный отбойник. Немногим позже белая пелена лизнула полосы самодельных жалюзи и, словно молоко, растеклась по стеклам кабины.
Рычащий железный монстр как будто оказался внутри огромного куска ваты. Туман гасил звуки. Если раньше от рева двигателя, бывало, закладывало уши, то сейчас шум стального сердца звучал тихо, словно долетал издалека.
Дымчатая мгла не только искажала звуковые волны, но и порождала зрительные галлюцинации. Кузьма до рези в глазах всматривался в проплывающие перед машиной неясные тени. Плотная белесая муть беспрестанно клубилась, заставляя фантазию работать на полную катушку. Юноша то и дело видел темные, расплывчатые силуэты огромных и уродливых косматых существ, чем-то похожих на лешего с картинки из детской книжки.
Это была одна из первых книг, самостоятельно прочитанных Кузьмой. Красочная иллюстрация к сказке так сильно запала в душу мальчонке, что он потом долго просыпался по ночам с рвущимся из груди сердечком и прятался под одеялом, до крови кусая губы, чтобы не заплакать от страха. Ему казалось, стоит издать хоть один звук и выглянуть из импровизированного укрытия, как леший схватит его и утащит на отравленную радиацией поверхность.
С тех пор прошло много лет. Кузьма и думать забыл о былых кошмарах, а если и вспоминал иногда, то с непременной улыбкой на губах. Ему казалось, они безвозвратно ушли вместе с золотой порой детства, но, как выяснилось, ошибался. Безотчетный страх вернулся, как только воображение нарисовало знакомый образ с грязными, свисающими чуть ли не до земли лохмами. Парень до боли в челюстях стиснул зубы и сильно сцепил ладони в замок, борясь с безотчетным желанием выскочить из кабины и бежать прочь от вызывающего панику тумана.
Борьба с самим собой шла с переменным успехом. Дважды он едва не сиганул из машины, но всякий раз его что-то останавливало. Когда наваждение отпускало, Кузьма пытался проанализировать причины решения остаться на месте, но так и не мог прийти к однозначному выводу. Возможно, его удерживала от такого поступка боязнь прослыть на все убежище трусом и покрыть позором не только себя, но и запятнать честь отчима. А может, дело было в том, что он подспудно понимал необоснованность своих страхов. Где-то очень глубоко в душе осознавал, что нет никаких монстров в тумане, а видимые им фантомы – не что иное, как плод безудержной фантазии. Своеобразная рефлексия на фоне полученной в детстве психологической травмы.
Кузьма сумел взять эмоции под контроль. Он смотрел на дымчатую завесу и более не видел ничего, кроме насыщенных водяными парами клубов воздуха.
Все изменилось, когда из тумана, фонтанируя кровью из оторванной по локоть правой руки, появился разведчик. Он неожиданно выпрыгнул из молочной пелены. Стоя на ржавых прутьях отбойника, вцепился пальцами здоровой конечности в железные полосы жалюзи и замахал обрубком, брызгая алыми каплями на лобовое стекло. За покрытой паутиной трещин прозрачной маской противогаза белело лицо Кирпича. Жуткая гримаса боли прочертила глубокие морщины на лбу, щеках и в уголках глаз. Он что-то кричал, но слов было не разобрать.
Репс обеими ногами нажал на педали. Грузовик зашипел сжатым воздухом и остановился. Мгновение спустя хозяин машины включил задний ход. Колесный монстр пополз из клубящегося облака, в котором опять появились косматые тени. Они быстро увеличивались в размерах, как будто кто-то надвигался на едущий назад автомобиль из глубины тумана.
Затарахтела турельная пушка. Пули буравили мглу, оставляя в ней длинные, быстро затягивающиеся прорехи. Несколько таких следов дотянулись до темных фигур. Клубы белесой завесы вокруг этих силуэтов на мгновенье окрасились красным, и тени исчезли, как будто растворились в тумане. Остальные продолжили надвигаться на грузовик.
«Значит, это были не галлюцинации. Я действительно что-то видел», – подумал Кузьма со смесью ужаса, удивления и любопытства.
– Скажи там, в фургоне, пусть помогут снять Кирпича! – гаркнул Репс, когда рокочущий двигателем и дребезжащий самодельной бронезащитой грузовик остановился метрах в тридцати от тумана. – Надо наложить жгут, пока он не помер от потери крови.
Мужчина протянул руку к раструбу переговорного устройства. Кузьма выскочил из машины до того, как водитель сказал хоть слово Матюхе, но по грохоту пушки догадался, о чем был разговор.
Кузьма оглянулся на дымчатую завесу. Из туманного облака появились три рослые фигуры с длинными, как у горилл, мускулистыми руками. Волосатые макушки заостренных кверху голов почти доставали до оконных карнизов второго этажа. На морщинистых звериных мордах рубиновыми огнями сверкали налитые злобой глаза. Кривые и толстые желтые клыки торчали по бокам оскаленных пастей.
Матюха знал свое дело. Пули сердитыми шершнями впились в косматые тела. Кровь зернами граната брызнула на стены, местами окрасила в пурпур сбитую в колтуны и висящую неопрятными лохмотьями грязно-серую шерсть, тяжелыми каплями упала на асфальт рядом с когтистыми пальцами ног.
Твари не ожидали отпора, хотя Матюха еще в тумане уложил кое-кого из них. Похожий на стоны ветра протяжный, разочарованный вой пронесся над улицей, растворился в стенах домов и в железе навеки застывших машин. Видимо, не желая больше испытывать судьбу, косматые твари скрылись в тумане.
Кузьма загрохотал кулаком по обшивке фургона.
– Помогите! – закричал он, когда дверь распахнулась. – Там Кирпич без руки!
Первым из фургона выпрыгнул Гриб. Следом за ним на асфальт соскочил Знахарь с медицинской сумкой через плечо. Втроем они сняли разведчика с машины. При этом Кузьма взобрался на отбойник и разжимал пальцы единственной руки следопыта, пока Советники поддерживали того с обеих сторон.
Как только Кирпич оказался на асфальте, Знахарь наложил жгут, воткнул иглу шприц-тюбика поверх перетянувшей плечо резиновой ленты и ввел дозу обезболивающего. После достал из сумки еще один одноразовый инъектор и вколол стимулятор.
Репс дождался Кузьму, тот рысью вернулся в кабину после того, как помог затащить раненого в фургон, и поехал в объезд туманного облака. Дорогу с правой стороны от перекрестка перегораживали обломки разрушенного здания, поэтому водитель свернул налево и направил машину по узкой улочке в сторону расположенного неподалеку монастыря.
