удивленно застыл.
– Покидает Дзисин? Но зачем? Почему?
Он сам не мог разобраться, отчего так распереживался из-за человека, который был только его слабым соучеником. Просто будто что-то незыблемое сдвинулось, и появилась первая трещина.
– Не знаю, – ответил Кента и с печальной улыбкой добавил: – Может, он ищет свое место?
Хизаши сжал в кулаке омамори и бросился в их павильон, но, ворвавшись туда, так ничего и не сказал Сасаки, который даже на мгновение взглянул на него так, будто ждал именно его слов. И все же они не прозвучали.
Хизаши не хотел становиться дурным богом, но готов ли он был стать хорошим человеком? Этого он еще не знал.
* * *
Хизаши еще не до конца свыкся с мыслью, что ему помогает такая толпа людей, прежде не испытывавших к нему теплой привязанности. В смятении ища помощь, он, конечно, первым делом вспомнил Учиду и Сасаки, последнего исключительно из-за принадлежности к Кёкан, но вот о чем точно никак не мог подумать, так это что к их маленькому отряду примкнет беглая шаманка и увалень Мадока. А ведь с ним у Хизаши всегда все было сложно. И тем не менее их пятеро и они двигались по тракту дальше к северу, по направлению к долине Хоси, хотя после придорожной идзакаи их планы несколько изменились.
– Так, значит, это был хитобан-людоед? – Юдай пристально посмотрел ему в глаза, когда они вернулись под крышу, и Хизаши решился поведать о том, что узнал от знакомого ёкая. – И ты его отпустил?
– Кента обещал не трогать его, если он оставит свои хищные замашки.
– Ладно Куматани, но ты как поверил словам хитобана?
– Ёкаи верят ёкаям, так случается, – хмыкнул Хизаши и неторопливо принялся за еду, хотя его спокойствие было наигранным, ведь на самом деле внутри горело от желания бросить все и немедля ринуться дальше вдогонку гадателям.
Учиду было таким не смутить, и все же он немного поменял тон, продолжив чуть менее напористо:
– Если предположить, что хитобан не обманул, место, куда стекаются гадатели, не должно быть далеко от долины Хоси. Скорее всего, это она и есть.
– Тогда чего сидим? – Мадока отвел от губ очередную наполненную чашку. – Догоним шарлатанов и как…
– Не догоним, – перебила его Чиёко. – С каждым нашим словом, с каждым нашим шагом по тракту они все дальше, ведь у них есть повозка и они точно знают, куда едут. Нам уж ни за что не поравняться с ними, и лучше понять, как быстрее и надежнее добраться до долины.
Все сразу посмотрели на фусинца. Учида не стал снова разворачивать карту, ответил так, по памяти:
– Путь по дороге самый долгий, это очевидно. И на ней мы будем слишком заметны, а едва ли Дзисин оставили попытки поймать Мацумото.
– Мне ничего про это неизвестно, – помрачнел Мадока, – но в школе появлялись какие-то чужаки, они прятали лица, и с ними общались только учителя. Те, что не отправились на состязания.
– Наверняка это черные оммёдзи, нанятые школой, чтобы не замарать руки, – процедил Хизаши. У него остались неприятные впечатления от близкого знакомства с одним таким.
Мадока вздохнул, но не стал оправдывать Дзисин, хотя по его лицу всегда было заметно, когда он вот-вот готов затеять склоку.
– Здесь в десятке ри небольшая деревенька, – сказал Юдай. – Если выйдем сейчас, часть ночи успеем провести под крышей. С утра кто-то должен будет узнать новости в управлении Дзисин. Если я не ошибаюсь, дальше по пути есть одно не очень крупное. Повезет, – узнаем про другие коробки проклятия, если их находили, и не вызовем подозрений у служащих управления.
– Я сделаю это, – кивнул Мадока. – Скажу, что возвращаюсь с задания.
– Хорошо, так и поступим. Закончим ужин и продолжим путь.
Учида не подвел, все вышло, как и задумывалось. Добрые люди дали им кров, но Хизаши не спалось. Едва в доме все стихло, он поднялся с тонкого футона и вышел на улицу. Ночь месяца камелий ещё срывала с губ облачка пара, пальцы привычно нырнули в складки широких рукавов хаори, и Хизаши устроился на террасе, глядя на небо сквозь просветы в рваном полотне облаков. Они медленно двигались, показывая то одну часть звёздного рисунка, то другую, желтоватый лунный свет казался отблеском от бумажного фонаря.
«Не сиди на улице, замерзнешь же».
Хизаши не повернулся на голос, потому что точно знал, что не увидит говорящего.
– Так вернись и позаботься обо мне как следует, – ответил он тихо.
«Я бы с удовольствием, но знаешь… Мне будет стыдно смотреть вам всем в глаза после…»
– Ерунда. Никто и не подумает винить тебя.
«Но я буду винить себя».
– Я не позволю. Я… Я обязательно все исправлю, Кента.
«Я не говорил тебе никогда, но мне нравится, когда ты зовешь меня по имени. Так я чувствую, что мы по-настоящему друзья».
– Мы друзья! – порывисто воскликнул Хизаши. Его голос потревожил сонную тишину, расколол момент мнимого единения безжалостно, как хрупкую чашку из фарфора, и будто бы даже звезды стыдливо закрылись серой пеленой.
Кента промолчал в ответ, потому что его тут и не было. Ничего не было – только холодная ночь на пороге чужого дома, и тревожное мерцание в рваных дырах облаков. Хизаши провел ладонью по лицу, ледяной и неприятно сухой, но смахнуть сожаление не так просто, как пару прозрачных капель, выступивших в уголках глаз.
Хизаши наконец познакомился с еще одной человеческой особенностью, но, что бы люди ни говорили, легче не станет, сколько не лей слезы. Ёкаи вообще не плачут – жаль, об этом становится все проще забывать.
На рассвете Чиёко уединилась для шаманского обряда, не предназначенного для посторонних взглядов. Учида не обиделся и невозмутимо принялся собирать их нехитрые пожитки. Мадока и Сасаки взяли на себя обязанность отблагодарить радушных хозяев, и когда все снова собрались вместе, в руках у Джуна были гостинцы в дорогу.
– Ты ограбил крестьян? – спросил Хизаши.
– Скажи спасибо, что они не знают о тебе, а то спалили бы вместе с домом, – буркнул тот.
– А ты бы, видимо, дровишек подкинул.
Подбородок Мадоки дернулся вверх, нижняя челюсть выдвинулась, и Хизаши узнал это выражение – еще пара слов, и тот схватится за меч или, что вероятнее, снова пустит в ход кулаки. От расправы Хизаши спасла вернувшаяся Чиёко. Она обвела их задумчивым взглядом и сказала:
– Духи больше не могут ничего сообщить. Мне жаль, но дальше нам придется положиться на Учиду-сана и его холодную голову, а также на связь, которая несомненно есть между Кентой и Хизаши.
– Что это за связь такая? – насупился Мадока. – Я ничего такого не замечал.
– Это неудивительно, – хмыкнул Хизаши. – Слишком тонкая материя для тебя.
Сасаки успел положить ладонь Мадоке на сгиб локтя, прежде чем тот наделал глупостей. Хизаши поймал пристальный оценивающий взгляд Юдая и отвернулся, обнаружив, что не в
