Ее взгляд метнулся обратно к Кенходэну. Затем он опустился на грифона в его кулаке, и ее глаза потемнели от окончательного и абсолютного понимания.
- А-а-а! - Ее вздох был порывистым, как боль. - Это все еще существует.
- Это так. У меня это было с самого начала, спрятанное в таком простом заклинании, что никто никогда этого не замечал. Но сейчас его держит правильная рука.
- На данный момент.
Ее спокойный тон скрывал ее намерение, и ее руки внезапно изогнулись, и сгусток черноты прыгнул на Кенходэна, как крылья смерти. Он осознал опасность и вздрогнул, и его кулак сомкнулся на грифоне. Он инстинктивно поднял резной камень рефлекторным жестом, чтобы отогнать смерть или что-то похуже, спрятанное в этом кармане ночи, и знал, даже когда он поднял его, что это ему совершенно не поможет.
Но наконечник стрелы мягко врезался ему в руку, и что-то закричало в темноте. Тихое сотрясение потрясло его, чуть не сбив с ног, и рубиновые блестки скользнули между его пальцами. Они вспыхнули, как огненные стрелы, пронзая тьму в самое сердце. Алые змеи отразили атаку Вулфры, поглотив ее силу в тишине, и он остался невредим.
- Это невозможно! - Она уставилась на него, грудь вздымалась, глаза были ошеломленными. - Это невозможно! - прошептала она.
- Правильная рука держит его, - повторил Венсит. - Ни один волшебник не может причинить ему вред сейчас, Вулфра. Заклинание слишком сильно. Его смерть требует мастерства и численности.
- В самом деле? - зашипела она. - Тогда почему это не защитило тебя?
- Потому что я решил стоять вне этого. Заклинание маскировки, заклинание избегания... Такие вещи не сложны, баронесса.
- Я понимаю. - Она вернула себе достоинство, ее глаза были яркими и расчетливыми, и внезапно она рассмеялась. - Итак! Ты пришел за мечом. Предположим, я отдам его тебе? Сравняло бы это счет между нами?
- Между нами? - брови Венсита изогнулись, и его горящие диким огнем глаза опустились на запятнанный алтарь рядом с ней. - Это может быть. Но у тебя есть и другие долги. Ты знала цену своим действиям; теперь это свершится, Вулфра из Торфо.
- Почему? - с гордостью бросила она вызов. - Кто ты такой, чтобы требовать платы, Венсит из Рума, последний лорд Белого Совета? Где твой ордер? От тебя разит лицемерием! Ты хочешь поговорить о моих действиях? А как насчет твоего? Я не сделала ничего - ничего - что могло бы соперничать с кровью на твоих "благородных" руках!
- Я никогда этого не отрицал, - мягко сказал Венсит.
- И не можешь! Ты убил целый континент, старик! Посмотри на свои кладбища и скажите мне, что мои "преступления" хуже!
- Первое же обвинение осудит тебя, баронесса. Намерение определяет действие. То, что ты сделала, ты сделала ради власти; то, что я совершил, я сделал, чтобы положить конец злоупотреблению властью.
- Злоупотребление властью? - она резко рассмеялась и указала на Кенходэна. - Посмотри на него и скажи мне, что ты не злоупотребляешь властью! Сила - это сердце твоей жизни, волшебник!
- Мы все делаем выбор, - ответил Венсит. - Я заплатил цену, о которой ты и не мечтала, и я еще не закончил платить. Ты хочешь судить меня? Очень хорошо. Я вынесу твое суждение... но вынесешь ли ты мое?
Кенходэн слушал, улавливая смысл их слов, но его разум болел от близости к власти, и мысли были вялыми. Он знал, что было сказано что-то жизненно важное, но все же не мог этого понять.
- Я должна. - Вулфра была холодна и полна достоинства. - В твоей власти поступать так, как тебе заблагорассудится, но не говори мне о "суде"! Твои Правила мертвы, как камень, погребенные в пепле Контовара твоими собственными руками. Ты не имеешь права налагать их призраки на других.
- У меня есть все права. И, как ты говоришь, у меня тоже есть сила.
- Конечно, ты знаешь, - усмехнулась она. - Так используй это - но избавь меня от своей моральной маски.
- Маски нет. Ее никогда не было.
- Бах! Ваши драгоценные ограничения Правил всегда основывались на силе. Ничто другое никогда не поддерживало их, и Оттовар использовал их только для того, чтобы приковать своих соперников к подножию своего трона. В конце концов, они никогда не были чем-то большим, чем это!
- Власть поддерживает их, - признал Венсит, - потому что другого пути нет. Даже мир в конечном счете зависит от силы, которая его защищает, но не от силы, которая питается амбициями. Посмотри на себя такой, какая ты есть!
Он вскинул руки, его ладони сверкнули серебром, и она отпрянула, когда они бросили ей в глаза ее собственный образ.
- Ты знаешь только половину власти, баронесса Торфо! Ты знаешь, как брать и ломать, но не умеешь исцелять или созидать. Никто не отрицает твоей храбрости, леди, но твой голод слишком дорого обходится невинным. Правила были созданы против таких, как ты, чтобы защитить тех, у кого нет власти, от тех, кто знает ее так несовершенно.
- Прекрасные слова! - сплюнула Вулфра, а затем снова взяла себя в руки с холодным достоинством бесстрастного отчаяния.
- Ты пуст, как ветер. Ты не бог, чтобы судить меня. Вы выбрали шаблон, и поскольку у вас есть власть, вы заставили других принять это... на какое-то время. Но твоя сила - не единственная, и другие, кто обладает ею, не будут лишены ее навсегда. Мы отвергаем твое право диктовать нам нашу жизнь и работу, указывать нам, какими быть, а какими не быть. Берегись, Венсит! Твое высокомерие предопределило судьбу, способную разбить каменное сердце! Ты познаешь печаль.
Она прошипела последнюю фразу, и он медленно кивнул.
- Твое предупреждение пришло слишком поздно, - мягко сказал он. - Я уже знаю это, и ты не можешь ни увеличить, ни уменьшить его.
- Тогда давай начнем, - спокойно сказала она.
- Как пожелаешь. Из-за того, кем ты могла бы быть, я задолжал тебе объяснение. Но если тебе это надоест...
Он расправил плечи и поднял руку в странно элегантном, официальном жесте.
- Мое имя, - тихо сказал он, и отдаленный раскат грозовой мощи прокатился в глубине слов, - Венсит из Рума. Своей высшей властью как последнего лорда Белого Совета я признаю тебя виновной в нарушении Правил Оттовара. Будешь ли ты защищаться, или я должен убить тебя на месте?
- В самом деле? - она рассмеялась, как холодное серебро. - Формальная дуэль? Для меня большая честь!
Она сделала сардонический реверанс, но выражение лица Венсита ни разу не дрогнуло.
- Будешь ли ты защищаться? - повторил он каменным голосом, и она выпрямилась, ее глаза были очень спокойными, и вытащила костяную палочку из рукава. Она была окаймлена золотом, и когда она ласкала заключенную в нем силу, Кенходэн почувствовал, как сам воздух вокруг него задрожал.
Она подняла левую руку, растопырив пальцы, и из нее вырос малиновый веер, пришитый к кончикам ее пальцев. Соответствующая дуга многоцветного огня распространилась от руки Венсита, выгибаясь из его пальцев, чтобы встретить ее алый цвет и слиться с ним. Кенходэн уставился на сливающиеся ленты, завороженный, когда понял, что цвета несут в себе их жизненные силы, связанные воедино в интимности, которую может потерять только смерть.
Глаза Вулфры закрылись, когда цвета слились в единый лист звездного пламени. Ее палочка поднялась, и ее губы беззвучно зашевелились, когда она искала своего врага. Она была направлена на Венсита, как тонкий меч, и глубокий, звучный гул наполнил уши Кенходэна, обостренные острым чувством голода, когда ее хватка побелела.
А потом палочка плюнула черным огнем.
Знамена полуночи вспыхнули в насыщенном энергией воздухе пещеры, но Венсит не сделал никакого жеста уклонения, и они беззвучно взорвались против него. Он исчез в вихре ее атаки, и волшебный свет оберегов меча потускнел, когда отрицание вытянуло из них силу, чтобы разжечь ярость, обрушенную на дикого волшебника. Она обрушилась на него, как приливная волна, и он стоял неподвижно, окутанный тьмой, когда она схватила его в свою пасть, так что можно было видеть только его поднятую левую руку и непоколебимую жизненную силу.
