Ознакомительная версия.
— Дуб, да еще зеленый…
Мрак нагло посмеивался, хватал кашу по краям котелка, там остывала быстрее. Изгои сидели, сжимая пустые ложки, не решаясь шелохнуть обожженными языками, что уже еле помещались во рту. Насытившись, Мрак сказал довольно:
— Спасибо, Таргитай! Молодец, что упыренка тоже в котел бросил. Все-таки мясо, хоть и лягушачье. Обед не обед, ежели без мяса.
Таргитай побледнел, уронил ложку. Олег, выпучив глаза, медленно вытаскивал на ложке жалкие косточки. То ли летучий кожан шлепнулся, ослепленный костром, то ли древесная лягушка свалилась с ветки в котел, но Мрак громко нахваливал, мол, голодному и жук — мясо, а здесь целый упырь! Хоть и мягкий.
Олег вспискнул, как полузадушенный поросенок, опрометью бросился в кусты. Там затрещало, словно Горыня спустился с гор и крушил деревья.
— Нечисть разбежится точно! — заметил Мрак, прислушиваясь с довольным видом.
— Мог бы и промолчать, — сказал Таргитай обидчиво. — Я ж не нарочно!
— Да? Гм, я о тебе думал лучше.
Из котелка все еще вкусно пахло кашей. Мрак покачал головой, снова запустил ложку.
— Все-таки ты дурень, Тарх. Иногда думал, что у тебя на час ума не стало, а навек в дурни попал, ан нет! Не понимаешь, что боги велели есть все, кроме себе подобных, да и то с оговоркой: в бою и на охоте врага есть можно. Это уж мы сами придумываем: то нельзя, это не нужно, а это лишь по особым дням… Зажрались! Хвост за мясо не считаем… Кликни волхва. Не хочет есть, пойдет голодным.
— Куда?
— За одолень-травой, куда еще? — удивился Мрак.
В этот день измучились еще больше, ибо Мрак таскал по всем колдобинам. Олег обмолвился, что одолень-трава любит укромные места. Мрак тут же велел растаскивать буреломы, убирать валежины, раздвигать камни.
Изгои роптали, но Мрак был свиреп, неумолим. Сегодня — последний день, заявил он резко. Именно в эту ночь расцветает папоротник, об этом знает весь Лес. Нужно сорвать Цвет и сразу уходить. Два дня уже сидят в Лесу, больше им делать здесь нечего…
В Лесу часто мелькали призрачные тени. Олег вздрагивал, оглядывался. Таргитай, более толстокожий, заметил только, что исчезли певчие пташки, у которых перенимал трели и коленца, а еще пропали муравьи, которым бросал на их коричневые кучи больших жуков, жаб, ящериц.
На обед Мрак остановиться не дал — последний день, не сдохнете. По горсти ягод сорвали на бегу — и ладно. У Таргитая рябило в глазах от сухих стволов, что растаскивал из бурелома, а руки по плечи были в жиже от трухлявых валежин, что разваливались, едва пытался сдвинуть. Олег выглядел еще гаже, труха и мокрицы у него были в волосах и даже в бородке.
Наконец Мрак опустился на колени перед приземистой травкой, что росла на самом солнцепеке, спросил:
— Волхв, взгляни-ка! Приметы совпадают.
Олег посмотрел, обошел вокруг, сказал сердито:
— Она. Не понимаю, зачем мы с Тархом мучились? Я сто берлог голыми руками приготовил для зверья!
Мрак оскалил зубы, начал бережно изымать желтый с красными прожилками стебель. Таргитай набросился на Олега:
— Это укромное место? Ах ты ж…
Олег бережно принял у Мрака драгоценный стебель с корнем и всеми листьями, увязал в чистую тряпицу.
— Все! Теперь у нас есть и одолень и разрыв-трава. Ребята, а ведь никто из деревни на нашей памяти не находил!
Мрак внезапно прервал злым голосом:
— Бахвалиться будешь потом. Надо еще сорвать Цвет, а это труднее. Бегом! Уже смеркается.
Таргитай сцепил зубы, молча бежал, перепрыгивал, подлазил, продирался. Когда показалась полянка, он был без сил, но сердце стучало радостно. Нечисть шалела, чувствуя запах распускающегося папоротника, и не сторожила одолень-траву и разрыв-траву, такие же колдовские зелья. Теперь бы отстоять Цвет Папоротника, сорвать, не убояться, и тогда увидеть бы рожи Боромира и Громобоя, всех охотников, кои чли себя храбрыми да умелыми!
Костер развели быстро, хвороста не жалели. Мрака связали крепко, но, наученные страхом, не слишком туго. Таргитай приволок сухой пень, подложил Мраку под спину, дабы мог сидеть даже туго связанный.
Тьма сгустилась быстро, Олег с книгой в руках подвигался к огню, водил пальцем по знакам:
— Папоротник — злак из семьи тайнобрачных, ибо ни человек, ни зверь не видывали его цвета или семян… Слышь, Тарх? А мы узрим, если не… тьфу-тьфу!.. Тайное имя папоротника-полиподиофита — известно лишь волхвам, помогает отыскать в ряду странных и чудесных… это пропустим… Ага, вот! Цвет Папоротника указывает клады, зарытые в землю, спрятанные в дуплах, заключенные в камнях…
Мрак вздрогнул, вскинул голову, страшно оскалив зубы, вдруг повалился набок. Олег быстро сунул ему меж зубов заготовленный клок кожи, вдвоем оттащили от жаркого костра. Таргитай суетливо таскал пень, стараясь установить так, чтобы Мрак и в костер не упал, и не выкатился за пределы яркого света.
— Уже воют, — сказал Олег тревожно. — Сегодня стянется вся нечисть! Вчера были цветочки…
— Если это цветок зла, — спросил Таргитай тревожно, — то как обратим во благо? Не войдем ли мы в одну стаю с нечистью?
— Цветок из мира зла, верно. Он может служить злу. Может — добру. Может просто отцвести и завянуть, не принеся ни вреда, ни пользы. Понял?
— Понял, — ответил Таргитай неуверенно.
— Древний пророк Заря Утра, — проговорил Олег громким голосом, но поглядывая на деревья большими глазами, — рек, что где наибольшее Добро, там рядом наибольшее Зло. Самые опасные места — возле праведников! Возле них всегда толпятся полчища демонов, толкают под локти, отвлекают, мешают святым людям творить добро…
— Ну, ты еще не самый святой на свете.
— Тарх, позавчера сюда сбрелась местная нечисть, вчера явилась из дальних мест, краев, а сегодня… сегодня сюда стягивается вся мразь, все Зло из всего этого обреченного Леса. Невиданное Зло, неслыханное! Чародейские силы чуют друг друга издали.
— Горой, значит, друг за дружку.
Воздух застыл над поляной тяжелый и неподвижный, как снулая рыба. Таргитай дергал плечами, что-то незримое давило, старалось пригнуть к земле. За чертой огня в темноте начали мелькать в отсветах пламени жуткие формы, костяные гребни, оскаленные клыки, рога, длинные, как ножи, когти.
— Не смотри, — предупредил Олег. — Это самая страшная ночь! Опусти глаза в землю.
— А как увидим Цвет?.. Надо сорвать раньше, чем сорвут упыри!
— Они не рвут…
Олег был бледным, даже желтым, как покойник, под глазами висели тяжелые складки, похожие на сети с рыбой. Он едва сидел, раскачивался, а рядом хрипел в путах Мрак. Глаза оборотня закатились под веки, на белых яблоках страшно прыгали красные блики.
Ознакомительная версия.
