ни будущего, ни рода, ни имени – таков закон, так всегда было, испокон веков. – Если знаешь способ, то расскажи.
Дёран провёл по струнам ласкающим движением ещё раз – и отложил инструмент, бережно, точно живое существо.
– Способа нет, – вздохнул он, чуть откидываясь назад и упираясь ладонями в камень, а лицо подставляя свету звёзд. – Точнее, нет такого способа, который бы для другого сгодился… Нужно потерять то, что тебе дороже всего, тогда и путь откроется, вот только захочешь ли ты на него ступить? Мне-то тогда больше всего хотелось подохнуть, и, если б не гнев… Ну да полно об этом, – поморщился он и повернулся, глядя в упор. – О чём ещё желаешь спросить?
Признаться честно, вопросов у Алара было столько, что если б им всем случилось выйти через одну дверь, то там бы они и застряли. О спутнике; о прошлом; о том, куда подевалась Дуэса после схватки; об инструментах, способных удержать спутника, и о том, как в такой инструмент обратить морт-меч… Но с языка отчего-то слетело совсем другое.
– Если ты знал… знал нас в той, прежней жизни, то отчего позволил Фогарте отправиться вслед за мной?
Дёран посмотрел на него недоумённо – и рассмеялся вдруг, негромко и чисто:
– Это я-то позволил, а, Алиш? Да попробуй вам что-то запретить, упрямцам… Ты ведь так и не смог в своё время догнать наставницу, может, потому и хотел так, чтоб хоть тебя догнали? Светает, – невпопад добавил он, перекидывая волосы через плечо, за спину, так, что выстриженная у виска прядь не сильно бросалась в глаза. – Конечно, в пустыне обычно передвигаются ночью, но время терять не хочется, да и оставаться здесь – тоже. Как думаешь, не пора ли отправляться в путь?
Уже и впрямь занимался рассвет; край неба на востоке, даже там, где высились горы, порозовел, зазолотился, засиял… И разговоры о сокровенном, которые в темноте казались такими естественными, стали вдруг совсем неуместными.
«В конце концов, прошлое осталось в прошлом, – подумал Алар, поднимаясь на ноги. – А я буду собой, даже если не верну память».
– Да пора бы выдвигаться, – ответил он вслух, щурясь на бледный восход. – Вот только сперва позавтракать поплотней, а то что эти твои сушёные фрукты? Одно баловство.
Дёран рассмеялся снова, пробормотал что-то о мальчишках, которые много едят, а потому дылдами растут – и, проходя мимо, потрепал Алара по волосам так, словно и впрямь знал его ребёнком.
Сердце ёкнуло.
А над горизонтом показался наконец краешек солнца – уже ярче пламени, хоть пока ещё тоньше нити.
Перед тем как отправляться в путь, Алар с глазу на глаз переговорил с каждым из освобождённых пленников, оценивая их состояние – и не стесняясь обращаться к спутнику за нужными воспоминаниями. Как выяснилось, Алаойш Та-ци в той, прошлой жизни частенько имел дело с отравой, лишающей кимортов сил, и даже сам подвергался её воздействию, а потому и знал, как справляться с последствиями. Сильней всего пострадала так и не назвавшая своё имя женщина, которая провела в заключении двадцать лет. Впрочем, услышав, что сила вернётся не раньше чем через три дюжины дней, а то и через десять дюжин, она лишь пожала плечами, нисколько не огорчившись:
– Когда столько ждёшь, то ещё чуть-чуть подождать несложно.
Некоторые из бывших пленников оказались слишком истощёнными – от голода, жажды или постоянных издевательств; им требовался, скорее, лекарь, и Алар собирался отвести их в храм Пяти Ветров. Жрецы Ветра Дождей, милосердного и благодатного, хорошо разбирались в лекарствах – а ещё лучше в утешении тех, кто много страдал.
Легче всех отделались маленькие дети – им отраву почти не давали – и, как ни странно, синеглазый красавец, похожий на капитана Сидше. Этот юноша хотя и провёл в плену почти три года, однако сумел сохранить себя, не ожесточиться и не сломаться; он единственный сразу поверил в освобождение, радовался искренне и светло, смеялся много, пусть зачастую и не к месту, и без умолку болтал. Алар пообещал ему, что способность управляться с морт вернётся через несколько дней, пусть и не в полной мере… и едва сумел скрыть удивление, когда услышал ответ:
– Моя семья никогда не забудет твою доброту и достойно тебя вознаградит.
Киморты редко полагались на родственные узы, обычно упоминая наставников вместо родителей; юноша к тому же говорил уверенно, словно и впрямь считал, что его семья может осыпать эстру-бродягу такими дарами, что земля дрогнет, а небо прослезится. Алар осторожно уточнил, из какого рода происходит его собеседник, и юноша скромно опустил взгляд, становясь немного похожим на придворного учёного или поэта:
– Моё имя Киар Ар-ишим.
«Ар-ишим, значит», – оторопело подумал Алар, а вслух спросил, не теряя лица:
– И кем же ты приходишься Великому ишме?
– Младшим дядей, – улыбнулся Киар, но улыбка быстро угасла. – А Дуэса Шин-раг, получается, мне прабабка…
Трудней всего в тот момент было сохранить невозмутимость.
– Ну, это преувеличение. Во-первых, двести лет прошло, слишком много поколений сменилось; во-вторых, с нынешним ишмой, конечно, она в родстве, но в дальнем, а значит, и вы с ней, считай, друг другу чужаки.
Юноша кивнул, но отвращение скрыть не сумел; Алар же не нашёлся, что ответить, и впервые, пожалуй, ощутил вину за то, что не сумел Дуэсу убить.
Пока тхаргов впрягали в повозки, пока грузили туда немудрёный скарб и помогали перебраться раненым, пока фляги наполняли водой из реки, Алар всё время был при деле. Едва-едва удалось улучить момент, чтобы поговорить с Рейной, убедиться, что она в порядке, и похвалить её за храбрость… Но в круговерти дел всё усиливалось ощущение, будто бы что-то не так.
«Тайра, – осознал он наконец, закончив распределять охлаждающие камни по повозкам. – С самой ночи её не видал… И не слыхал».
Последнее вызывало особенное беспокойство: прежде ведь её голос, кажется, заполнял всю пустыню. А нынче умолк; и тут-то любой бы заволновался, потому что известно ведь, что ветер частенько стихает перед бурей.
– Присмотри-ка тут за всем, – бросил Алар, оглядевшись по сторонам. – И куда её понесло…
– Присмотрю, – со вздохом согласился Дёран, который после бессонной ночи, когда пришлось сторожить лагерь, явно с бо́льшим удовольствием прикорнул бы в теньке, чем стал бы руководить сборами. – И не знаю, кого ты там ищешь, но, говорят, всякий зверь в час тревог к водопою бежит.
Такую пословицу не помнил даже спутник, так что Алар усомнился в её правдивости, однако же на всякий случай проверил округу. И, к собственному удивлению, обнаружил пропажу у реки, на отшибе, за пределами оазиса
