выманивания…
Я подозревал, что капсулы выбирали по тому же принципу, как я сам выслеживал этих охотников. Затем компания отходила, и мужчины начинали весело гикать, свистеть, хохотать и улюлюкать, а девушки — испуганно кричать. И делали это громко, чтобы внутри капсул их вопли было слышно.
Затем девушки бежали к выбранной капсуле, барабанили в дверь и умоляли пустить их. Причём девчонки были вполне себе симпатичные. Ещё и выглядели безобидно и жалко: порванная майка на одной, кровавая ссадина на лбу у другой. Вокруг никого больше видно не было, и хозяева некоторых капсул поддавались на уговоры. Если не все, то часть уж точно…
У нас на глазах какой-то мужчина открыл свою капсулу и, нервно оглядевшись, показал девушкам, чтобы быстрее заходили внутрь. А те вместо того, чтобы юркнуть в укрытие — наоборот, встали так, чтобы «спаситель» не смог закрыть дверь. И когда их подельники подбежали, мужчина только и мог, что умолять о пощаде…
Именно этой жертве повезло. Пока шестеро «охотников» решали, кому достанутся баллы за убийство, я, Кэт и Славка подошли совсем близко. Не мешкая, я открыл стрельбу из револьвера, а мои спутники страховали меня на случай, если промахнусь. Кэт, правда, не удержалась и подстрелила двух девушек-«охотниц»…
Я её не осуждал. Понимал, что подлость, с которой действовали эти ребята, была запредельная. К тому же, мне самому было сложно заставить себя стрелять по женщине. Даже такой подлой.
Мы ушли, не слушая благодарностей спасённого мужчины. Просто побыстрее затолкнули его обратно в капсулу, сказав больше никому не открывать. Ночь подходила к концу, и надо было спешить.
Дневник Листова И. А.
Сто восьмидесятый день. Кровавый рассвет.
Стихийные бунты часто вспыхивают на закате. И часто заканчиваются утром следующего дня. Уставший после трудового дня человек легче идёт на конфликт. А вот бессонная ночь, даже проведённая на адреналине, нередко заставляет под утро валиться с ног.
За ночь я успел найти многих глав групп, вышедших на тропу войны. С большинством удалось договориться и объединить усилия. Атаковать позиции «кукушат» решили под утро, со стороны амфитеатра.
Почему-то самые жёсткие бои шли на севере города. Именно там сосредоточились почти все бойцы в деревянных касках. А вот с юга их позиции были прикрыты плохо.
Из пяти десятков стрелочек гореть осталось лишь одиннадцать. И все эти «охотники» находились где-то среди врагов.
— Они не двигаются и не выполняют свои задания! — сообщил мне СИПИН, когда я поинтересовался, надо ли заканчивать задачу. — А утром будет уже поздно. Так что, если кто-то из них останется жив — ничего страшного не случится.
Маленькие шайки горожан, стихийно образовавшиеся в ночи, ближе к рассвету начали расходиться. Чему, надо сказать, очень способствовали патрули, выставленные основными группами на улицах города. К тому же, пылающие навесы, освещавшие всё вокруг, успели прогореть, а в темноте не особо-то пограбишь. Можно, конечно, зажечь факела, но ходить с ними на грабёж? Никакой конфиденциальности!.. И всегда есть риск поймать каким-нибудь важным органом вылетевший из темноты болт.
Я, Кэт и Славка атаковали укрепления «кукушат» вместе с людьми Вити, с юга. Наша задача состояла в том, чтобы расстрелять охрану баррикад — командиров и арбалетчиков. Вместе с нами шли все, у кого было огнестрельное оружие.
Одновременно с севера усилили напор те, кто и так связывал боем основные силы противника. Бой вышел жаркими и кровавым. «Кукушата» бросили на защиту лагеря всех, кого могли.
Будь тут моя группа в полном составе — наверно, мы бы прорвались. Но мои люди большей частью сидели в факториях, на охране складов и частокола внешнего города. И даже у Тихона с собой был не основной состав. А остальные группы не могли похвастаться нашей выучкой и вооружением.
Мы так и не взяли лагерь «кукушат»… Когда солнце поднялось над горизонтом, остатки наших противников укрылись за стеной своего лагеря, продолжая отчаянно сопротивляться. И главы групп приняли решение временно отступить. Всем надо было отдохнуть, наладить жизнь в городе и разобраться с японцами, засевшими возле Алтарного…
Но когда я вернулся во внешний город, оказалось, что с японцами уже разобрались. Дунай, Кострома и Пилигрим, которые спешили домой с восточной фактории, увидели над городом зарево пожаров. Поэтому шли всю ночь без роздыха.
На врага они наткнулись у брода через реку. Японцы не стали ждать рассвета, опасаясь вылазки из города, и решили сбежать. С учётом количества оружия у наших ребят, вражеским разведчикам, застуканным на середине реки, не осталось ни шанса.
Из двух десятков японцев выжили двое. Их-то и приволокли в лагерь члены моей группы.
Всё утро я только и мечтал о том, чтобы немного поспать. Но каждый раз меня что-нибудь отвлекало… В результате, прилечь удалось лишь к обеду. А поспал я всего часа три, после чего был безжалостно разбужен Мелким.
— Проснулся? — ухмыльнувшись, спросил гопник. — Из города какой-то чел пришёл… С ним Кострома побалакала и сказала тебя будить.
— А чего будить-то? — хмуро поинтересовался я.
— Вано! «Кукушата» просят переговоров! — крикнула от двери в капсулу Кострома. — Там лидеры групп решили сначала посовещаться. Тебя требовали! Ты пойдёшь, или мне сходить?
— По-о-ой…ду! — я заставил себя принять вертикальное положение и широко зевнул. — Чё-то я задолбался только…
— Сходить с тобой? — с сочувствием спросила девушка.
— Если несложно! — ответил я. — А то я что-то сомневаюсь, что смогу трезво мыслить…
— Ладно, пойдём вместе… Вылезай тогда! Хоть поешь немного и отвара попьёшь перед собранием…
И я вылез. А куда мне было деваться?
Глава 23
Пр-р-росто какая-то властомания
Дневник Листова И. А.
Сто восьмидесятый день. Раунд первый.
Для подготовки к переговорам пришлось использовать злополучный амфитеатр. Глав групп у нас в городе за последний день, конечно, поубавилось… Зато самих групп, желающих участвовать в судьбоносных решениях — наоборот, стало больше. И настолько больше, что пришлось ещё выбирать, чьё мнение стоит учитывать, а чьё нет. И кому давать слово, а кому — не давать.
Поэтому для начала основные лидеры восстания решили позаседать в широком кругу. А уже потом, когда будут выбраны делегаты на переговоры, перебраться с ними под навес Малого Совета. Где и должна была определиться дальнейшая судьба города, а вместе с ним — и противостояния с «кукушатами».
А оно, надо сказать, пока было далеко от завершения… Стены в лагере группы Кукушкина были высокие, запасы продовольствия — обильные, а желание выжить — всеобъемлющее. Так что… Ещё пару дней эти засранцы продержались бы точно! На больший срок я бы не поставил. Да и среди самих «кукушат» хватало раздоров… Во всяком случае, так донесли наблюдатели со скалы, откуда
