— Именно по этой причине в течении трех минувших седмиц я собирала в Орволане и поблизости от него всех, на кого могу положиться и кому доверяю, — доселе мелодичный голос хозяйки крепости зазвучал сухо и деловито. Поверх рассыпанных записей лег чертеж, изображавший окрестности горной цитадели, широкую синюю полосу Алиманы и часть таинственной местности на полуденном берегу реки. — Сейчас тут находится около семи сотен человек: треть стоит в долине у подножия замка, остальные разбили лагеря подле моста, ведущего в Рабирийские холмы. В основном это легкая кавалерия, пришедшая из Гайарда, лучники с арбалетчиками, егеря — все, кто обучен искусству вести сражения в лесах. У реки также находятся дружины наших ближайших соседей — владельцев Стедвика и Идуанна. Своим именем и своей властью я доверила распоряжаться в этой маленькой армии троим: столичной гвардией заправляет старинный знакомец мужа, Гилабер дие Тау-ла, над местными я поставила моих двоюродных племянников — Кламена и Пейру. Они молоды, но сообразительны и у них хорошие наставники. Пейру и дие Таула сегодня утром отправились вниз, к реке, но Кламен еще здесь, в крепости — я попросила его задержаться, дабы обсудить кое-что перед отъездом. Если обещанное исполнится и грядущий рассвет развеет Стену Мрака, они пересекут Алиману, направятся к поселку под названием Токлау — он расположен вот здесь, — мельком глянув на чертеж, женщина ткнула острым ногтем в маленькое черное пятно недалеко от речного берега, — и постараются вывести оттуда всех уцелевших людей. В первую очередь это касается наследника трона.
Девица Монброн вдруг вспомнила, что отчасти знакома с Кламеном Эйкаром из замка Идуанн — года четыре тому ее отец наведывался туда, дабы по просьбе хозяев утихомирить беспокойного духа, уже второе столетие упорно не желавшего мириться со своей кончиной. Оказалось, призрак желал указать тайник, в котором некогда укрыл сундучок с ценностями. Будучи при жизни человеком скупым и недоверчивым, дух не пожелал делиться с наследниками, но после смерти невыполненное обязательство препятствовало душе отправиться в последний путь. Стену одного из помещений крепости разобрали в указанном месте, вытащив на свет тяжеленный сундук. Маленькой дочке магика тогда преподнесли на память какую-то безделушку из обретенного клада, и, кажется, вручал подарок именно Кламен — тогда ему было восемнадцать или чуть больше. Вряд ли он помнит о том случае и узнает повзрослевшую Айлэ, из-за которой, собственно, вспыхнула круговерть в Полуденной Провинции и в Холмах. Может статься, грядущий день принесет избавление от тревог — уже к наступлению вечера она доберется до Токлау и встретит Конни. Пусть их обоих неминуемо ждет жутчайшая выволочка от правителя Аквилонии — да и Пуантенский Леопард, наверное, не останется в стороне — но дальнейшие события уже будут зависеть не от них.
— Это все? — бесцветным голосом поинтересовался киммериец, когда Адалаис умолкла.
Госпожа Эйкар кивнула. Варвар помолчал, словно бы в задумчивости барабаня пальцами по бумагам, и вдруг, хватив по столу кулаком, раненым медведем страдальчески взревел:
— Ну почему, почему все так вышло?! Кто виноват, кому голову рубить? Моему сумасбродному сынку, чья голова набита романтическими бреднями? Верному вассалу, затеявшему рискованную интригу за моей спиной? Этой маленькой вертихвостке, у которой самомнения больше, чем мозгов? Ей и Коннахару пока по молодости положено совершать глупости, но вы-то с Просперо хороши! Почему пустили за реку, почему способствовали? Умник Озимандия проворонил, Стиллис, тряпка, не задержал… я, дурак, бросил все, решил отдохнуть у старого друга… Отдохнул, демон меня задери! Вольфгард обезлюдел, старый друг бегает на четвереньках и жрет сырое мясо. За Алиманой один Нергал ведает, что творится, зингарцы того и гляди вцепятся нам в глотку, вопя, что мы покусились на их вассальные земли. Единственный колдун, который хоть что-то умеет, валяется трупом и не дышит, я потерял двух наследников из трех… Что еще случится, Адалаис? Черный мор в столице? Наводнение, землетрясение, нашествие саранчи? Где твой муж? Где мои дети? Не знаю, чего мне хочется больше — отправить всю вашу компанию на плаху или удалиться в изгнание самому! Все лучше, чем править бандой дураков и дешевых интриганов!..
Вспышка ярости, как ни странно, позволила Конану несколько успокоиться, а на госпожу Эйкар особого впечатления не произвела. С пяток ударов сердца они мерялись через стол взглядами, после чего Аквилонец потянулся за ближайшей наполненной чашей, а хозяйка Орволана в задумчивости скрестила перед собой пальцы и успокаивающе кивнула побледневшей баронетте.
— Ты в своем праве, — бесстрастно молвила Адалаис. — Пусть я порой зову эту крепость и эти земли своими, на самом деле они принадлежат тебе. Как и моя жизнь, и жизнь вот этой юной девочки, и жизни тех, кто готовится завтра пересечь реку ради спасения твоего отпрыска. Тебе достаточно произнести всего одно слово — и Адалаис Эйкар не увидит нынешнего заката… хотя, возможно, отыщутся те, кто осудит столь поспешный и необдуманный поступок монарха. Но, прежде чем принимать решение, ты позволишь мне привести некоторые доводы в свое оправдание и объяснить, почему мы поступили именно так, а не иначе?
Ответом на это послужил раздосадованный взмах руки.
— Мальчику ничего не грозило, — мягко, но с непоколебимым внутренним убеждением произнесла владычица Полуденной Провинции. — Ты не знал Князя Лесов так, как знали его мы — я и мой супруг. Драго не позволил бы причинить Коннахару какой-либо вред, и только поэтому мы решились устроить для принца и его спутников поездку в Холмы. Признаю, мы слегка подтолкнули Коннахара к мысли нарушить твой запрет покидать Тарантию, но, в конце концов, он не малое дитя, за которое думают родители. Он уже почти взрослый, твой сын. Ты и сам прекрасно это знаешь, иначе не оставил бы Конни управлять страной в свое отсутствие. Что же до запретной магии, которую пробудил к жизни Коннахар, — клянусь, я ничего не знала о его намерениях. Думаю, не знал и мой супруг. Но даже и эта магическая гроза, обрушившаяся на Рабиры и Пограничье, если поразмыслить, не всецело на совести мальчика. Рядом с тобой сидит очевидица тех событий, так спроси ее — чего добивался принц, намереваясь провести в Холмах колдовской ритуал? Она скажет: освободить ее из-под власти Проклятия Побежденных. Только ее одну, не целый народ! Как знать, если бы ему не помешали, все бы благополучно завершилось — или попросту ничего не произошло.
— Знаю, что помешали, только жалею, что слишком поздно, — буркнул киммериец, остудив свой гнев добрым глотком вина и уже протягивая руку за добавкой. — Я б еще не так помешал. Проклятье, жаль, что он вообще пересек Алиману — с вашего попустительства, между прочим!
