Оставшись наедине, я рассмотрел помещение более внимательно. Несомненно, мы оказались в хозяйственном помещении, в каком-то подобии склада. Идущие вдоль стен металлические стеллажи, почти полностью заставленные какими-то ящиками, с виду тоже железными. Если в них покопаться, можно найти немало сокровищ, тут я Обсту не лгал. Любая вещь, сохранившаяся после Древних, даже самая никчемная, и ни к чему не применимая, имеет весьма неплохую цену. Хотя бы из-за материала. А уж если найти что-нибудь такое, что до сих пор работает, тот же фонарь, подобный моему, любую диковину, даже просто посуду, так и вообще можно озолотиться. Только оружия среди вещей Древних почему-то ни разу еще никому не попадалось.
В проходе между стеллажами виднелась еще одна дверь, очень похожая на ту, в которую мы сюда вошли. И пыль, пыль, где только можно, она покрывала все толстым слоем. По уверениям Энжуриаса, обычная пыль особой опасности не представляет, за исключением праха, оставшегося от тел древних людей, но лучше не рисковать.
Я подошел к небольшому столику, покрытому, как и все вокруг слоем пыли толщиной с пару пальцев. Под ней виднелись очертания плоского прямоугольного предмета, примерно с ладонь величиной, разве что несколько шире. Осторожно сдвинул пластину на край столешницы, так, чтобы ее уголок над ней свисал. Уцепив за уголок самыми кончиками пальцев, поднял пластину, легонько потряс, затем наклонился и постучал о ножку стола, сбивая остатки пыли.
С одной стороны пластинка выглядела гладкой и антрацитово-черной. Когда я ее перевернул, вздрогнул и надолго замер, затаив дыхание: на меня смотрела Николь. Не сама она, конечно, но изображение девушки в струящемся белом длинном платье с обнажёнными плечами было настолько на нее похоже, что я никак не мог поверить своим глазам.
«Ну не может такого быть! — убеждал себя я. — Это изображение тысячелетия назад умершей девушки, и не могут быть они настолько похожи!»
Похожи так, что даже самой Николь не удастся найти различие. Эти бездонные темно-голубые глаза, цвета безоблачного вечереющего неба, когда на нем вот-вот должны показаться первые звезды. Форма губ, приоткрывшихся в бесконечно милой улыбке, черты лица, волосы, фигура…»
Отличался взгляд. У девушки на изображении он был таким, каким я его никогда не видел у Николь: холодным как лед. У Николь взгляды тоже бывают разными. Например, теплым и ласковым, когда мы оставались наедине. Или сочувствующим, когда она лечит голову Аделарда. Да много еще какими, но ни разу я не видел его таким, как на изображении.
И еще, когда она задает какой-нибудь вопрос, умеет смотреть на меня так, что сердце у меня начинает таять от нежности, и я долго не могу понять, о чем разговор вообще. Умела, я хотел сказать, теперь уже только умела.
— Быстро мы обернулись, капитан?
Голос Тлисора не заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Их шаги я слышал издалека, а затем краем глаза видел на стенах отблески света от фонаря, свет у него ярок. Но я никак оторваться о пластинки с изображением девушки, так похожей на Николь, словно вскоре у меня его отберут.
— Как они там? — поинтересовался я. — Никому не стало хуже?
Тлисор пожал плечами:
— С виду как будто бы нет. А так кто его знает? И все они ждут, что нам все же удастся найти выход из этой проклятой самой Богиней-Матерью пещеры.
Глаза у него сверкнули от злости. В общем-то, да, я и сам себя едва сдерживаю. Да и есть хочется уже так, что хоть собственный сапог грызть начинай.
«Как бы нам не пришлось и в самом деле этим заняться», — усмехнулся я.
— Капитан, воды не желаешь? — протянул мне Обст свою баклагу.
Сколько уже в ней воды побывало, а от нее все еще ромом отдает. Я успел сделать глотка три-четыре, когда неожиданно услышал от Обста:
— Очень красивая девушка. Где же я ее уже видел? А, вспомнил, в Дигране, в центральной резиденции Коллегии.
Он же и помог мне избавиться от кашля, звучно хлопнув между лопаток, когда я поперхнулся глотком воды.
«Так Николь в Коллегии! Но что она там делает? Получается, мессир Анвигрест солгал, заявив о том, что понятия не имеет, куда она исчезла!»
И я уже открыл рот, чтобы узнать подробности, твердо решив, что без них не останусь, как бы не повел себя окудник, когда Обст, повертев пластину в руках, добавил:
— Только там изображение этой красавицы очень большое, с человеческий рост. И смотрит куда ласковей. У нас все парни, что помоложе, с ума сходят: вот бы познакомиться с девушкой, чтобы на нее походила.
Тут Обст обратил внимание на выражение моего лица, и с тревогой спросил:
— Капитан, что с вами?
— Ничего Обст, просто вода не в то горло попала, но сейчас уже все нормально, — заверил я его.
— Ну так что, пошли, взглянем, куда ведет эта лестница? — спросил уже я сам, принимая из его рук фонарь, и подхватывая со стола саблю. — Время не терпит, надо успеть к ужину на «Иоахиме Габстеле», а нам еще предстоит найти отсюда выход.
ЛАПША ИЗ САПОГ
Оба они направились вслед за мной, но буквально через несколько шагов за спиной послышался недоуменный голос Тлисора:
— Капитан, лестница в другой стороне.
— Дойдет дело и до нее, — ответил я, не оборачиваясь, продолжая шагать в прежнем направлении. Могли бы и сами догадаться, что Люкануэль Сорингер не ослеп и не сошел с ума, разве что оголодал невмочь.
Мы остановились перед закрытой дверью, копией той, с помощью которой попали в башню.
— Подсвети, — протянул я фонарь Обсту, хотя и без того света хватало.
Затем прикоснулся к гладкому пятну в центре двери сложенной в трехпалую птичью лапу ладонью, в другой руке благоразумно сжимая саблю.
Аделард много раз говорил:
— Самые большие проблемы приходят именно тогда, когда меньше всего их ждешь.
Затем улыбался каким-то своим воспоминаниям, и обязательно добавлял:
— Конечно, это совсем не значит, что если постоянно быть готовым ко всему, то удастся их избежать.
Вся моя предыдущая жизнь говорила о том же, но, тем не менее, саблю я держал наготове. Впрочем, как и Тлисор кинжал. Обст запустил большой палец за толстую цепь, висящую у него на груди, барабаня остальными четырьмя по массивному знаку Коллегии. При необходимости ему останется лишь сорвать ее одним коротким движением руки.
Дверь после моего прикосновения даже не вздумала открыться. Не дрогнула она и после второго, а затем уже и третьего нажатия на нее.
