бы, наверное, и со жрецами. Но то, что испанцы видели в храмах, они связывали с дьяволом, и получалось, что они пришли в Теночтитлан не за золотом или землями для императора, а крестовым походом во имя Господа.
— Бог, который сотворил небо и землю, сотворил вас и нас и всех людей, — сказал жрецам Кортес, — Он выращивает то, что питает нас. И если мы были праведными, Он возьмет нас на небо, но если нет, мы попадем в ад, о чем я расскажу вам подробнее, когда мы будем лучше понимать друг друга. Здесь, где вы держите этих идолов, я хочу иметь образы Господа и его Пресвятой Матери. Принесите также воды, чтобы вымыть эти стены, и мы все это уберем.
— Не только этот город, но вся земля считает их богами, — ответили ему жрецы, — Это дом Уицилопочтли, которому мы служим, и ради почитания его люди пожертвуют своими отцами, матерями и детьми, и сами предпочтут умереть. Так что берегитесь, ибо, увидев ваш приход сюда, они все поднялись с оружием и готовы умереть за своих богов.
— Мне доставит великое удовольствие сражаться за своего Бога против ваших богов, которые просто ничто, — сказал Кортес.
Не испугавшись ни жрецов, ни их богов, Эрнан взял железную палку и сильно побил идолов. А потом заставил Монтесуму выделить место для христианского алтаря прямо в храме.
Уицилопочтли и Тескатлипока очень обиделись. Они сказали жрецам, что покинут Теночтитлан, если чужой бог не будет удален из храма. Жрецы сказали об этом Монтесуме, Монтесума Кортесу, а тот предложил поганым языческим богам проваливать на все четыре стороны, да еще и обозвал их вместе со жрецами слугами какого-то заморского «дьявола».
Жрецы не сдались. Ибо плох тот жрец, который не верит в помощь своих богов. Уицилопочтли и Тескатлипока устами жрецов призвали жителей Теночтитлана к восстанию.
Пока боги, жрецы и прихожане несколько месяцев щелкали клювами, Кортес сходил уже известной дорогой на побережье и встретил там новые корабли соплеменников. Он отправил много золота в подарок императору и привел с собой еще восемьсот человек с пушками и лошадьми. Я выиграл немного времени, распустив слух, что чужаки уходят, сохраняя достоинство. Независимо от меня испанцы взяли в заложники самого Монтесуму, его детей и его брата Куитлауака поэтому жрецы промедлили с атакой на оставшийся в городе гарнизон.
Пока Кортес ходил за подкреплением, а я обеспечивал связь между отрядами, летая от побережья к столице, за старшего в Теночтитлане остался Педро Альварадо. Талантливый воин, но неважный дипломат. Жрецы тайно принесли жертву в зале, где стоял христианский алтарь. Альварадо грубо с ними поговорил, они грубо ответили. Альварадо посчитал, что вот-вот начнется восстание. Испанцы убили больше ста ацтеков во время праздника, и им этого не простили.
Когда Кортес вернулся, город ждал его в полной боевой готовности. Монтесума сказал, что еще можно примириться, если отпустить Куитлауака. Эрнан так и сделал. Куитлауак и не подумал мириться, а собрал совет вождей, которые провозгласили его императором вместо Монтесумы.
На следующий же день ацтеки атаковали всеми силами. Испанцы не могли покинуть город, не могли маневрировать, не могли еще как-то улучшить свое тактическое положение. В Теночтитлане, в отличие от европейских городов, не было цитадели, предназначенной для того, чтобы держать в ней осаду. Со стенами и башнями, с запасами еды, с источником.
Штурмовые отряды накатывались на дворец Ашайакатля один за другим и один за другим отступали, оставляя десятки убитых. Пушки стреляли в упор по толпе, настолько плотной, что убитые не могли упасть. На испанцев градом сыпались стрелы и камни. Один из отрядов ворвался внутрь и поджег дворец, а пожарного пруда там не было.
Кортес отправил Монтесуму поговорить с его подданными. Но вожди и жрецы уже приговорили к смерти и испанцев и тлашкаланцев, которые пришли в Теночтитлан вместе с ними. Монтесуму закидали камнями, вскоре он умер от раны.
На следующий день ацтеки заняли храм, стоявший рядом с дворцом. Как говорят у вас, доминирующую высоту. И заодно сакральное место, где жрецы хотели принести в жертву всех выживших врагов.
Эрнан возглавил вылазку. На верх пирамиды вела единственная лестница из ста четырнадцати ступеней. Испанцы прошли ее до конца и сбросили с террас живых и мертвых ацтеков. Вслед за ними сбросили идолов. Помолились на вершине, попросили помощи у Иисуса и его святых, подожгли деревянные храмовые строения и отступили во дворец.
Ацтеки начали понимать, что и они, и испанцы, — просто пешки в руках богов. Их предводители пошли на переговоры и даже отдали в заложники верховного жреца. Кого-то устроило бы, чтобы испанцы просто ушли.
Тлалок, бог дождя, не пожелал говорить с испанцами и вызвал на переговоры меня. В наших краях дождь идет достаточно часто, чтобы люди поклонялись богу дождя почти наравне с богом солнца.
— Я видел сон, где светлокожие люди вместе с тлашкаланцами уничтожат Теночтитлан до основания, — сказал Тлалок, — Их всех до последнего надо принести в жертву.
— Если ты не хочешь, чтобы они уничтожили город, дай им выйти и попробуй перебить всех в чистом поле, — я попытался выиграть время.
— Скажи, пусть уходят, — сказал Тлалок, хорошо подумав, — У них два дня. Послезавтра ночью я пошлю сильный ливень. Если смогут уйти, Куитлауак разобьет их за пределами Теночтитлана.
— Ты правда дашь им уйти?
— Я дам им уйти с острова. Не больше.
Испанцы построили переносной мост, взяли с собой артиллерию и пленников, открыли сокровищницу и поделили золото на всех, не забыв императорскую пятую часть. Золота было столько, что старые солдаты не могли унести свои доли и мудро взяли столько ценностей, чтобы иметь возможность сражаться с этим грузом за спиной. Молодые же бездумно нагребли полные мешки. С закатом мы выступили из дворца в ночь, которую позже стали называть La Noche Triste«Ночь печали».
Когда Кортес входил в Теночтитлан, он прошел по дамбе, которую разделяли на части восемь мостов. К этой ночи вместо мостов осталось восемь проломов.
Тлалок не обманул, его дождь дал выйти с острова. Но дамба, с точки зрения Тлалока, уже не остров. Ацтеки напали, когда мы прошли второй из проломов по своему переносному мосту. Испанцы не могли маневрировать на дамбе, и у них не было укрытий, а вся поверхность озера была покрыта легкими каноэ, из которых бросали камнями, стреляли из луков, тыкали копьями.
В эту ночь против христиан вышли не
