Зари, я столкнулась с госпожой Лу. Она брела опустив голову и не сразу заметила меня.
– Госпожа Лу! – Я поприветствовала ее теплее обычного.
– А, госпожа Гао! – Она слабо улыбнулась.
– Что-то случилось?
Лу-Лу покачала головой.
– Я несу Главе укрепляющий отвар.
Ее пальцы побелели, так крепко они держали поднос с дымящейся чашей.
– Госпожа Лу…
Она вздрогнула и подняла глаза.
– Простите, госпожа Гао. Сегодня тетушка наказала мою служанку, и я… я расстроилась. Прошу, не обращайте внимания.
– Девушка чем-то оскорбила госпожу?
– Нет, нет, просто книга… Вы идете в Зал Белых Звезд?
Я кивнула.
– Тогда я зайду с вами.
Мне вспомнилась книга, которую я тайно забрала из комнаты госпожи Лу. Кажется, стоило перелистать ее вновь. Может быть, я не заметила в ней самого важного?
Мы подошли к Залу, и Лу-Лу нерешительно взглянула на запертые двери.
– Госпожа Гао… может быть… вы будете так добры и… – Она потупилась.
Если уж проблемы молодой госпожи были связаны с той книгой, я и правда была перед ней немного виновата.
– Госпожа Лу, позвольте мне отнести Главе отвар.
– Вы очень добры, госпожа Гао. Спасибо! – Ее личико чуть оживилось, и я с улыбкой забрала поднос.
Зеленоватая жидкость переливалась сладким травяным паром. Я и правда мало смыслила в лекарственных отварах, но этот запах почему-то заставил меня замереть. Я могла слышать его прежде у лекаря Гу или где-то в лавках Крепости Снежного Тигра. Запахи я запоминала лучше лиц, может быть, потому, что все, кого я хотела бы помнить, растворялись в холодном дыхании смерти.
Я вошла в Зал Белых Звезд, осторожно неся поднос.
Бай Син сидел за своим столом, его кисть легко порхала. Будто вчера он и не кашлял кровью у Священного пруда, будто вчера…
Услышав мои шаги, он поднял глаза.
– Вы вернулись.
Я замерла и отвела взгляд.
Я не хотела думать о его ранах и о том, что он скрывал. Я не хотела думать, что вместо того, чтобы позаботиться о безопасности его возлюбленной, я пролежала несколько часов в беспамятстве. Совсем беспомощная и слабая.
«Отвар скоро остынет», – подумалось мне, и я направилась к Бай Сину.
Я не хотела вспоминать ту ночь, когда была такой же беспомощной и слабой, когда он нашел меня, прячущейся под мостом, когда отец умирал, пока я трусливо стояла, не решаясь войти. Я не хотела вспоминать.
– Госпожа Лу попросила передать вам отвар.
Я осторожно поставила поднос на край стола.
Бай Син лишь кивнул, не отрывая кисти.
– Остынет.
Не знаю, зачем я сказала это.
Не страшно, если остывает лекарство. Страшно, когда остывает рука, когда остывают глаза, когда остывает кровь, когда она застывает и въедается в кожу.
Этот запах. Кровь.
Воспоминание змеиным укусом парализовало меня.
Тот запах.
Я схватила чашу и поднесла к лицу. Он. Он. Передо мной мелькнула тень отца, он начал задыхаться кровью. Травяной запах, пропитавший его руки.
– Это яд, – прошептала я.
– Что?
Бай Син даже не отложил кисть, дописывая строку.
– Глава Бай! Это яд.
– Глупости, поставьте отвар.
– Поверьте мне. Я… я узнаю этот запах. Это яд! Кто-то хочет отравить вас!
Убийца. Он все еще был здесь. Спустя столько лет. Только теперь он пытался убить Бай Сина. Старым Стражам незачем было убивать своего Главу. Дядя? У Баолин? Но как он пробрался, как… Я не хотела думать об этом. В тот миг я хотела только, чтобы он поверил мне. Он должен был мне поверить, а не сидеть с этим ледяным лицом, будто никто в этой вселенной не может навредить ему.
– Глава Бай!
Он резко поднялся.
– Госпожа Гао, хватит.
Он протянул руку, желая забрать чашу, и я отступила на шаг.
– Просто поверьте мне!
– Гао Фэнь!
Он сердился. Он правда сердился. На его всегда непроницаемом лице проступал гнев. Он не станет меня слушать. Не станет. Не знаю, как я позволила страху сжать мое сердце. Как Бай Син мог быть таким глупцом? Как он мог позволить кому-то… Как…
– Гао Фэнь!
Он не верил мне. Он собирался выпить это, вместо того, чтобы поверить мне.
– Это правда яд!
Моя рука заставила губы обжечься отваром. В ту же секунду чья-то сила вырвала чашу, и осколки впились в пол. Всего один глоток, Бай Син не позволил мне сделать больше.
– Гао Фэнь! – Его разъяренный взгляд, слишком близко.
Зачем он злился на меня? Ведь я была права. Яд. Это был яд. Я почувствовала, как моя кровь начинает гореть. Боль согнула меня и опрокинула на пол. Сильнее, быстрее, я ощущала, как все внутри сжимается и разбухает резью. И правда. Яд. Боль распахнула мои зрачки. Бай Син, слишком близко. Он держал меня на руках? Не важно. Не важно. Я знала, что он видит на моем лице.
Страх.
Его холодные ветви сдавливали меня сильнее, чем языки яда. Будто все эти годы были впустую, будто я так и не стала сильнее. Как я могла сделать это снова? Мне нельзя было умирать. Я не имела права умирать. Я не могла позволить себе умереть за кого-то, пока мой брат… пока мой отец… Но Бай Син… Как я позволила этому произойти? Опять. Как в ту ночь, когда я бежала предупредить его. Глупая. Глупая. Опять. Как я могла поднять руку и взять эту чертову чашу? Я почти ненавидела его. Как он мог сделать это со мной? Как я позволила ему обрести такую власть над собой?
Я не могла любить его. Я никого не хотела любить. Мое сердце было лишь тихим полем с могилами. Ему не было места… Никому живому там не было места.
Цзе Цзин говорил мне, всегда говорил: «Что не кажется опасностью поначалу, позже разорвет тебя на куски». Он был прав. Он был прав.
Боль разрывала меня страхом от мысли, что я бы сделала это вновь, только чтобы его глаза смотрели на меня живым светом.
19
Темнота горела, обжигая горячим воздухом. Что-то холодное коснулось моего лица.
Кто-то был здесь. Кто-то сидел рядом. Чье-то успокаивающее прикосновение пыталось сдержать лихорадку.
Я коснулась холодных пальцев и накрыла ими свои воспаленные глаза.
Я не видела, кто сидит рядом. Но мне не надо было разрывать темноту, чтобы узнать его. Это был он. Стоило лишь коснуться. Я поняла, кто мне снится.
Я медленно убрала руку с лица, но так и не выпустила ее. Я и правда спала. Бай Син и правда сидел рядом со мной. Не тот Бай Син,
