что от просьбы мастера не отмахиваются.
Видимо, Кагечи Ро предчувствовал нечто подобное, потому что без лишних напоминаний разогрел вчерашнюю шергу, добавил туда пару капель подозрительной синей жидкости и теперь цедил напиток, кутаясь в одеяло. Айка мелким шрахом скакала вокруг, доставая идиотскими вопросами. Тейт, который тоже не отличался долготерпением, и вовсе сбежал – как он сказал, «на разведку», но, думаю, просто размяться.
Немного поразмыслив, я подсела к Лиоре. Не к Итасэ же в компанию набиваться… Где он, кстати? Не видно…
– Проверяет окрестности, – ответила Лиора на невысказанный вопрос и зябко передёрнула плечами.
Без шарфа, одетая во всё тёмное, она выглядела хрупкой и уязвимой. Темнота плескалась вокруг костра, то наступая, то отползая; она казалась живой и дышащей – этакий огромный айр, бездушное существо с агрессией, забитой в подкорку.
По позвоночнику пробежал холодок.
– Думаешь, это может быть ловушка?
– Вполне возможно, – выдохнула Лиора и прищурилась на огонь. – Но тогда выходит, что кто-то знал, что среди нас есть внимающие и поющие. И был уверен, что мы не пройдём мимо, а бросимся спасать незнакомую девчонку.
На душе заскребли кошки. Неужели я со своей цивилизованной сострадательностью втравила всех в неприятности…
– А без моей просьбы не бросились бы?
– Мастер Эфанга бы этого делать не стал, даже если бы ты попросила, – нейтральным голосом произнесла она, однако не сдержалась и поморщилась: – И своим ученикам бы не позволил. Другие… Не знаю.
– А ты? – не удержалась я от вопроса.
– Разумеется, осталась бы на берегу, – высокомерно солгала Лиора.
Губы у меня против воли растянулись в улыбке.
Айка вдруг замерла, втягивая солёный воздух. Узкие ноздри хищно затрепетали.
– Идут!
Вдали, над самой кромкой воды, снова разлилось золотистое солнечное сияние. Этот островок полдня в ночи сначала немного повисел, покачиваясь из стороны в сторону, а затем двинулся к лагерю. Не сразу стало ясно, что возвращаются только двое.
– Где Лао? – резко спросила Лиора, когда они приблизились.
Вот спасибо…
Самой мне было слишком страшно спрашивать.
– Обследует глубины, – ответил Маронг негромко. Между ним и мастером Ригуми колыхался белесоватый кокон. – Ты можешь проверить окрестности по-своему? И ты, Трикси-кан, – обратился он ко мне вдруг.
– Прямо сейчас, – вмешался Ригуми. Взгляд у него был острым, сосредоточенным. – Мне не понравилось тело. Я хочу поговорить с этой женщиной, Ро-кан, – добавил он, указывая на кокон.
Кагечи Ро вскочил на ноги, прижимая руку к груди:
– Для меня будет удовольствием показать вам своё искусство, Шаа-кан.
«Удовольствие», – механически отметила я, удаляясь от костра к самой границе лагеря.
У нас бы сказали: «Почту за честь». Всё-таки в Лагоне странный способ выказывать уважение…
Памятуя о том, насколько далеко может «слышать» Лиора, я решила сосредоточиться на более скрупулёзном обследовании ближайших окрестностей и раскрыла купол два километра – пока мой предел для тщательного прослушивания. Мощь наращивала постепенно, стараясь действовать так же, как у Оро-Ича в лаборатории. Но то ли поблизости действительно никого не было, то ли прятались неведомые враги слишком умело – эмпатия не засекла никого подозрительного. Вся жизнь словно притихла; слегка напрягало, что фон, исходящий от зверей и птиц, напоминал тревожный гул насекомых летом на дальнем лугу – такой же слитный, тихий и неумолчный.
«Разве животные не спят по ночам?» – пронеслось в голове.
Те трое, что ушли на разведку, видимо, оставили лагерь далеко позади. До меня не долетало даже эхо чужих мыслей. И только в последний момент перед тем, как свернулся купол, зазвенел в океанских глубинах слабый отклик сознания Лао, больше похожий на тихую мелодию флейты или дыхание некоего волшебного существа.
Лао с кем-то разговаривал, и это были не люди.
Оглушённая прикосновением к чему-то прекрасному и непостижимому, я вернулась в лагерь. У границы светового круга столкнулась с Лиорой, вымотанной и замёрзшей, а потому сердитой.
– Наконец-то, – произнесла она, скрестив руки на груди. – Почему так долго?
– А долго? – удивилась я. Внутренние часы, гордость любого псионика от второй ступени и выше, говорили, что прошло две-три минуты. Но прежде ощущение времени уже подводило меня – там, в горах, после сражения с Арингой.
– Двадцать катов, – нахмурилась Лиора. У меня вырвалось удивлённое «Ох!». Да уж, задумалась… – Мастер Ригуми выразил беспокойство, – и она комично заломила брови, показывая, как относится к этому самому «беспокойству». – Нашла что-нибудь?
– Нет, – откликнулась я, умалчивая о подслушанном разговоре там, под водой… или о песне? – Даже странно, потому что всё вокруг как-то… напряжено, что ли.
– Всё? – слегка растерянно спросила она.
– Животные, птицы. Что-то в океане.
– Ты… слышишь зверей? – переспросила неуверенно Лиора. Глаза у неё округлились.
Забавная реакция.
– Ничего особенного. Любой эмпат четвёртой ступени и выше так может, – пожала я плечами. Почему-то признаваться в этом было неловко. – Некоторые аспекты чувствуются очень ярко – боль, например, весьма близка по ощущениям к человеческой. И ощущение опасности… Его трудно описать, но ещё труднее с чем-то перепутать.
Лиора задумчиво опустила голову, обхватывая себя руками. Свет и тени на границе делали силуэт контрастным, ирреальным.
Статуэтка из чёрного и белого стекла; с виду хрупкая – а разбить невозможно.
– Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь, – ответила она наконец. – Мы называем это сбоем в мелодии. Трикси, скажи, а ты никогда не слышала, как поют скалы?
Я вдруг почувствовала себя так же, как в тот момент, когда цветок инлао распустился у меня на ладони. Голова слегка закружилась.
– Нет.
– Мой отец слышал, – тихо ответила Лиора, словно сама себе. – А Оро-Ич… Мастер Эфанга говорит, что Оро-Ич слышит песню мира.
Она не спросила: «Может, когда-нибудь мы тоже?..» Я не ответила: «Надеюсь».
Не было нужды.
После первого же взгляда на Ригуми Шаа стало ясно – слово «беспокойство» не было преувеличением, скорее уж наоборот. Ему явно не нравилось происходящее, и больше всего потому, что он не понимал, где подвох.
– Совсем забыла сказать… Я услышала очаг страха на западе, – шепнула Лиора по дороге. – Там деревня. И тоже никого вокруг, кроме наших.
Я склонила голову к плечу, показывая, что приняла это к сведению, и невольно ускорила шаг. Ригуми Шаа выслушал мой отчёт молча, затем резко повёл рукой, отсылая нас обеих. И задумчиво присел на воздух, машинально отталкиваясь ногами от земли.
Этакие невидимые качели – туда-сюда, туда-сюда.
– Идём, – тронула меня за локоть Лиора. – Посмотришь хотя бы, кого спасла.
– Спасла? – Я вздрогнула.
Значит, она всё-таки жива?
Вместо ответа Лиора потащила меня в центр лагеря – туда, где вырос огромный круглый шатёр с плоской крышей, без дверей и окон. Мы шагнули внутрь прямо сквозь стенку, преодолевая слабое сопротивление…
В глаза ударил безжалостно-яркий свет. Холодный воздух с привкусом металла царапал горло. С непривычки я закашлялась и близоруко сощурилась, а потому не сразу разглядела, что происходит посреди шатра.
Кагечи Ро работал. Но узнать его было невозможно.
Из одежды на нём остались только короткие облегающие штаны, по цвету сливающиеся с кожей. По линии выщипанных бровей и вдоль ключиц разверзлись жутковатые крестообразные щели, из которых проглядывало ледяное фиолетовое свечение. А из спины тянулись подвижные гибкие отростки с палец толщиной. Они были того же зловещего фиолетового цвета; на концах виднелись острия или «манипуляторы».
Мне стало дурно. У биокинетиков более эстетичные методы… хотя и результаты менее впечатляющие, надо признать.
А спасённая девушка…
«Девочка», – поправила
