не мог.
Зона отчуждения вокруг меня исправно работала и даже не особенно уменьшалась, но скиллы я мог применять только к тем, кто находился совсем уж рядом, чуть ли не на расстоянии рукопашной, и огнестрельное оружие показывало себя гораздо более эффективным.
Наверное, это и было правильно, так сказать, поэтически. Человечество само решало свои проблемы, без помощи суперменов, пришельцев, древних, предтеч и прочих могущественных сущностей. Грязному Гарри бы это наверняка понравилось.
Видишь проблему — пристрели ее.
* * *
Главная проблема сидела на двадцать первом этаже.
Внутренний радар показывал мне, что цели есть и выше, как человеческие, так и сверхчеловеческие, но самая яркая аура светилась именно здесь. Я для проформы попытался погасить ее штатными средствами — первым аспектом — и у меня опять ни черта не получилось.
С ним было человек десять, вполне обычных людей. Наверное, очередная порция бородачей с автоматами. Все оставшиеся в живых нексты были выше.
Израильтяне как раз зачистили лестничную площадку и примыкающей к ней лифтовый холл. Нас осталось восемь человек, это если вместе со мной считать.
Я подозвал Ицхака и изложил ему свое видение ситуации.
— Это точно он?
— Или кто-то, равный ему по мощи, что маловероятно, — сказал я. — Но, сам понимаешь, никаких гарантий в таком деле быть не может.
— Понимаю, — сказал Ицхак. — С ним десять человек?
— Да. Не нексты.
— А сверху сколько осталось? — спросил он.
— Человек сорок, — сказал я. — Плюс-минус. Из них, как минимум, пятеро некстов, но не слишком сильных.
Ицхак размышлял недолго. Ну, это и неудивительно, наверняка их в Моссаде учат быстро принимать решения в кризисных ситуациях. В перерывах между уроками, как ломать шеи, метать ножи и взрывать здания.
— Ави, ты с нами, — сказал он. — Давид, вы вчетвером зачистите здание до крыши включительно. Если у нас не получится, действуйте по ситуации.
Судя по выражению лица Давида, наполовину скрытого пуленепробиваемым щитком пуленепробиваемой каски, приказ ему не слишком понравился. Не в том, конечно, смысле, что ему не улыбалось зачищать здание до крыши включительно. Просто ему очень хотелось пойти с нами и принять участие в расправе с главным врагом его народа самолично, и я могу понять эти чувства.
Им всем хотелось примерно одинаковое.
Но приказ есть приказ. Давид на прощание сжал руку Ицхака и их четверка умчалась зачищать здание до крыши включительно, а потом действовать по ситуации.
У нас ситуация было немного другая, но мы тоже пошли действовать.
Видимо, раньше на двадцать первом этаже был конференц-зал, или зал для приемов, или место для проведения балов, потому что перегородок тут было минимальное количество, и мы практически сразу оказались на открытом пространстве, простреливаемом со всех сторон.
* * *
В последние двадцать четыре часа я довольно часто пытался представить, как будет выглядеть эта встреча, и зал в моих фантазиях присутствовал довольно часто.
Как правило, тронный.
Там Ветер Джихада сидел на каком-нибудь подобии Железного трона, обязательно попирая кого-нибудь ногой, а вокруг, в позах, выражающих разную степень агрессии, стояли его бородатые приспешники с автоматами, гранатометами и почему-то, большими двуручными топорами, и все было выдержано в духе восточной сказки.
И, конечно же, при нашем появлении он должен был злодейски ухмыльнуться в свою черную бороду и отпустить какую-нибудь злодейскую же фразу, как это принято в приличных злодейских домах.
Ну, типа:
— Вот вы и нашли свою смерть, неверные собаки!
Или:
— Узрите свою погибель, безродные дети шелудивых псов!
В общем, в любом варианте присутствовало что-нибудь про смерть и собак. Вот такие у меня стереотипы.
И только потом бы начался махач.
Сначала пришлось бы долго и мучительно крошить его приспешников, уворачиваясь от пуль, вышибая мозги и развешивая кишки по стенам. Где-то в этом промежутке и должна была полечь основная масса моих соратников, а тяжело, но не смертельно раненный Борден отполз бы в угол, чтобы скромно истекать кровью и поддерживать меня морально.
И лишь после этого, исполнив все предписанные па обязательной программы, можно было перейти к главному танцу и выйти с Ветром Джихада сам-на-сам.
И тут, конечно, мы должны были бы развернуться во всей красе.
Мы бы вступили в смертельную схватку, в наш последний и решительный бой, и красиво бы прыгали по стенам и швыряли друг в друга всяческой мебелью и радужно искрящимися заклинаниями, и непонятно бы было, кто берет верх, а потом мы бы изящно вывалились в окно, элегантно собрали бы себя с асфальта и продолжили бы то же самое, но уже на свежем в воздухе, красиво прыгая по стенам, швыряя друг в друга автомобилями и попутно обрушив пару случайных зданий, которые в окружающий ландшафт все равно не вписывались. А потом, превозмогая все и всех, и в первую очередь самого себя, уже на последнем дыхании, я бы все равно как-нибудь победил.
Правда, я пока так и не решил, как именно. Но когда дело дойдет до экранизации, мы посидим пару вечеров с Майклом Бэем и что-нибудь обязательно придумаем.
* * *
Реальность же оказалась чуть более приземленной.
Мы вошли в зал, пол которого был усыпан песком и узрели Ветра Джихада.
Он не сидел на троне, а может, и сидел, черт его знает. Определить его позу с какой угодно точностью было невозможно, потому что он стоял в центре зала и был окружен трехметровым коконом крутящегося вокруг него песка.
Можно сказать, что он стоял в центре вихря.
У стен стояли бородатые автоматчики, но они ничего не успели сделать. Буквально за миг до того, как пальцы заплясали на спусковых крючках, я обнаружил, что вполне могу дотянуться до них своими скиллами и убил всех способностью Разряда.
Борден, Ицхак и Ави принялись палить в Ветра Джихада, но их пули вязли в песке.
А я просто пошел на него.
Идти было всего ничего, метров двадцать. Песок шевелился под моими ногами, как живой, изредка из окружающего Ветра Джихада кокона вырывались песчаные копья, но до меня они не долетали, разбиваясь о мою сферу отрицания и стекая на пол струйками песка.
Я вспомнил, как когда-то давно, возможно, еще в прошлой жизни, Безопасник вот так же пер на него сквозь бурю, и с удивлением обнаружил, что стал гораздо сильнее, чем он был тогда.
Потому что ему приходилось буквально продираться через пространство, борясь за каждый шаг, а я просто шел, чувствуя лишь небольшой сопротивление, какое бывает, когда ты пытаешься идти по пояс в воде.
Но не более того.
И когда я
