систему, и зона отчуждения растет. Весь Дальний Восток уже лишился своих контролеров, и скоро так будет по всему миру. Это просто вопрос времени.
— Рад, что сумел угодить, — сказал я.
В общем-то, мы знали, что он тут будет.
Знали, но все равно сунули голову в пасть тигра, надеясь, что на этот раз тигр подавится. И то, что второй аспект не сработал на Ветре Джихада и не решил проблему в планетарном масштабе, хоть и немного печалило, но в то же время и вселяло некоторый оптимизм.
Даже если он наврал про Китай.
Мы хотя бы не остались совсем беспомощными перед лицом очередного врага.
— Ты надежно его держишь? — поинтересовался Гарри.
— Думаю, да.
К сожалению, этим список того, что я мог с ним сделать, полностью исчерпывался. Только держать.
Причинить ему какие-нибудь фатальные неприятности было не в моих силах.
— Ну и какой план? — осведомился Док на этот раз по-английски, чтобы его уж точно поняли все присутствующие. — Будем стоять здесь и мило беседовать, пока не прилетит американская крылатая ракета с ядерной боеголовкой?
— Ракета не прилетит, — сказал Ицхак. — Я все отменил.
Док паскудно ухмыльнулся.
— Ты просто недооцениваешь мстительность своих заокеанских друзей, — сказал он. — И их склонность к перестраховке. Ракета прилетит, и произойдет это гораздо раньше, чем ты думаешь. И вот что я вам хочу предло…
Борден выстрелил.
В дробовик был заряжен спецбоеприпас, над которым Гарри колдовал долгими испанскими вечерами, и выстрел оторвал дернувшемуся в моих крепких телекинетических объятиях Доку правую руку.
Опять.
Но на этот раз Зеро оказался к потерянной конечности слишком близко, и что-то пошло не так.
Рука-лезвие, едва упав на пол, отрастила короткие конечности, как у сороконожки, и на всех парах устремилась к Гарри. Тот, конечно, был парнем бывалым, но от этого зрелища дернулся даже он.
И начал палить в ползущую на него руку.
Одновременно с этим наплевавший на травматическую ампутацию Док еще раз дернулся в моих невидимых щупальцах и я впервые воочию увидел, как он трансформируется.
И зрелище это до сих пор периодически навещает меня в моих кошмарах.
Его ноги срослись. Его оставшаяся рука втянулась в удлинившееся туловище, и тело змеи, которое по-прежнему венчала голова Дока, вывернулось из моей хватки.
Я попытался перехватить его поперек туловища, но он продолжал трансформацию, становясь все тоньше и все длиннее, и неумолимо приближался к нам.
Это было отвратительное и в то же время завораживаюшее зрелище.
Ицхак с автоматом в руках встал передо мной. Он даже успел несколько раз выстрелить, а потом два лезвия, выросшие из змеиного туловища и за мгновение до смертельного удара блеснувшие сталью, вонзились ему в грудь и отбросили в сторону.
Время замедлилось, как это уже бывало со мной в минуты смертельной опасности.
Гарри ругался и продолжал стрелять, у него была своя война.
Утончающиеся и одновременно с этим удлиняющиеся лезвия полетели ко мне. Полетели, несмотря даже на замедлившееся время.
Я видел, что одно из них попадет мне в грудь, в другое — в голову. Видел, но сделать уже ничего не успевал.
И когда серебристый клинок уже маячил в нескольких сантиметрах от моих глаз, время остановилось.
* * *
На какой-то ограниченный миг, даже короче, чем на удар сердца, я стал вездесущ, всеведущ и всемогущ. Я стал всем, потому что симбионты были везде, а мой разум на мгновение стал их разумом и вобрал в себя все.
Я был всем, я был песком, зданиями и людьми, живыми и мертвыми, я был воздухом и водой, автомобилями в пробке и самолетами в воздухе, водителями, пилотами и стюардессами, школьниками, опаздывающими на занятия и генеральными директорами, ведущими свои компании к неизбежному финансовому краху, я был политиками и пенсионерами, электрическим током и покосившимся штакетником на даче одинокой старушки, и я не был лишь Доком, он превратился для меня в темное пятно, он был единственным микробом в едином теле огромного существа, которым я стал.
Это меня раздражало.
И в этот краткий миг я многое понял и многое сделал.
В первую очередь я избавился от своего главного раздражителя. Несмотря на свое всемогущество, я ничего не мог поделать с субстанцией, из которой он состоял, и поэтому я просто обхватил его потоками голой силы, собрал с меня-пола те остатки, которые пытались убить меня-Бордена, и сжал все это до размеров баскетбольного мяча.
А потом — теннисного.
А потом я закинул этот теннисный мяч туда, где был уже не властен. Вышвырнул его за пределы меня-планеты. В космос.
Далекий, черный и безжалостный.
Я не был уверен в том, сколько осталось в Доке человеческого, и не был уверен, что это изгнание его окончательно прикончит, но надеялся, что оно в любом случае доставит ему неприятностей в ближайшие несколько тысяч лет.
Потом я занялся другими делами.
Нашел Кракена в его гаитянской резиденции и открутил ему голову просто потому, что он был мне эстетически неприятен, оскорблял мое чувство прекрасного и жрал людей.
Обнаружил всех Детей Ветра, пасущихся поблизости и устроил им коллективный сердечный приступ.
Наконец-то выяснил, как на фабриках засовывают в тюбики трехцветную зубную пасту.
Нашел в воздухе американскую крылатую ракету с ядерной боеголовкой, которая должна была упасть на город через восемнадцать с половиной секунд, и распылил ее на атомы.
Починил покосившийся штакетник.
Ну и еще кое-чего по мелочи.
Я был контролером класса «апокалипсис» и контролером класса «демиург».
Я мог уничтожить жизнь на Земле и создать новую, по своему образу и подобию, или используя какие-то более удачные наработки.
И в конце концов я нашел кнопку, включающую второй аспект, кнопку, на которой было написано «отключить все суперспособности разом».
И немедленно на нее нажал.
* * *
Я очнулся от того, что Гарри лил мне на лицо теплую воду из своей походной фляжки.
Я лежал на песке, застилавшем пол конференц-зала в заброшенном офисном здании покинутого жителями города, и вокруг меня лежали тела моих союзников и моих врагов.
Голова болела просто неимоверно.
— Похоже, террористы закончились, — сказал Гарри.
— Всё закончилось, — сказал я. — Всё когда-нибудь заканчивается. Такие дела.
— А где Зеро?
— Летит к Плутону, если я ничего не напутал.
— Повезло ублюдку, первый там высадится, — сказал Гарри. — Так мы победили?
— Похоже на то, — сказал я. — Ура-ура.
— А супермены?
— Разжалованы в управдомы, — сказал я. — Впрочем, пусть делают, что хотят. Я не настаиваю.
— Значит, всё?
— Всё.
— Ты ж понимаешь, что по разработанному еще в Лондоне сценарию примерно в этот момент я должен всадить
