— Ушам своим не верю: Хасти требуется совет! — с неподражаемой едкостью хмыкнул киммериец.
— Трудность не в том, чтобы снять с оборотней власть Кары Побежденных, — медленно проговорил чародей. — Теперь я могу сделать это прямо сейчас, не сходя с места, и я это сделаю. Но Слово Безумца, как я уже говорил, отчасти похоже на живое существо. Его нельзя убить или полностью уничтожить. Оно должно владеть кем-то. Будь оно неразумным, я бы заточил его в подходящий предмет, кольцо или талисман, а потом выбросил эту вещь в Закатный Океан или жерло вулкана, но это невозможно…
— Ну и?.. — нетерпеливо рыкнул Конан.
— Проклятие должен принять на себя… некто, — объяснил Хасти. — Живой и обладающий разумом — коза или там собака не подойдут, Проклятие создавалось против двуногих… Но сделать это означает обречь носителя на ни с чем не сравнимые муки, на не-жизнь, вечное медленное умирание…
— Вот ведь напасть, — покачал головой варвар. — Жуткая то есть судьба ждет носителя?
— Врагу не пожелаю, — подтвердил маг. — Ну, есть соображения?..
— Блейри, — неожиданно для самого себя произнес Коннахар. Собеседники, вроде как забывшие о его присутствии, одновременно глянули на наследника трона Льва. Отец нехорошо ухмыльнулся, Хасти озадаченно нахмурился. — Хасти, ты же сам недавно говорил: он пуст и лишен разума. Чем не сосуд для Проклятия?
— С одной стороны — да, — пробормотал чародей. — Но с другой… И потом, он нужен для обмена…
— Не будет никакого обмена! — рявкнул правитель Аквилонии. Забывшись, он попытался вскочить со своей лежанки, но тут же, охнув, схватился за бок и присел. — Хасти, да что с тобой?! Что за чушь ты несешь?! Этот мерзавец убивает наших друзей, пытается прикончить моего сына и тебя самого в придачу, обманом захватывает власть, на которую не имеет ни малейшего права! И ты — ты предлагаешь запросто его отпустить? Я всегда старался не перечить твоим решениям, но это… Налагай на него свое Проклятие, коли приспичило, а потом его ждет одна дорога — до ближайшей перекладины! — он перевел дух и добавил чуть спокойнее: — Только ради нашей с тобой дружбы я согласен обождать, пока не явится второй ублюдок. Он сулился приехать в одиночестве, хотя я ему не верю. Но даже если приведет с собой легион — у меня тут полно первостатейных колдунов в боевой готовности, и я никого не боюсь! Впустим его за ворота, заберем выкуп и дело с концом. Хасти, все будет честно. В обмен на заложника он получит своего полудохлого князька — как хочешь ты. Но Блейри и его прихвостень не выйдут из поместья живыми — так хочу я. Соглашайся или хотя бы не спорь. Иначе велю повесить обоих прямо на воротах твоей Школы. Самое подходящее место!.. Ты спрашивал моего совета — ну так ты его получил. Ничего другого от меня не услышишь. Рейенир шел сюда за головой Блейри — значит, мне завершать то, что не удалось ему.
На мгновение Коннахару показалось, будто воздух в шатре стал удушливым и шершавым, звенящим от напряжения, и двое мужчин, двое старинных знакомцев, вот-вот согнутся под его тяжестью, а связующие их нити привязанности оборвутся навсегда. Ощущение длилось около полудюжины ударов сердца и растаяло, когда Хасти раздумчиво протянул:
— А ведь я мог ни о чем тебя не спрашивать. Поступил бы так, как считаю нужным. Думаешь, ты смог бы мне помешать? Сомневаюсь. Ты и твои люди просто ничего бы не заметили. Но чем бы тогда я отличался от Блейри да Греттайро и других полоумных колдунов, расходующих Силу направо и налево ради исполнения своих прихотей? Чем бы ты отличался от людей, заливающих землю кровью во имя своей мести? Между прочим, покойники на воротах «Сломанного меча» не кажутся мне достойным украшением. Моей Школе и так досталось — а ведь я вложил столько труда в каждую из построек. Знаю, ты не всегда ободряешь мои поступки, также как и я — твои. Послушай, я знаю, что делаю…
— Иногда, — вполголоса добавил Конан. — Но куда чаще ты удачно прикидываешься, будто что-то знаешь.
— Блейри уедет отсюда, — сухо и внятно отчеканил чародей. — Уедет, увозя с собой кое-что, чем я его награжу. А дальше — как будет угодно судьбе. Порой она бывает куда более жестока и справедлива, чем людской суд. Подумай сам: наваждение, сотканное Блейри с помощь Короны Лесов, вскоре начнет развеиваться. Рабирийцы вновь обретут способность мыслить самостоятельно — а это они умеют, уж поверь мне. Жизнь Блейри повиснет на волоске. Могу побиться о любой заклад: он и его спутник лишнего дня не задержатся в Холмах, но предпочтут убраться отсюда как можно скорее и дальше.
— И заявятся в… какой тут ближайший город? В Мессантию, Бургот или Карташену, — желчно предположил владыка Аквилонии. — Вместе с Проклятием. Вот веселье-то начнется! Ты хоть догадываешься, в какую мерзость превратится этот Блейри? Вдруг он загрызет кого? Вдруг окажется, что Проклятие схоже с чумной заразой и начнет распространяться?
— Не будет оно распространяться, — отрезал Одноглазый. — Не моровая язва, поди. О чем мы спорим, Конан? Ты что, напрочь забыл о Пограничье? Что тяжелее на твоих весах: участь одного человека, вдобавок вполне заслужившего позорную смерть, или судьба целого народа? Да Греттайро, как я понял, был побежден в круге моррет и вдобавок подло прибег к сторонней помощи. Его в любом случае ждет изгнание. Пусть уезжает и хотя бы раз в жизни послужит полезному делу.
— Да чтоб тебя вспучило! — рявкнул киммериец. — Сет тебе в попутчики, делай что хочешь!
Хасти кивнул, сложил ладони лодочкой и забормотал что-то в сложенные ладони стремительным речитативом — как и обещал, подумал Коннахар, прямо здесь и сейчас, и отступил на пару шагов, уже наученный горьким опытом, ожидая молнии с ясного неба или раскалывающейся земли.
Ничего подобного не произошло. Конан, сидя на краю лежака, сдвинув брови, с интересом наблюдал за магиком.
Спустя пять или шесть ударов сердца под потолком шатра сгустилось небольшое туманное облачко, алое с голубым отливом. Под подозрительными взглядами людей оно сгустилось, стремительно вращаясь вокруг себя, разбухая и наливаясь трепещущим золотым огнем. Варвар отчетливо проворчал что-то оскорбительное касательно рехнувшихся колдунов и расстояния броска топора. Создатель облачка невозмутимо пожал плечами, протянул сложенную ковшиком кисть — и туман послушно пролился в нее, застыв подрагивающим столбиком, кроваво-красным с редкими золотыми прожилками.
— Вот оно, Проклятие Безумца, — буднично пояснил Одноглазый. — Красиво смотрится, правда?
— И что, всего-то было и делов? — не поверил король Аквилонии, косясь на полупрозрачный то ли кристалл, то ли кусок застывшей жидкости. — Без всяких завываний в полночь, без кровавых жертв, пентаклей, ураганов и всего прочего? Немного побухтел в пригоршню — и все? Сдается мне, кому-то здесь пытаются морочить голову…
