— Ткни в любого — и он окажется таким, — криво усмехнулся Кулебякин. — Хотя, нет, вру. Многие уже сломались, их убивать станут, так они в ответ сами грудь под штык подставят, желая поскорее отмучиться.
— Я знаю, как таких определить, и точно не возьму их к себе.
— Сколько людей ты хочешь забрать и сколько больных?
— По трое на сани…ну, пусть будет четверо. Итого двенадцать. И примерно пятнадцать тех, кто сможет идти на своих двоих. Пусть недолго и не быстро. Но я их сам хочу выбирать, и потому нужна хотя бы сотня человек для личной беседы.
— Мало, но что ж поделать, — вздохнул собеседник.
Ещё два часа мне пришлось провести в лагере военнопленных, который перед моим уходом стал напоминать разворошённый муравейник: проснулись даже те, кого не будили. А с другой стороны, от холода и голода крепкий сон не заработать.
Число военнопленных пришлось увеличить по просьбе Кулебякина. Вместо двенадцати — такое число я озвучил выше — я погрузил в сани двадцать больных. И ещё восемнадцать взял с собой. Тех, кто мог передвигаться самостоятельно. Уже перед самым отъездом ко мне опять подошёл Кулебякин и попросил взять ещё одного человека. Невысокого роста, неизвестный был одет даже лучше помощника Кулебякина, он имел ватные штаны с ватником, обрезанные валенки, шарф и пилотку. Кстати, шарфом у него было обмотано лицо так, что торчали только одни глаза. Стоило мне взглянуть на его ауру, как я не удержался от тихого возгласа удивления:
— Женщина? Здесь?
— Тихо… не хочу, чтобы об этом узнали остальные. Всего семеро в курсе, кто она такая.
— И кто же? — я опять надавил на него ментальной магией.
— Жена комиссара Вильченко из штаба 128 стрелковой дивизии. Возможно, её муж всё ещё жив. Если немцы поймают её, то могут попытаться сыграть подлую партию против комиссара, — почти мне на ухо сказал он. — Вытащи её, пожалуйста, Киррлис. И передай нашим, кто она такая и что жива.
— Хорошо, сделаю.
Раненых и ходячих я сразу же отправил в лагерь к Источнику, оставив с собой только Прохора.
На следующий день я опять пошёл по адресам немцев, чьи кандидатуры на роль вассалов предложил штабсинтендант. Первым навестил доктора.
— Я согласен, господин знахарь или герр дьявол, — тусклым голосом сообщил он мне. — Не знаю, кто вы настоящий. Забирайте мою душу и дайте мне пожить ещё на этой земле.
— Жертву нашли?
Тот после моего вопроса ещё более сгорбился и молча кивнул. Жертвой оказался раненый немец из его госпиталя, который должен был сегодня отправиться в отпуск для дальнейшего излечения. Его исчезновение обнаружат не сразу, если вообще это случится. И уж точно подозрение не падёт на начальника лепельского госпиталя. Сейчас невезучий сын фатерлянда, обколотый морфием, спал на полу за диваном на квартире Адольфа Беккера.
— Тогда не станем терять зря времени и приступим. Сначала клятва, Адольф, потом лекарство.
Тот сам проколол себе палец специальной заострённой пластинкой, выдавил с десяток капель крови на квадратное тонкое стекло. Далее под мою диктовку зачитал текст клятвы, а я влил магию.
— Ощущения странные, — пробормотал он, когда завершился ритуал принятия вассалитета. — Вот, значит, как происходит падение.
— Адольф, дьявол тебя побери, — громко произнёс Ганс, — хватит! Твоя душа никому не нужна. Это особый гипноз, чтобы ты случайно или специально не навредил герру знахарю, мне или нашим с ним планам.
— Гипноз?
— Если так проще считать, то да, он самый, — подтвердил я слова штабсинтенданта.
Тот не меньше трёх минут сидел с отстранённым взглядом, словно вслушиваясь в собственные мысли и желания. Потом сказал:
— Давайте уже лекарство, наконец. А то я чувствую, как эта тварь в моей печени шевелится. Да, хочу уточнить, а наркотик в крови… в крови жертвы никак не повлияет на процесс?
— Нет, — коротко отозвался я. — Занимайте место на полу, вот здесь. Ганс, помогите мне вытащить спящего из-за дивана, и уложить рядом с Адольфом.
Врача я усыпил сразу же, как только он затих на полу, вытянув руки вдоль тела и закрыв глаза. Отправлять прочь Ганса не стал. Помешать моей работе ему не даст клятва, она же не позволит зря болтать языком про увиденное. Заодно пусть проникнется моими способностями и возможностями. Это в моём мире данный ритуал из разряда средне-простейших (хм, для таких магов, как я). На Земле же он должен казаться аборигенам чем-то божественным по могуществу. Ну, или дьявольским. В принципе, мне плевать, пусть считают меня кем угодно, пока не переходят определённые границы.
Возвращать молодость немцу я не стал. Большую часть энергии я забрал себе, распределив её по орихалковым накопителям и жезлу. Этот запас поможет мне вылечить помощника военного коменданта, к которому я отправлюсь после. Оставшуюся использовал, чтобы убить червя, убрать его из тела Адольфа, восстановить печень и в целом немного подлечить организм немца. Хотя только одной здоровой печени и чистой, без яда от червя крови уже хватило бы, чтобы мужчина заметил огромную разницу между состоянием до волшебного сна и после.
«Как же, всё-таки, пьянит могущество, которое даёт чистая энергия от жертвоприношения, — пронеслась в голове мысль. — Получается всё легко и просто, сам наполняешься Силой, чувствуешь, что по силам очень многое, если не всё! Так и сорваться однажды можно».
Очнувшись, врач, некоторое время лежал неподвижно на полу.
— Адольф, друг мой, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался у него штабсинтендант. — Хватит уже валяться на полу. Вставай и насладись новой жизнью.
— Мне кажется, что это очередной гипноз, — пробормотал Беккер, последовав совету своего соотечественника. — Вы мне внушили не чувствовать боли.
— Через несколько дней поймёшь, что это не так, — ответил я ему и следом указал на высохшее тело жертвы. — Не забудь убрать труп. Его легко можно разломать по суставам и сложить в мешок.
Оставив Беккера приходить в себя и дав ему первые указания, как господин, я направился в сопровождении Ганса и Прохора к помощнику военного коменданта. Вылечить его с тем запасом свежей жизненной энергии, которую только что набрал в накопители, получилось без проблем. Ну, а клятву на крови служить мне верой и правдой я получил от него ещё вчера.
Третьим стал командир отдельной механизированной некто Лоренц Фромм. С ним у меня вышла промашка. Этот индивидуум был настолько жаден и так рьяно поклонялся «золотому тельцу» (так земляне иногда называли деньги), что ни о какой клятве верности и речи не шло. Для него не было ничего святого кроме золота и красивой жизни. Я честно попытался взять его на «службу», но магия два раза подряд не сработала. После этого я наградил немца сердечным приступом и отправился к последнему гансовому кандидату. Жаль, что так вышло. Ведь как пригодился бы мне в моих делах свой человек, обладающий неограниченной возможностью свободно перемещаться по ближайшим оккупированным землям. Но, увы, увы…
Направляясь к последнему немцу из списка Ганса, я особо не тешил надежду, что получится его завербовать. Он, как и Фромм, был замечен штабсинтендантом в любви к деньгам и красивой жизни. Кое-что продал на сторону из военного имущества, проболтался о том, за что в гестапо могут погладить раскалённым утюгом по животу, занял крупную сумму у серьёзных немцев. И ещё кое-что по мелочи. Практически точная копия предыдущего кандидата в вассалы, чьё остывающее тело я оставил час назад в машине. И тем удивительнее был факт того, что Лотар Хафнер с легкостью перешёл на мою сторону, получив три десятка золотых империалов. К счастью, создавать эти монеты я мог достаточно легко. Это не ватники, про которые обмолвился минувшей ночью беролак.
Хафнер служил на узле связи в комендатуре Лепеля и имел доступ к важной информации, пусть не самой секретной. К тому же, часто краем уха слышал то, к чему не имели доступа более высокопоставленные офицеры Вермахта. Для меня, как мага и владельца Очага предоставляемые немцем возможности были постольку поскольку. Но вот командование Красной Армии должно по достоинству оценить их. Можно будет поторговаться с ними за то, чтобы я уступил им своего человека.
