откопали когда-то некую субстанцию и научились ее искусственно выращивать, так и подобных мест появления субстанции может быть не одно и не два. И даже не три. А просто водятся они где-то, и, если это место или местá вычислить, конкурентов по выращиванию симбионтов мгновенно набежит как при раздаче денег на халяву. И прощай монополия, прощай доходы! А, значит, им для начала нужно перелопатить все места, которые носитель могла посетить до момента появления родинки-симбионта. Этот список мест очень коротенький, охватывает первые три года ее жизни, и мы им его сразу передали. Но им же мало! Им желательно понять какими отличиями обладает конкретно этот «дикий» симбионт. А вдруг он круче их стандартного? А вдруг производство таких моделей будет выгоднее? А вдруг можно будет придавать симбионту новые качества? А вдруг самовольное проникновение на носителя означает наличие у них хотя бы зачатков разума, и послушные симбионты могут стать прекрасным козырем в случае как промышленного, так и военного шпионажа, диверсий и ликвидаций, да мало ли что можно придумать! Главное получить доступ и изучить. А подобное изучение невозможно без носителя. Вы меня поняли, курсанты?
Мы так поняли, что я буквально заблажил что-то из серии: «Не отдам! Убежище! Бункер! Программа защиты свидетелей!»
Майор только фыркнул. И прямо пояснил, что курсант Блэк не тянет на ранг свидетеля. Потому что свидетеля чего? И в бункере сидеть не согласится. Или как? Глядя на отрицательно мотающую головой Джилл, я понял, не согласится, а вовсе наоборот, станет брыкаться изо всех сил.
– И… что делать?
– Стать тем, кто по своему статусу является неприкасаемым для всяких там холдингов.
А это значит, что Управление для нее становится не просто желательным, а жизненно необходимым местом службы. Это плохо. А еще это значит, что изучать ее симбионта до молекул будут уже военные медики и дай бог, чтоб в нем ничего потенциально опасного не оказалось. Иначе дело закончится и впрямь лабораторией, но теперь уже в бункере у наших вояк. А вот это уже очень плохо.
Однако результаты изучения оказались вполне утешительными. Ее тату-симбионт вел себя вполне прилично, вернее особо не отличался от стандартных, со встроенными функциями часов, календаря и будильника. Правда, одна дополнительная функция оказалась уж очень необычной и где-то даже пикантной. Если он определял ситуацию как опасную для носителя при личном контакте, симбионт мог впрыснуть потенциальному противнику парализатор. А на расстоянии до семидесяти сантиметров мог угостить ее собеседника ядом. Страшноватенькая особенность, если вдуматься. Но полезная…
А раз особенность полезная – должна быть поставлена на службу Отечеству! И Джилл получила четкое и недвусмысленное задание – приручить симбионта. Как именно его приручают, объяснить не смог никто. Но задача поставлена – задача должна быть выполнена. Симбионт должен что? Сидеть неподвижно по команде «смирно!», ползать по сигналу «пошел!», и ядом плевать при слове «фас!». Как по мне, так они симбионта с собакой перепутали, не иначе. Сам симбионт, естественно, в гробу видал любые приказы. А в результате Джилл пришлось заниматься ежедневными медитациями и уговорами симбионта посидеть смирно, или, наоборот, переползти именно во-он туда. Как-то путем проб и ошибок они с медиками даже установили, чем именно нужно намазать соответствующую часть ее тела, чтоб симбионту на ней было оставаться комфортнее. Или вкуснее, этого так никто и не понял. Главное – результат: перемещение тату-симбионта оказалось возможно контролировать. Курсант Джилл Блэк даже при наличии столь неоднозначного девайса получает право продолжить учебу.
Миленький ты мой,
возьми меня с собой,
Там, в краю далёком
буду тебе сестрой…
– Ты чего такой мрачный?
– Результаты видела? У нас одни из лучших показателей в Училище. Есть шанс на отборочных соревнованиях в Управление к «ангелочкам» попасть.
– Так это ж замечательно! Будем вместе работать!
– Вместе, да… Не дели шкуру неубитой скотинки, туда еще надо вместе попасть, это, во-первых. А во-вторых, даже если попадем, весь вопрос в том, в какой отдел нас могут направить.
– А что не так с отделами?
– А то, что нас могут разделить. И окажемся мы конкурентами, обязанными сражаться друг против друга на заданиях.
Эээ… как-то не так я себе представляла работу Управления. Неужели для выполнения задания следует удавить не противника, а своего же сослуживца? В чем высший смысл? Зачем?
– Зачем, зачем, традиция такая. Слушай, если один из нас туда не попадет, давай вдвоем откажемся и вместе попросим перевод в более спокойное место?
– А тебе не кажется, что ты рановато задергался? Предлагаю вернуться к этому разговору после отборочных. Действительно, еще ничего не решено, а ты уже панику развел.
– Панику, не панику, а что-то тревожно мне…
После отборочных нас все-таки взяли в Управление! Ура!!! И теперь самое интересное – куда мы попадем. В Управлении три отдела: отдел А – аналитики (analysts), отдел Ф – боевики (fighters), отдел И – внедрители (implementers). И нефиг ржать не по делу! Просто непонятно иначе как их называть. Уж какие только варианты названий в свое время не предлагались! В ход пошли слова seepage, рenetration, infiltration 29. Ага, просачиватели, проникатели, пенетраторы, инфильтраторы, обхохочешься же, ну. А так – внедрители. По-тихому внедрились, сделали свое дело и так же тихо испарились. Подобное название, кстати, дало возможность назвать Управление в разговорах удобной аббревиатурой АФИ (AFI). И подборка в отделы была ой какая жесткая без скидок на пол и возраст.
Из выпуска нашего потока в Управление прошли пятеро: Пат, Альша, Яринка, Люк и я. Только вот дальше нам пришлось разделиться. Ожидаемо, хотя далеко не все были согласны со своим назначением в тот или иной отдел. Чуть не все будущие агенты пытались назначение «переиграть». Кто б им дал такую возможность…
Вот, например, Альша, эх, и повезло же девчонке с внешностью! Метр восемьдесят три, те самые модельные 90–60–90, огромные глаза цвета ночи, длинные черные волосы, красавица необыкновенная! Все при ней. Только… Слишком красивая. Слишком яркая. Слишком приметная. Слишком. Если ее куда-то засылать – заметят в секунду. А, значит, демаскировка. И дорога ей оказалась в боевое подразделение. Способна отлупить почти каждого из своих боевых напарников, уступая в силе только командиру. В общем, обидеть Алю может каждый, не каждый может убежать. Так что, за такие заслуги через год стала замом подразделения и носит ныне гордое прозвище – Шарк 30. Боевики… они вообще крутые перцы. И прозвища
