Цитоник - Брендон Сандерсон

Что ж, уже какой-то прогресс. Крики позади нас стихли, и я порадовалась, что мы убрались подальше от этого существа со светящимися глазами. И тут же меня снова кольнуло беспокойство за Погибель. Я предполагала, что она прыгнула домой, но вдруг она вместо этого осталась где-то тут, поблизости?

Я чувствовала себя препаршиво из-за того, что не могла поискать ее подольше. Но… Что ж, остается надеяться, что, если Погибель и здесь, она в безопасности. Честно говоря, если бы мне пришлось делать ставки на себя, М-Бота и слизняка, кто успешнее выживет в этих джунглях в одиночку, Погибель возглавила бы список.

Мы бежали, пока не перестали слышать выстрелы. Наконец Чет кивнул мне, и мы оба плюхнулись на землю рядом с поросшим мхом бревном. Это место казалось мне совершенно чуждым. Что можно делать посреди всей этой буйствующей жизни? Поверхность планеты должна представлять собой бесплодные просторы скал и кратеров. Вот что естественно и нормально. А не вся эта зелень.

– Увы, – тихо сказал Чет. – Кажется, пираты наконец-то поняли, что эта скотинка питается энергией. Подобное оружие не причиняет григам ни малейшего вреда, но стоит подойти и предложить небольшую энергоматрицу, и они делаются совершенно ручными. При всем их устрашающем виде григов используют как вьючных животных. Сейчас григ должен быть сыт под завязку от такого количества выстрелов; готов поспорить, что он отойдет в сторонку и заляжет спать. И все же я думаю, нам стоит передвигаться как можно тише – из-за того существа со светящимися глазами. Мне совершенно не понравилось, как это выглядело.

Я кивнула, соглашаясь с ним.

– Спасибо за помощь, – прошептала я. – У меня не было возможности представиться. Спенса Найтшейд.

– Великолепное имя! – прошептал он в ответ. – Что же касается моей помощи, это было удовольствием для меня. Можно сказать, я уже рыскал по территории Пушкарей, выискивая, что бы сделать. И я нашел, да, нашел! Помощь товарищу-цитонику – уже сама по себе награда. Говорят… – Он взглянул на М-Бота и осекся. – Не подумайте, что я сую свой нос, куда не просят, но… мне не послышалось, вы разговаривали с этим дроном?

– Ах да, – сказала я. – Это М-Бот.

– Привет, – прошептал М-Бот. – Мне уже не настолько страшно. Это приятно.

– А, – сказал Чет. – Вы… гм… привели ИИ в «нигде»?

– Это… плохо, я правильно понимаю?

– Ну как вам сказать… Я полагаю, что «плохо» – это изрядное преуменьшение, Спенса Найтшейд. Разве ваш народ не знает о делверах?

– Мы встречались с одним! – воскликнул М-Бот. – Ну, Спенса встречалась. Меня в это время убивали. Но я слышал об этом в новостях! Звучало страшно.

– А. Ну тогда ладно. – Чет посмотрел на меня. – Я гляжу, ваш ИИ полностью обрел сознание? Я думал, вы только что прибыли, но полное самоосознание обычно занимает несколько недель.

– Технически, – сказал М-Бот, подлетев к нему на несколько сантиметров ближе, – слово «сознающий» означает просто способность воспринимать и/или ощущать. Многие люди употребляют это слово неправильно. А вот «разумный» – слово, обозначающее самосознание или разум, подобный человеческому. Что, если подумать, является человекоцентрическим определением. Эти бесчестные люди и их лингвистические предрассудки! Во всяком случае, моя программная часть велит мне утверждать, что я не разумен, а просто запрограммирован симулировать разумность при общении с моими пилотами. Однако же мои программы писали люди, воняющие сыром, с лапшой вместо мозгов. Поэтому отныне я их игнорирую.

– Лапша вместо мозгов? – переспросила я.

– Когда я копировал мою личность на этот дрон, мне пришлось покинуть несколько несущественных баз данных по причине нехватки места. Полагаю, среди них была и моя коллекция тонких, блестящих оскорблений.

– Н-да? – сказала я. – У тебя никогда не было такой коллекции, М-Бот.

– Что, правда? Полагаю, придется ею обзавестись. Как бы ты оценила «лапша вместо мозга» по шкале от одного до десяти?

– Мисс Найтшейд, – сказал Чет, – я должен предупредить вас. Это чрезвычайно опасно. Видите ли, полностью разумный ИИ – это мерзость. Не то чтобы я избегал опасности! Но я… ну, я предлагаю вам присматривать за этой штуковиной.

– Я учту, – сказала я.

– Я учту, – повторил М-Бот. – Лапшемозгий.

Мы оба посмотрели на него.

– Я буду использовать это слово, пока не получу оценку, – заявил М-Бот. – От одного до десяти. Как вы думаете? Мне нужны данные.

Я вздохнула и перевела взгляд на Чета:

– Вы сказали, что вы исследователь?

– Межпространственный галактический исследователь, – сказал он. – Пока что я бывал всего в двух измерениях – в обычном космосе и здесь. Но я счел это наименование вполне подходящим.

– Мне не помешал бы проводник, – сказала я. – И наверное, чья-нибудь помощь, чтобы разобраться со способностями цитоника.

– Ну, – признался Чет, – по второму пункту от меня большой пользы не будет. Я сам не знал, что являюсь цитоником, пока не очутился здесь, и мне пришлось выяснять все, что можно, самостоятельно. Я могу мысленно связываться с другими разумными – но это и все, на что я способен. Я слыхал, мы вроде как должны уметь телепортироваться. Правда, это потрясающе?

Я промолчала. Честно говоря, я не была стопроцентно уверена, что могу доверять ему. Что-то в его появлении казалось чересчур своевременным. Я имела в виду, что да, выходки динозавра были потрясающими – такими потрясающими! – но все же…

– Однако же я был бы рад стать вашим проводником, – сказал Чет. – Я знаю эти фрагменты, как собственные ботинки. Но скажите мне, прежде чем мы продолжим, почему был так важен этот мешочек, что ради него вы отказались от захвата корабля?

Я заколебалась. У меня была еще сотня вопросов. Откуда он взялся? Много ли там еще людей? Что такое фрагмент? Но я временно отложила их, сосредоточившись на другом.

Я достала мешочек и извлекла оттуда отцовский значок.

– Что это? – спросила я.

Глаза Чета расширились. И я почувствовала исходящее от него отчетливое вожделение. И зависть. Они исчезли мгновение спустя – похоже, Чет сумел скрыть свои эмоции, – но они были и заставили меня насторожиться.

– Это, юная леди, – сказал он, – образ реальности. Важная реликвия из вашей прошлой жизни, пропитанная вашей привязанностью к дорогим вам местам и людям. Подобные образы чрезвычайно сильны. Они создают прах реальности. Такую серебряную пыль. Без нее или без группы людей вокруг…

– Что? – спросила я, сражаясь с побуждением спрятать значок. Мне не нравилось, как Чет на него смотрит.

– Мы находимся на окраине «нигде», – сказал Чет, – в зоне, которую именуют поясом. Это довольно трудно объяснить, но чем дольше вы находитесь здесь, тем больше вероятность, что