— В песнях — мог, — сказал я. — Такие люди могут встречаться только в песнях.
— А в жизни разве героев не бывает? — рассмеялась она.
— В жизни — не бывает, — ответил я. Она подавленно замолчала.
— В жизни есть только человеческие существа, жалкие и ничтожные, — добавил я.
Долгое время я тоже молчал, остановив на потолке свой невидящий взгляд.
— Человеческие существа слабы, — наконец, словно откуда-то издалека, донесся мой собственный голос. — Они жадны и эгоистичны, тщеславны и самолюбивы. Они злобны и завистливы, уродливы и достойны лишь презрения, — я посмотрел на нее. — Они продажны и жестоки. Нет, таких героев, как Тэрл Бристольский, на свете нет.
— На свете есть только золото и меч, — рассмеялась она.
— И тела женщин, — добавил я.
— И песни.
— Да, и песни.
Она положила голову мне на плечо.
Мы начали уплывать куда-то в темноту, в тишину и спокойствие.
Вдруг я различил где-то вдалеке глухие, едва слышные удары большого гонга. Вслед за ними, несмотря на столь ранний час, в доме послышался какой-то шум. Шаги людей по коридорам, их громкие разговоры.
Я стряхнул с себя остатки сна, сел на постели и стал натягивать на себя одежду.
Кто-то бежал по коридору, приближаясь к моей комнате.
— Меч, — сказал я Телиме.
Она вскочила на ноги и принесла меч, лежавший у стены, куда я отшвырнул его несколько часов назад, когда чуть было не убил ее.
Я вложил меч в ножны и надел их на пояс. Шаги были совсем рядом, и через секунду в дверь комнаты постучали.
— Капитан! — услышал я голос Турнока.
— Войди, — разрешил я.
Он ворвался в комнату и остановился у порога, с горящими бешенством глазами, в которых отражался отсвет принесенного им факела, и с растрепанными, торчащими во все стороны волосами.
— Вернулись патрульные корабли, — срывающимся голосом сообщил он. — Объединенная флотилия Тироса и Коса в часе отсюда!
— Подготовьте мои корабли к отплытию, — приказал я.
— На это нет времени! — воскликнул он. — Капитаны разбегаются! Все, кто может, спешат оставить Порт-Кар!
Я хмуро посмотрел на него.
— Бегите, капитан! — крикнул он. — Бегите!
— Ты можешь идти, Турнок, — сказал я.
Он смущенно взглянул на меня, нерешительно потоптался у порога и, вздохнув, вышел из комнаты. Я услышал, как где-то на пути у него испуганно вскрикнула женщина.
— Забирай свои корабли и людей, которые еще с тобой остались, — помогая мне собираться, бормотала Телима. — Погрузи в них свои сокровища и беги отсюда, мой убар.
Я окинул ее внимательным взглядом; она была сейчас очень красива.
— Беги! — воскликнула она. — Пусть Порт-Кар умрет!
Я подобрал с полу медаль на широкой алой ленте, с отчеканенным на ее лицевой части боевым кораблем в окружении надписи «Совет капитанов Порт-Кара», и положил его в свой кошель.
— Беги, не теряй времени! — сказала Телима. — Пусть Порт-Кар сгорит! Пусть он умрет!
— Ты очень красива сейчас, — сказал я ей.
— Пусть он умрет! — она разрыдалась.
Шагая по коридору, я еще слышал ее рыдания.
У меня было странное ощущение, будто я наблюдаю за собой со стороны.
Я точно знал, что именно буду делать, и понятия не имел, почему я это делаю.
В центральном зале, где еще недавно пир стоял горой, я неожиданно для себя застал своих офицеров.
По-моему, они были в полном составе.
Я посмотрел на их лица: широкоплечего, громадного Турнока, быстрого, всегда спокойного Клинтуса, опытного гребного мастера и многих других. Большинство из этих людей были отъявленными головорезами, грабителями и убийцами. Что же заставило их собраться в этом зале?
Боковая дверь открылась, и в комнату быстро вошел Таб.
— Прошу прощения, капитан, — извинился он. — Я занимался проверкой кораблей.
Мы обменялись оценивающими взглядами. Я улыбнулся.
— Я счастлив, что под моим началом служат люди столь усердные и старательные, — сказал я.
— К вашим услугам, капитан, — ответил он.
— А я как раз отдаю Турноку приказы подготовить корабли к выходу в море, — заметил я.
— Ваши приказы выполняются еще до того, как вы их отдаете, — расплылся в улыбке Турнок, демонстрируя дырку во рту вместо правого верхнего зуба.
— Что будем делать? — спросил один из моих капитанов.
Что им можно было сказать? Если объединенная флотилия Тироса и Коса действительно находится на подступах к Порт-Кару, тогда нам не оставалось ничего, кроме как спасаться бегством или принимать бой. Хотя ни к тому, ни к другому мы не были по-настоящему готовы. Даже если бы я сразу по возвращении в город пустил на это все сокровища, добытые мной во время последнего плавания, мы к настоящему времени не сумели бы подготовить флотилию, способную сравниться по мощи с той, что, очевидно, надвигалась сейчас на нас.
— Какова, по-твоему, численность флотилии Тироса и Коса? — спросил я Таба.
— Четыре тысячи судов, — без колебаний ответил он.
— И сколько из них боевых кораблей?
— Все.
Его предположение вполне согласовывалось с докладами моих агентов. Согласно полученным мной сообщениям, флотилия должна была состоять из четырех тысяч двухсот кораблей, две тысячи пятьсот из которых принадлежат Косу и тысяча семьсот — Тиросу. При этом тысяча пятьсот из них являются галерами тяжелого класса, две тысячи — среднего класса и семьсот — легкого.
Я усмехнулся.
Обо всем, кажется, смогли проинформировать меня агенты, вот только дата выхода вражеской флотилии в море осталась им неизвестной. И все же я не мог их в этом обвинить. Едва ли кто широко афиширует подобные вещи. К тому же корабли могут быть снаряжены и готовы к отправке в очень короткие сроки, особенно если все необходимое, включая экипажи судов, находятся под рукой. Мы с членами Совета, по-видимому, ошиблись в определении урона, который мы нанесли Тиросу и Косу захватом их кораблей с сокровищами, и того, каким образом это повлияет на развитие их военных планов. Мы не предполагали, что они начнут боевые действия еще до наступления весны, а то и лета. Сейчас, в се'кара, уже не сезон, чтобы спускать на воду корабли. Большинство переходов, за исключением, конечно, плаваний на круглых судах, делаются, как правило, начиная с конца весны и до начала осени. В се'кара, тем более в конце месяца, море очень неспокойно. Да, наши противники захватили нас совершенно не подготовленными. Сейчас их нападение было особенно опасным. В том, как нанесен был этот дерзкий, самоуверенный удар, чувствовалась рука не Луриуса, убара Коса, а Чембара из Кастры, убара Тироса, этого Морского Слина.
Я восхищался этим человеком. Это настоящий капитан.
