головой и подошел к ней. Лун Ань понял, что она была той самой актрисой, которая играла жену Тао Ю, пока не стала ему подругой. Кая отпустила плечо мужчины и посмотрела на Ван Цина заплаканными глазами.
– Это был лук его жены, – тихо сказала она.
В одно мгновение Ван Цин побледнел еще больше, хотя и так выглядел совершенно разбитым.
– Прости, – услышал Лун Ань его дрогнувший голос за шелестом ветра.
Кая утерла слезы и сжала руки в кулаки.
– Зачем ты извиняешься? – спросила она. – Люди звери. Сегодня ты для них герой, а завтра тебя готовы сжечь заживо, – она безжизненно и зло усмехнулась. – А главное, от тебя это вообще никак не зависит.
Ван Цин стоял рядом с ней, опустив руки вдоль тела. Тао Ю казался застывшей скорбящей статуей, обнимающей дитя. Сломанный лук в его руках распадался на части, но он снова и снова собирал его, что-то неразборчиво проговаривая.
– Приехали все-таки, – послышался сбоку голос Фа Линя.
Лун Ань повернул к нему голову. Брат Ван Цина так и оставался в закрытой позе; его лицо было похоже на маску, на которой не было ни единой эмоции. Он не ругался, не кричал, чем сам походил на выжженное пепелище перед ними.
– Как они пробрались сюда? – спросил Лун Ань, вновь бросая взгляд на Ван Цина.
– С задних ворот. Там нет охраны, – отрывочно ответил Фа Линь. – И камеры я здесь убрал, чтобы не мешать господину Тао.
Он выдохнул сквозь стиснутые зубы и опустил голову, в следующее мгновение снова вскидывая ее.
– Он сидит здесь вот так с самого утра.
Кая опустилась на корточки рядом с Тао Ю и обняла его за плечи, почти накрыв сверху своим телом.
– Гэгэ… Прошу тебя, поехали домой. Я побуду с тобой. Слышишь меня?
Мужчина даже не поднял голову. Ван Цин не шевелился, глядя на начертанное на траве слово. Красная краска походила на еще не успевшие прогореть угли, словно пожар, который давно затушили, по-прежнему продолжался. Когда Фа Линь негромко окликнул его и он обернулся, Лун Ань едва не отступил назад, увидев его взгляд. Тяжелый, почерневший, не сохранивший ни следа былого света.
Сердце дрогнуло, сбиваясь со своего ритма.
Фа Линь мотнул головой, подзывая брата, и Ван Цин медленно подошел ближе.
– Я звонил тебе.
– У меня выключен телефон, – сказал Ван Цин таким голосом, что холодом обдало по позвоночнику.
– Я заметил, – вздохнул Фа Линь. – Как тетя Ми?
– Тебя это сейчас волнует?
– А я должен сесть и рыдать, как он? – ощетинился Фа Линь, чем стал хоть немного напоминать себя прежнего. Лун Ань почувствовал от этого стыдное облегчение. – Я найду этих ублюдков и засажу за решетку!
Ван Цин, словно не заметив его крика, покачал головой, не глядя ни на брата, ни на Лун Аня.
– Это не поможет.
Фа Линь цокнул языком и рыкнул в ответ:
– А что, по-твоему, поможет?!
Ван Цин поднял на него глаза. На мгновение показалось, что Фа Линь увидел в них то же, что и Лун Ань до этого, потому что выражение его лица будто дрогнуло, и по нему прошлась тень.
– Это из-за меня.
Фа Линь вскинул брови и сжал губы так, что под кожей заходили желваки.
– Да? – процедил он. – А ты у нас император и небожитель, что все в этом мире происходит из-за тебя? Это неудачное совпадение!
Ван Цин на вид безразлично усмехнулся и, развернувшись, пошел к двери.
– Ван Цин! – не выдержал Лун Ань.
Он остановился, но не оглянулся. Поднимавшийся ветер трепал его волосы. В горле встал ком, который мешал говорить, но Лун Ань все же с трудом произнес:
– Отвезти тебя домой?
– У меня дела.
– Что ты собираешься делать?
Ван Цин обернулся, и лучше бы он этого не делал, потому что от его взгляда промораживало до нутра.
– Не важно, Лун Ань. Это никого не касается.
Даже Кая, все это время тихо успокаивавшая Тао Ю, замолчала. Звук ее мягкого голоса оборвался, как мелодия колыбельной из-за лопнувшей струны. Фа Линь рядом набрал в грудь воздуха, но Лун Ань произнес быстрее:
– Ты не должен…
– Что? – перебил его Ван Цин. – Что я не должен? Быть один? Спасибо, я уже попробовал. Вот к чему это привело, – он кивнул на испепеленное поле.
– Это не твоя вина, – изо всех сил стараясь говорить спокойно, несмотря на сжавшееся горло, сказал Лун Ань.
Ван Цин кивнул.
– Да. Конечно. Почему тебя это вообще так волнует?
От этого вопроса даже на лице Фа Линя мелькнуло удивление. Он потрясенно молчал, глядя то на Лун Аня, то на брата.
– Потому что… ты мне не чужой человек, – честно, как мог, ответил Лун Ань.
Ван Цин горько улыбнулся одними уголками губ, и эта гримаса не имела ничего общего с его всегда задорной и теплой улыбкой. Глаза казались бездонными, но в них прятался не живой цвет ночного неба, как раньше, а только черный мрак злости и отчаяния.
– Я лишь играю роль. Роль человека, который когда-то каким-то образом был важен для тебя. Но я не он. Не нужно опекать меня, Лун Ань, – произнес он. – Это не твоя война.
– Ван Цин…
– Быть мне чужим сейчас – лучшее для тебя решение. Да и не только для тебя.
Фа Линь не сдержался и рявкнул так, что Кая, которую Лун Ань видел боковым зрением, крупно вздрогнула:
– Ты вообще в своем уме? Что на тебя нашло?!
Ван Цин бросил на него взгляд, но ничего не сказал. Он дернул дверь на себя и вышел, скрывшись в темноте коридора. Лун Ань несколько мгновений стоял и смотрел на глухую стену павильона, не в силах пошевелиться.
В голове звучал совсем иной голос.
«Что ты сможешь? Что можешь ты, чего не могу я? Если бы я хотел, я бы давно сделал это. Уходи!»
«…Уходи!»
«Я не он..»
«Я не он», – отдавались в ушах слова, произнесенные Ван Цином.
Не он.
Кто?
Фа Линь справился с оцепенением первым. Он грязно выругался и широкими шагами направился к двери. Лун Ань пошел следом за ним, не зная, что еще делать, но брат Ван Цина обернулся и покачал головой:
– Сегодня тебе лучше поехать домой.
Увидев, что Лун Ань не пытается возразить, он с выражением досады на лице прикрыл глаза, а потом, нахмурившись, взглянул на протянутый ему пакет.
– Что это?
– От госпожи Чэнь.
Фа Линь опустил плечи, словно в момент став ниже ростом. Он тяжело вздохнул и забрал его из руки Лун Аня.
