велико, поэтому толку не было. Но не для винтовки Ярослава. Ярик залёг и начал выцеливать противников. Один из врагов устанавливал очередную загогулину, очень похожую на ту, что использовал жрец Восьмой, меняя возможности амулетов.
«Похоже, это жрец кринийцев», — подумал Ярослав, и этот тип обзавёлся сквозной дырой в черепе. Дальше Ярик стал стрелять «на автомате». Прицеливание, задержка дыхания, выстрел. Четыреста метров — для его винтовки это не расстояние. Десять человек он перестрелял за пару минут, благо, они даже не прятались, надеясь на амулеты защиты. Только амулеты против магии и энергии, а не против свинца и стали. Ярослав перенёс огонь в другую сторону и даже подстрелил троих, когда услышал сзади возглас Аркона, и Ярослава накрыла темнота.
Приходил в себя Ярослав сложно. Было ощущение, что он очень медленно всплывает из-под воды. Это напоминало, как он приходил в себя в госпитале. Только причём здесь госпиталь? Мысли перекатывались в голове медленно и неохотно. Надо открыть глаза! Или пошевелиться. Пошевелиться не получилось. Руки и ноги не двигались, голова не поворачивалась. Тогда Ярослав напрягся и приоткрыл глаза. Этого не может быть! Он опять закрыл глаза. Медленно подышал и снова открыл. Нет, ему не показалось. Ярослав находился в камере, причём не один. Почему в камере? А чем может быть полутёмное помещение без окон, мебели и любых вещей? Ярослав был буквально вмурован в каменную плиту, из которой высовывались только его лицо и грудь, всё остальное было вмуровано в камень. Плита была укреплена у стены стоймя, а у стены напротив точно так же был также вмурован в плиту Аркон. Вот это номер!
Аркон пока не пришёл в себя, во всяком случае, глаза его были закрыты. Ярослав тоже старался не особо показывать, что пришёл в себя, поэтому не позвал Аркона. Сначала надо привести себя в порядок. Ярик пытался напрягать мышцы, чтобы их размять, но он их совсем не чувствовал. Было ощущение, что кроме лица, которое еле чувствовалось, и глаз, которые еле шевелились, у Ярослава ничего не работало. Как так-то? На Ярика ведь не действовала магия и химия! Как они этого добились? И кто эти таинственные «они»? И где все остальные? Ярослав попытался посмотреть, есть ли магия в плитах, но ничего не увидел. Он лихорадочно вращал глазами, пыхтел, пытался увидеть хоть одну искорку, и не видел ничего. Приплыли! Получается, что он не просто плохо себя чувствует, ему кто-то заблокировал все новые способности? Да ну, бред! Они не могли сломать то, что дал ему Сет! А если смогли? А если они могут блокировать энергию божественную? Логично! Если они научились её отбирать даже у душ и кормить ею духов, значит и блокировать эту энергию могут. Ярослав подумал, что он балбес, раз не задумывался об этом раньше. И что теперь делать? А главное, кто эти долбаные «они»? Придётся ждать, пока очнётся Аркон либо придут надсмотрщики, чтобы определится кто враги.
Глава 24. Паразиты и к чему это приводит
«Если человек вам предлагает что-то бесплатно, бегите от него, а то придётся расплачиваться за это вашим детям и внукам!» (Знакомый еврей).
Ярослав не так много и провисел, когда заметил, как Аркон медленно открыл глаза. Он быстро провёл глазами по камере и сосредоточился на Ярославе. Глаза. Глаза могут многое сказать. Глаза Аркона сначала вспыхнули надеждой, потом полыхнули ненавистью и вдруг потускнели. Они стали глазами умирающего старика.
— Попали мы с тобой, Блондин, в переплёт! Кажется, скоро мы умрём.
— Почему? Ты знаешь это место? Мы где? Что нас ждёт? — Ярослав не мог пошевелиться, но при этом спокойно говорил и дышал. Долбаная магия!
— Это подземные казематы при совете анклава. Значит мы, скорее всего, в тюрьме под храмом Сета и нас ждёт алтарь. Это единственный оставшийся после войны жертвенный алтарь. Дух или изымут, или добавят в алтарь. Или попытаются принести в жертву, но это вряд ли, потому что Сет давно не отвечает. Или могут просто распотрошить на знания и энергию. Но выхода отсюда нет. Во всяком случае, я не слышал о вышедших из этого места. Это самоё защищённое место в анклаве, да и на планете.
— А почему ты думаешь, что это именно тюрьма под храмом Сета? — Ярик не мог поверить в такой глупый конец.
— Ты чувствуешь хоть отголосок своих сил? Можешь применить зрение и увидеть течение магии? Вот то-то и оно! Таких мест и до войны было мало, а теперь оно только одно. Благодаря особому материалу. Это особенный камень. Из него до войны делали алтари. Он абсолютно инертен к силе того, кто внутри. Он инертен к простой магии. Он инертен к божественной энергии. Но при этом он и накопитель, и проводник, и фильтр, перерабатывающий один вид энергии в другой. Говорят, это дар хранителя на заре времён. Этот камень обрабатывают несколько тысяч лет, но очень, очень мало. Потому что очень трудно и дорого его делать. Снаружи с ним могут работать только определённые гиронцы, для всех остальных он инертен и снаружи. Для амулетов и божественной энергии — он инертен. То есть, он впитывает энергию, но не поддаётся преобразованиям. Галов, которые могут работать с этим камнем, отбирают ещё в детстве и долго тренируют. Их буквально единицы на всю планету. В наших анклавах таких всего четверо на почти миллион жителей, и их никогда не выпускают из-под храма. А их заявки в приоритете у искателей. Я проанализировал эти заявки и понял, что это требования четырёх разных гиронцев, но мне даже их пол не известен. Их и до войны было очень мало. Работа с этим материалом как-то влияет на продолжительность жизни, и эти маги живут не больше пятидесяти лет. При этом сильно болеют. На эту болезнь не могут повлиять ни магия, ни божественные артефакты. Им очень больно, их держат постоянно на сильных обезболивающих. Правда, семье за такого мага выплачивают просто огромные деньги. Так что отсюда у нас один путь — комнату с алтарём, а там либо изъятие, либо поглощение, либо то, что нам не понравится. Поглощение — это когда дух изымают, а потом помещают в алтарь. Разница в том, что изъятый дух обладает только своими знаниями. Если ему что-то надо узнать, он обращается к алтарю, и тот выдаёт знания, имеющиеся у него в наличии. Поэтому так часто галы, обладающие уникальными знаниями, попадают под изъятие. Об этом не принято говорить, но алтарю всегда
