— Здесь ее нет!
— Значит, перебралась на тот берег, — ответил другой голос. — Троим прочесать островок, остальные — со мной!
Хайделинда похолодела. Весь план мог провалиться. Сейчас охотники найдут ее. Вода вдруг показалась жутко холодной, девушку охватил озноб. С криками и плеском погоня бросилась в воду. Мерный шум десятка плывущих людей приближался, послышался совсем рядом, потом она услышала голоса за спиной, вновь раздался лай собак: отряд переправился через заводь. Часть охотников, судя по их крикам, раздававшимся где-то справа, прошла островок и переправилась на другой берег в узком месте протоки.
«Неужели пронесло?!» — обрадовалась Хайделинда.
Она решила не выходить из зарослей, чтобы погоня ушла подальше. Однако ее радость оказалась преждевременной.
— Карстен! — вновь послышался крик старшего егеря.
— Я здесь!
— Пошарь в камышах! Понял?
— Понял!
Чавкающие звуки, раздавшиеся совсем близко, мгновенно заставили девушку сжаться от страха. Шаги неумолимо приближались, она вся съежилась, пытаясь скрыться за густой порослью. Человек прошел вперед, она услышала плеск воды, ругань — видимо, охотник угодил в яму.
— Что там у тебя? — Голос прозвучал чуть ли не над ухом молодой герцогини.
— Отрыжка Нергала! — не сразу ответил егерь. — Оступился!
— Да я не про это, мешок с дерьмом! — вновь заорал старший. — Пройди еще пару раз вот здесь.
Шаги и шуршание камыша приближались. В этом месте было глубоко, Хайделинда стояла почти по грудь в воде. Человек шел медленно, звуки хлюпающей под его сапогами воды пропали, слышалось только шуршание раздвигаемых стеблей и иногда — треск ломаемых растений. Охотник неумолимо приближался к месту, где затаилась девушка.
— А, чтоб ее! — услышала она голос совсем рядом, чуть впереди. — Тут глубоко!
— Не утонешь, придурок! — крикнули с берега. — Ищи!
— А я что делаю! — Шуршание приближалось.
Хайделинда увидела, что совсем рядом с ней уже качаются верхушки стеблей. Она набрала воздуху и опустилась в мутноватую темную заводь. Лучи света с трудом пробивались сквозь заросли, и в воде ничего не было видно, только ближайшие от нее тростинки. Она ждала, стараясь продержаться как можно дольше. В голове гудело, в ушах словно стучал огромный молот, но девушка, стиснув зубы, продолжала скрываться под водой. Какая-то темная масса приблизилась, но потом взяла чуть вправо, и Хайделинда увидела в желтой почти непрозрачной воде фигуру человека, с трудом продвигавшегося среди переплетения стволов тростника. От нехватки воздуха девушку мутило, и ей казалось, что сейчас она потеряет сознание. Напрягая последние силы заставила себя подождать, пока фигура человека вновь не превратится в расплывчатую тень, и только тогда решилась высунуть голову на поверхность воды. Хайделинда жадно хватала воздух широко раскрытым ртом и слышала в нескольких шагах от себя сопенье удалявшегося охотника.
— Ну что там, сын коровы?
— Нет никого!
— Ладно! Наверное, убежала куда-нибудь дальше в лес! — Властный голос вновь загремел над головой девушки. — Вылезай оттуда!
Она слышала по крикам, что погоня удалилась в глубину чащи, но еще довольно долго просидела в тростниках, опасаясь, что слуги герцога могут вернуться. Когда Хайделинда вернулась на косу, то не могла унять дрожь от озноба — или от пережитого страха. Она оглянулась по сторонам, но все вокруг было тихо и спокойно, слышался только шум ветвей и голоса птиц, как и прежде. Крадучись она вернулась к лагерю. Ветки шалаша валялись разбросанные по всей поляне, но другого предмета, чтобы выместить свою досаду, охотники не нашли. Хайделинда кинулась к старой липе и, карабкаясь по веткам, словно белка, достигла неприметного дупла в старом, корявом стволе. Конан хранил здесь все съестные припасы, чтобы лесные зверушки не могли растащить пищу. Девушка вытащила бурдючок с вином, остатки мяса и лепешек в берестяном коробе, сбросила все на полянку и спустилась вниз. Настало время отдохнуть, успокоиться и высушить одежду. Она развесила плащ киммерийца на ветвях дерева и улеглась на траву, подставив тело согревающим лучам солнца.
«Слава богам, им не удалось найти меня! Но где же Конан? — размышляла Хайделинда. — Не случилось ли что с ним?»
Девушка вспоминала варвара, его могучее тело, ласки, от которых и сейчас еще кружилась голова. Ее лицо вспыхнуло, когда она представила, как сама предложила себя киммерийцу. Почему она так поступила? Хайделинда и теперь не могла объяснить причину, толкнувшую ее в объятия наемника. Ведь она любит Эрленда, она уверена в этом так же, как в том, что живет на свете! Но здесь было что-то совсем другое, словно мгновенное наваждение. Это должно пройти, и она будет счастлива со своим возлюбленным, но пока образ киммерийца занимал все ее мысли.
Его отсутствие начинало серьезно беспокоить девушку. Сколько времени она сможет просуществовать в лесу одна, без пищи, которой осталось совсем немного, и, самое главное, не зная, что происходит в замке?
Конан пошевелил плиту еще раз, и она наконец подалась. Полдела сделано! Он зажег лампу, и некоторое время его глаза привыкали к свету. Хорошо, что предположение оказалось верным: колдун пожалел средства, чтобы выложить весь подвал из блоков, иначе сидеть бы тут варвару до скончания времен. Теперь все было проще. Киммериец согнул на колене железный лист, служивший жаровней для этой камеры пыток и, действуя им как скребком, принялся выгребать землю из образовавшегося проема. Временами он подходил к кувшину и делал глоток застоявшейся, но, слава богам, все же не полностью протухшей воды. Работа спорилась, и скоро Конан смог постучать рукояткой кинжала по доскам пола. Расчистив себе побольше места, варвар лег на спину и попытался ногами выдавить доски наружу. После пары попыток раздался скрип, и в подземелье проник луч дневного света. Дальше все пошло как по маслу, и вскоре он вновь очутился в спальне Краутвурста.
— Спасен, слава Митре! — Конан потянулся, с хрустом расправляя натруженные плечи и руки.
Досталась ему работенка, ничего не скажешь! Но ничего не поделаешь, сам виноват, нашел развлечение, на свою голову. Хорошо еще, что все закончилась именно так… Киммериец вышел в прихожую, где в первое свое посещение приметил ведро с водой. Он с невероятным наслаждением пил свежую влагу, обливаясь и фыркая. Утолив жажду, умылся и только тогда с осторожностью приотворил дверь наружу. Во дворе было пусто, видимо, колдун давно уехал. Солнце стояло высоко в небе.
