мягким щекочущим облаком. У него был привкус мыслей Итасэ, такой же злой и сосредоточенный, но обещающий защиту. Тейт нависал надо мной, источая суховатый жар и угрозу…
А затем всё закончилось.
Песок осыпался; волна удушающей силы схлынула.
Ригуми Шаа стоял у хрупких, белёсых, изъеденных ядовитым ветром обломков и улыбался.
– Ты замолчала, Диккери-кан. А ведь я просил петь.
– П-простите… – прошептала девчонка, неотрывно глядя на развалины. Ноги у неё подкосились. – Я не…
– Мастер пошутил, – мягко произнесла Лиора, опускаясь рядом с ней на сыроватый песок. – Успокойся, ну… и выпусти оружие, оно сейчас не нужно. Шаа-кан, это была ловушка?
– Да, но не на меня, – ответил мастер, задумчиво глядя на то, как волна перекатывается через сваю, дырявую, как сыр. – Никто и никогда не посмел бы так оскорбить моё мастерство и создать ловушку из воплощённого ничто. Что ж, Диккери-кан, новости хорошие. Твой любовник жив, и свободные его не поймали. Это, – он повёл рукой, обводя развалины, – было создано для него. Отчего-то свободные были уверены, что он вернётся и придёт к старухе.
– Странно, – нахмурился вдруг рыжий. – На Рана ведь напали другие? Ну, в смысле, растворить скалу – дело испепелителей, скорее всего. Магия незнакомая, но вообще если нужно что-то без следа разрушить, это только к ним. Направляющие удар у них точно есть, как тот, который за нами следил. И мастера тварей – айров помните? Которые Диккери преследовали? Теперь ещё и овеществляющие ничто. Так вот, не многовато ли для одной семьи?
Ригуми опустил глаза:
– Возможно, союз… Или отщепенцы из разных семей.
Он ещё что-то сказал, но дослушать я не смогла.
Затылок свело резкой болью; меня дугой выгнуло, словно от удара током. Там, за пределами купола, произошло что-то мерзкое, страшное.
Перед глазами промелькнул смазанный образ.
Лао.
– Лао, – прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание. – Далеко. Его… пытались ударить. Сейчас преследуют. Будет… скоро. Шаа-кан, три ката!
В глазах мастера промелькнула тень досады.
– Не говори, покажи!
– А… вы не возражаете? – спросила я автоматически.
На какую-то долю секунды взгляд у Ригуми Шаа стал испепеляющим.
– Время, Трикси-кан.
Я сглотнула.
Ой, дура… И мысли не возникло, что можно нарушить чужую приватность и просто-напросто вложить в разум нужный образ. К шраху эти цивилизованные привычки!
Купол ощетинился иглами, впился в чужие сознания – сквозь пелену поверхностных мыслей, как у Айки, сквозь непрочные щиты Лиоры и Ригуми Шаа. Я впечатала всё разом, спутанный комок образов времени и места пополам с собственными чувствами, страхом за Лао и тягой к нему – время, время поджимает, некогда разделять нужное и ненужное. Маронг закашлялся, встряхивая головой – кажется, у него разлетелось несколько ментальных блоков. Рыжий пялился на меня, и во взгляде читалось: «Почему он?»
Я отмечала это, но не обдумывала, не реагировала.
Всё потом.
– Задержите дыхание, – коротко приказал Ригуми Шаа. Я послушалась и ещё отчего-то зажмурилась, вслепую отыскивая руку Тейта.
Звуки снова пропали, как тогда, в первый раз. Во рту появился привкус крови, в солнечное сплетение врезался невидимый кулак – ох, не только мне было не до нежностей и осторожностей – и вдруг стало холоднее.
Я открыла глаза.
Мы парили над деревней в прозрачном пузыре – все вместе, включая безразличных к происходящему айров. Мир распадался на три части: холодное голубое небо, синий океан и зелёная земля – чем дальше к северу, тем более тёмная и пустая, царапающая горизонт островерхими горами; туда мы и летели.
Лао был уже близко, километрах в шести, а за ним двигалось нечто, до неузнаваемости размывающее пейзаж, как фильтр для редактирования фотографий.
Мастеру потребовалось не больше десяти секунд, чтобы принять решение.
– Далеко не отходите, – сказал он и уронил нас на землю. Красиво расписанный план боя изящно полетел в тартарары, и мы вместе с ним.
Диккери завизжала.
Падать спиной в пустоту, раскинув руки, было страшно, но не страшнее, чем видеть, как Ригуми Шаа с чудовищной скоростью несётся наперерез пятну, размывающему ландшафт. Ветер свистел в ушах, визжала Лиора; Тейт как-то умудрился извернуться и сцапать меня в охапку, а потом падение замедлилось, точно сам воздух стал гуще.
Мы с рыжим приземлились на первой террасе, почти на вершине холма, в самую гущу низкорослых деревьев. Одна ветка хлестнула меня по лицу, кажется, до крови. Кагечи Ро досталось сильнее – он угодил в расщелину и повредил ногу; эхо боли раскатилось широко, но угасло быстро.
– Он справится, не бери в голову, – произнёс Тейт, безошибочно угадывая ход моих мыслей. Затем глянул в ту сторону, где был его приятель, и ухмыльнулся: – Интересно, что он такого Рану сделал.
– Думаешь, Итасэ это специально? – мрачно поинтересовалась я, пальцами вычёсывая из волос сухие листья и веточки. Шрах, вот почему у магов поголовно короткие стрижки!
– Ну не промахнулся же он, – фыркнул рыжий и подхватил меня под руку, побуждая карабкаться выше. – И ты не расслабляйся, Ригуми всех не удержит. До нас тоже доберутся. Ты чувствуешь?
– Нет, – нахмурилась я. Купол, растянутый почти на два километра, не улавливал ничего подозрительного. – Хотя… Лао идёт сюда?
– Ага. Ветер, – просто пояснил Тейт и посерьёзнел. – Трикси, я что тебе хочу сказать, пока время есть… Не пытайся убивать. Уклоняйся, беги, мешай им, вреди, а я буду рядом и закончу, что надо.
Я застыла. Ветер показался вдруг очень холодным.
– Почему?
– Ты не сможешь, – ответил коротко рыжий и поцеловал меня в уголок губ, тепло и легко, словно извиняясь. Здесь, на вершине, где не было места тени, его глаза казались глубже и синее океана. – А если замешкаешься перед ударом, то можешь подставиться. Так что лучше бей в ту силу, какую себе простишь.
На языке появилась горечь. Не из-за меня – шрах, я-то свои пределы знала и спорить не собиралась, – а за него. Чтобы дать такой совет, нужно сперва самому побывать в шкуре убийцы-неофита, наошибаться… И выжить.
«Откуда взялась бездна в твоём сознании, – пронеслось в голове. – Откуда… Нет, не хочу знать».
Я смотрела поверх его плеча, тянула время – непозволительно долго в нашей ситуации. И потому увидела, как сталкиваются над дальним холмом две кошмарные силы – мастер и то, что размывало пейзаж. В небе появилась дыра – огромная белая дыра, средоточие небытия, сияющая бездна. А мне стало жутко до тошноты, до золотистых пятен в глазах. Так, словно кто-то взял и отменил фрагмент мира. Насовсем.
– Что… это?
– Это Ригуми Шаа, – произнёс кто-то за моей спиной, на террасу ниже. Итасэ? Откуда он взялся? – Его называют Белым мастером, Трикси-кан. Теперь ты понимаешь почему?
– Догадываюсь.
Язык ворочался с трудом, точно я пчелу прикусила.
«Одно хорошо, – промелькнула мысль. – Тот фотофильтр перестал двигаться».
Действительно, он исчез. След никуда не делся – широкая размазанная полоса, похожая на раздавленного зелёно-коричневого червя. А близ крайней точки, аккурат под белой бездной, стелились сизоватые дымки́, и что-то продолжало двигаться к нам – путь отмечали надломанные верхушки деревьев и упругие хлопки, словно лопались один за другим бумажные пакеты.
Внезапно движение замедлилось. Несколько секунд живой, панической тишины – и череда взрывов, кажется, пять, и пять ярких цветных вспышек – три вместе, две по отдельности, поодаль.
Тейт вскинулся.
– Сигнал! Видели? – обернулся он к нам. – Он отметил тех, кто его преследует. Чётко, как на тренировке… Те, что были светлее, – сильнее.
Что Итасэ Ран в совершенстве перенял от своего мастера,
