Я улыбнулся мико, обнажив клыки.
– Ну что за детский лепет, – с издевкой прорычал я, заметив, как она побледнела. – Я тебе не какой-нибудь слабак-аманодзяку, которого можно взять в плен одним взмахом офуды. До тебя десятки священников и кровавых магов пытались подчинить меня своей воле, а я украшал магические круги их внутренностями. – Я обвел взглядом сборище поющих тэнгу. – Мне всегда было интересно, правда ли, что вороны по вкусу напоминают цыплят. Ох и повезло мне сегодня.
Тут мико неожиданно расплылась в мрачной усмешке.
– Ошибаешься, Хакаимоно. Ты и шагу дальше не ступишь. Пора положить конец твоим злодеяниям. Больше ты свитка не увидишь.
Она вскинула широкий рукав, точно подавая сигнал. Предчувствуя опасность, я обернулся, и ровно в этот миг сверху полетела стрела и вонзилась мне в грудь.
Я с ревом отшатнулся и опустил глаза. Острие вонзилось мне глубоко под ключицы. Однако лучник, кем бы он ни был, в сердце не попал, и эта ошибка дорого ему обойдется.
Я потянулся выдернуть стрелу, но тут заметил, что на древко намотана знакомая бумажная лента. Она вспыхнула, едва острие коснулось моей кожи. Я вполголоса ругнулся.
Офуда испустила потоки света. Они взмыли в воздух и закружили вокруг меня, точно стая угрей. Еще одна вспышка – и они превратились в сияющие цепи, опутавшие мои руки и ноги и приковавшие меня к камням. Я взревел, и эхо моего крика заметалось под потолком. Я упал на колени. Цепи затягивались все туже. Тэнгу пели все громче, напитывая воздух волшебной силой, которая сообщалась и магическому кругу, и печати.
Я замешкался на мгновение, а потом поднял взгляд на мико и натянуто улыбнулся.
– Браво, смертная, – насмешливо протянул я. – Вот ты меня и пленила. Но печать продержится, покуда ты со своими друзьями-пташками не потеряешь концентрацию. А это рано или поздно случится.
Взгляд мико стал жестче.
– Пусть. Чары и не должны длиться вечно. Главное – успеть вот что.
Краем глаза я уловил рядом какое-то движение, и передо мной в красно-белом одеянии появилась она. Я отчетливо разглядел ее уши и хвост, а золотистые глаза сияли в полумраке. Сейчас она была совсем не похожа на ту перепуганную кицунэ, которую мы оставили в замке Сатоми. Теперь Юмеко выглядела старше, закаленнее, в ней сложно было узнать ту наивную маленькую полукровку, которая улыбалась призракам и не имела ни малейшего понятия о зле. Теперь в ее золотистых глазах читалась грусть, которой не было прежде.
Глубоко внутри меня, стоило девушке выйти на свет, затрепетали чувства – были тут и страх, и робкое облегчение. Я улыбнулся, смакуя осторожную надежду Тацуми – она же мерцала в глазах лисички передо мной. Они думают, что у них есть шанс…
– Хакаимоно! – обратилась ко мне лисичка, остановившись у самого контура магического круга. Лицо у нее сохраняло спокойствие, но хвост нервно дергался под тканью одежд. – Попрошу всего один раз. Отпусти Тацуми и возвращайся в меч. Тогда мы сохраним тебе жизнь.
Мы встретились взглядами. Я расхохотался.
– Наивная лисичка! – с трудом выговорил я сквозь смех. Тэнгу заметно напряглись, хоть и не прекратили свою ритуальную песнь. – Ты ведь и понятия не имеешь, о чем просишь. И что собираешься сделать. – Я мотнул головой и улыбнулся кицунэ, украдкой проверяя прочность своих оков. – А я ведь знал, что ты где-то неподалеку. От этой ловушки так и веет лисьей магией. Мне очень хотелось тебя увидеть, Юмеко-тян. И Тацуми тоже, – с издевкой сообщил я, а душа внутри меня взъярилась с неожиданной силой. – Хотелось, чтобы ты вышла и поиграла со мной, лисичка, – продолжил я. Душа Тацуми вспыхнула отчаянным гневом. – А не пряталась в тени, глядя, как твои друзья вопят и умирают. Не только лисы способны на фокусы. И теперь, когда ты наконец вышла из укрытия, начнется настоящее веселье.
Юмеко побледнела и прижала к голове уши с черными кончиками. Мико позади нее достала еще одну офуду, хор тэнгу стал громче и настойчивее. Цепи стали затягиваться, вонзаясь в кожу и обжигая ее. Я осклабился.
Смотри внимательно, Тацуми. Вглядись в лицо своей драгоценной лисички. Больше ты ее живой не увидишь.
Я взревел и подпрыгнул, разрывая оковы, а вместе с ними и заклятие подчинения.
Комаину тут же бросился в атаку, с рыком распахнув пасть, точно хотел откусить мне лицо. Я отступил, поднял Камигороши и вонзил лезвие псу в глотку. Комаину завизжал и исчез в облаке золотисто-алого тумана.
С мечом наизготовку я шагнул в туман, готовый к нападению. Юмеко вскрикнула и отскочила, а мико, напротив, шагнула вперед и подняла над головой бумажную ленту в наивной попытке меня остановить. Новый удар моего меча – и вот уже рука служительницы, обрубленная у локтя, полетела на пол. Кровавые пальцы так и не выпустили офуду. Мико истошно завопила.
Стрела ударила мне в спину, заставив пошатнуться. Я с ревом оглянулся и увидел у кромки магического круга лучника, который уже прилаживал новую. Он бросился за колонну, а тэнгу, которые до этого пели хором, достали мечи и копья и с боевым кличем двинулись на меня.
Я снова взревел и кинулся в самую гущу ёкайского воинства. Мой меч так и засверкал в воздухе. Тэнгу опрокидывались, точно мешки с рисом, в воздух взвились кровавые фонтаны и перья. Перерезав горло одному из тэнгу, я отнял у него копье и, когда ёкай упал, метнул оружие в сторону надоедливого лучника как раз в тот момент, когда он натягивал тетиву. Ронина отшвырнуло назад и прибило к колонне. Распахнув рот, он схватился за копье, пронзившее ему живот, но тут же безжизненно обмяк.
Минус два. Я ухмыльнулся, очень довольный собой. Потом резко развернулся и принялся рубить на кусочки уцелевших воинов. Наконец остался один только старый дайтэнгу. Он не пытался дать мне отпор или защититься – просто стоял и смотрел на меня, вскинув голову, перепачканный кровью своих соклановцев. Я рассек древнего ёкая пополам.
Ну что ж, финал уже близок.
Расправив плечи, я направился к алтарю, походя обезглавив служительницу, которая плакала, стоя на коленях. Лезвие легко рассекло тонкую шею, голова с глухим стуком упала мне под ноги. Тело рухнуло на пол. Я обвел взглядом бойню. Кицунэ сидела спиной к алтарю, на котором лежал свиток, и смотрела на меня остекленевшими от страха глазами.
Тацуми внутри меня затаился. То ли собирал силы для последней отчаянной попытки мне помешать, то ли понял, что ничего поделать не может, и готовился к неизбежному. Лиса испуганно смотрела, как я иду
