Перед глазами – только лицо Купера, бескровно-белое, замершее от ужаса. Она помнила, что он кричал на нее, но не помнила почему. Еще была комната, и дверь, и чей-то голос – но чей?..
Радары и амулеты – по одному в каждой точке – они решили закапывать у подножия склона, затем идти по кругу низины, закапывая камеры примерно на одинаковом расстоянии. На пятерых у них три лопаты – все, что нашлось в сарае. Джемма и Кэл без слов вооружились теми, что несли, – Джемме досталась такая древняя на вид, будто застала еще нашествие римлян, – а к последней, которую нес Блайт, как раз тянулся Норман, когда Джемма перехватила черенок и наклонила его в сторону Доу. Они встретились взглядами – кажется, первый раз после вчерашней сцены.
– Заодно согреешься, – ультимативно сказала Джемма.
Доу молча взялся за лопату.
Дело шло уныло: чтобы установить амулетную сеть Птаха, требовались ямы минимум трех футов глубиной. Земля была влажной и тяжелой, с копанием у Джеммы никогда не ладилось – трупы она предпочитала сжигать, – а полотно лопаты весило тонну. Джемма чертыхалась, Доу злобно пыхтел, Кэл насвистывал, пока наконец не дал им отмашку прекращать и не опустился к яме на карточки.
– Сколько, ты сказал, требуется для того, чтобы замкнуть круг? – Запыхавшийся голос Доу звучал еще более злобно, чем обычно. – Восемь?
– Хватит ныть, – разогнувшись, посоветовала ему Джемма, массируя горящие ладони – современные лакированные черенки сюда завезти никто не догадался. – Ты хотя бы в перчатках.
Всю низину по периметру они обошли почти за полтора часа, к концу которых Джемма перестала чувствовать пальцы, Доу вконец озверел, а Норман начал шмыгать носом. Только Кэл с раскрасневшимися щеками и неиссякаемым энтузиазмом волок их вперед да Блайт покорно тащился позади.
Когда они принялись закапывать последний амулет и устанавливать последний радар, зашла речь о том, что делать дальше. Это – кто бы мог подумать? – вызвало споры.
Норман настаивал, что нужно изучить местную историю, покопаться в картах и поговорить с деревенскими, Кэл находил бабку Мойру подозрительной и не верил в ее байки об университете, Джемма хотела заняться шахтами, Блайт мерз, и все, кроме него, препирались, работая лопатами. Последним взял слово Доу: по его мнению, идти в лес на поиски шахт нужно всем вместе – проверить, только ли у Джеммы будут «галлюцинации».
Джемма разогнулась, оперлась одним локтем на лопату и утерла пот со лба.
– Во-первых, иди к черту. Во-вторых, у меня не галлюцинации, а отклик на паранормальное воздействие. В-третьих, иди к черту. И в-четвертых, – она выставила палец перед собой, – я не потащу в этот лес Нормана.
– Ну если библиотекарю тоже станет страшно, – ответил Доу, каким-то образом умудряясь не уронить очередную сигарету изо рта, – мы подержим его за ручку.
Норман страдальчески поморщился:
– Когда вы уже перестанете говорить обо мне в третьем лице?
Джемма по его лицу видела, как его пугает перспектива снова зайти в лес. Чуть позади него Блайт выглядел… Ну, как всегда: никак. По его-то лицу прочитать вообще ничего никогда невозможно. Его Джемма мысленно тоже послала на фиг.
Доу выпустил в воздух толстую струю дыма, игнорируя Нормана, и повторил:
– Хочет Роген или нет, нужно использовать библиотекаря в качестве подопытной крысы.
Знаете что? Джемма готова начать драться с ним на лопатах.
– Именно так и работает проверка гипотез. Почему я вообще должен это объяснять…
– Я не собираюсь доказывать тебе, что я не сумасшедшая.
– Детка, – позвал Кэл, и Джемма, забыв, что все еще дуется на него, невольно посмотрела вниз. – Компромисс. В шахты мы не пойдем. Осмотримся в лесу поблизости.
Она бы могла сказать то, о чем подумала – «Но нам нужно в шахты», – или начать апеллировать к неизвестной твари, бегающей по лесу и не оставляющей следов. Могла бы ввязаться в бессмысленный спор, но здравый смысл все равно был на стороне Доу и Кэла.
– Запомни это, – вздохнула Джемма, обращаясь к Норману, лицо которого стало еще более несчастным. – Я была против. Когда словишь паническую атаку, бей кочергой кого-нибудь из них.
Со вчерашнего дня лес не стал ни на йоту дружелюбнее. Даже снег не делал его светлее или безобиднее: черные извилистые ветви стали еще контрастнее на белой пелене. Джемма вошла под его своды, будто нырнула на глубину. Звук ветра стих, тени обступили со всех сторон. Тихо, как в могиле. Остались только свистящий шорох курток и хруст снега под подошвами.
Двигаться приходилось медленно и настороженно. Так ведут себя люди рядом с диким животным, которое может неожиданно напасть, – особенно те, на кого оно уже нападало. Никто не выпускал из рук оружия.
– Ненавижу это место, – пробормотал Норман, опасливо озираясь по сторонам.
– Ты потише, – посоветовал ему Кэл. – Вдруг обидится.
Он вел их вдоль линии кольца холмов, стараясь держаться близко к долине, несмотря на непроходимые дебри. Зашел разговор о леснике – не замечал ли он странностей, присматривая за Глеадой, а если замечал, то не сообщал ли кому-нибудь? Разговоры бесполезные, но голоса хотя бы разбавляли тишину. Джемма шла последней, присматривая за то и дело вздрагивающим Норманом и озирающимся Блайтом.
Голова в кои-то веки не болела: ясная, чистая, как будто ее отпустило похмелье, длившееся несколько дней. Это должно было принести облегчение, но Джемму почему-то только насторожило.
– Поправьте того, кто пропустил пару уроков в Академии, – донесся до нее голос Кэла. – Может ли критическая аномалия эволюционировать из, например, проклятия? Теоретически.
– Проклятия накладываются людьми и усиливаются временем, – ответил Норман, орудуя кочергой, чтобы отодвинуть очередные кусты. – Какое должно было пройти время и какой человек должен был наложить его, чтобы получить такой эффект?
– Ну, допустим, маленькое тысячелетие?
– Самое старое проклятие, которое нами зафиксировано, находится в архивах Аргентинского бюро. – Джемма услышала знакомые занудные нотки в голосе Нормана. – Ему восемь сотен лет. И ничего из увиденного нами тут там замечено не было. Поверь мне, я читал.
– В то, что ты читал, мы верим беспрекословно, – подтвердил Кэл, и на этот раз его голос раздался сверху.
Джемма подняла голову: впереди начался крутой подъем.
Она грубо подтолкнула в спину зазевавшегося Блайта, слушая Нормана.
– Любой человек, наложивший такое…
– А что, – лениво растягивая слова, перебил его Доу, – если это был не человек?
Норман обернулся на него, мешая Джемме пройти; но Доу демонстративно начал взбираться мимо них на пригорок и продолжил, только когда оказался наверху – и смог посмотреть на них сверху вниз. Выпендрежник.
– Как ты их там назвал, библиотекарь?
Норман удивленно показал на себя:
– Я?
Доу картинно пошевелил пальцами, припоминая:
– Гаванские колдуны?
– А. Ганские, а не гаванские. – Кэл предложил Норману руку, чтобы взобраться, и тот с его помощью втянул себя на вершину, пыхтя:
– Бокоры.
– О, ну я прошу прощения. – Джемма была уверена, что Доу просил тычка в зубы, а не прощения, но молча продолжила прокладывать дорогу сквозь заросли. – Так что насчет бокоров? В Ирландии ведь были местные шаманы, практикующие магию. Блайт?
Тот, замешкавшись оттого, что к нему неожиданно обратились, и снова получив от Джеммы ускоряющий тычок, неуверенно пробормотал:
– Друиды?
– Это наследственное сословие у древних кельтских племен, – тут же подхватил Норман. – Но они скорее были советниками вождей, судьями, хранителями знаний, и…
– О, как раз такие магией и увлекаются. – К сожалению, здесь Джемма не могла не согласиться с Доу. – Жил пару тысяч лет назад какой-нибудь тип, проклял тут все в сердцах, а за эту пару тысяч лет заклятие подкоптилось и теперь пугает до смерти неугодных.
«Кто там, за этой дверью, Теодор?»
Джемма вздрогнула. Это ведь она его спросила. Она спросила, а он ответил… На секунду ей показалось, что она смогла услышать его ответ, но он тут же растворился, словно дым в воздухе.
– …У нас есть еще одна составляющая – праздник Самайн, – продолжал говорить Норман, вытесняя из ее головы отголоски воспоминаний. – Древняя общеирландская, даже общекельтская, традиция, затрагивает территорию всей страны. А любое заклятие…
– …Локально,
