На растревоженный город опустилась тьма, а после полуночи пронесся слух, что кофийцы не удовлетворились разгромом армии Конана и атакуют Шамар. Об этом поведал шпион Тзоты, и люди затрепетали от страха, даже не удивляясь тому, сколь быстро дошла до них новость. Они стали барабанить в ворота королевского дворца и требовать от Арпелло, чтобы тот выступил с войсками на юг и изгнал врага. Арпелло мог бы объяснить, что у него мало войск и что набрать большую армию нельзя, поскольку бароны не признали его королем, но, опьяненный властью, он просто расхохотался в лицо горожанам.
Тогда один молодой студент по имени Афемидес взобрался на колонну на рыночной площади и обвинил Арпелло в пособничестве Страбонусу, а затем нарисовал согражданам страшную картину будущей жизни под властью кофийцев и сатрапа Арпелло. Он не завершил своей речи, а толпа уже ревела от страха и ярости. Арпелло приказал солдатам схватить юношу, но люди заслонили его телами и принялись швырять в солдат камни и все, что попадалось под руку. На толпу обрушился ливень стрел, однако Афемидесу удалось ускользнуть из города. Он пустился вдогонку за Тросеро, надеясь уговорить его освободить Тарантию, а затем выступить на помощь Шамару.
Афемидес нашел Тросеро и его рыцарей в лагере неподалеку от города. Граф как раз приказал снимать шатры и двигаться в Пуантен, город на юго-западе королевства. На мольбы молодого человека он ответил, что у него слишком мало сил для штурма Тарантии, да и сражения со Страбонусом ему не выиграть даже при поддержке горожан. Кроме того, жадные дворяне разграбят Пуантен, пока он будет биться с кофийцами. Король умер, теперь каждый сам за себя.
В то время как Афемидес уговаривал Тросеро, толпа бесновалась на улицах и площадях у королевского дворца, выкрикивая проклятья в адрес Арпелло. А тот стоял на краю башни возле дворца и хохотал. Его гвардейцы, выстроившись вдоль зубчатой стены, держали наготове луки и арбалеты.
Принц Арпелло де Пеллиа, коренастый, среднего роста, с сумрачным лицом, был по природе своей интриганом. Под его длинной туникой, расшитой золотом, поблескивала вороненая сталь доспехов. Длинные черные волосы, завитые и надушенные, перетягивала серебристая лента, а на бедре висел широкий меч с драгоценными камнями на эфесе, помнивший множество сражений.
— Дураки! Безумцы! Орите, что хотите. Конан умер, и теперь Арпелло — король Аквилонии!
Что ему за дело, что вся страна готова восстать против него? У Арпелло достаточно солдат, чтобы удержаться в надежных стенах города до подхода Страбонуса. Аквилония раздроблена, бароны готовы друг другу глотку перегрызть из-за клочка земли, и Страбонус без труда справится с ними. Надо только до его прихода удержать столицу.
— Безумцы! Дураки! Арпелло — король!
За восточными башнями вставало солнце. На охваченном багряной зарей небе появилась черная точка, она быстро росла в размерах, и вот уже она с летучую мышь, а теперь — с орла… Когда же над стенами Тарантии пронеслось существо из полузабытых легенд, все в ужасе закричали. Крылатая тварь с рычанием опустилась посреди широкого двора, и с ее спины на землю соскочил человек. Тварь оглушительно хлопнула крыльями и исчезла в облаках. Через некоторое время на башне рядом с Арпелло появился полуголый окровавленный варвар, размахивающий мечом. Многоголосый вопль потряс стены.
— Король! Это король!
Арпелло оторопел, но, туг же придя в себя, взвизгнул и бросился на Конана. С львиным ревом киммериец парировал удар, затем, отбросив меч, схватил принца за горло и за ноги и поднял над головой.
— Ступай в преисподнюю со своими заговорами! — крикнул он и, как мешок с песком, швырнул предателя вниз. Оглашая площадь безумным криком, Арпелло закувыркался в воздухе.
Толпа шарахнулась от стены. Принц, упав с высоты ста пятидесяти футов, разбился в лепешку о мраморные плиты. Мертвый Арпелло в черных латах был похож на раздавленного майского жука.
Лучники на башне, охваченные паникой, отпрянули от зубцов и бросились по лестнице вниз, а там их встретили советники, которые выбежали с саблями из дворца. Напрасно рыцари и солдаты Пеллиа искали спасения на улицах — от мстительной толпы негде было укрыться. По городу разносились торжествующие крики и предсмертные вопли, тут и там еще можно было заметить меч, яростно крутящийся среди густого леса копий и секир, а сверху на побоище взирал полуголый король. Сложив руки на груди, он громко смеялся над всеми: над толпой, над изменниками… и над собой тоже.
Послеполуденное солнце сияло над спокойными водами Тибора, омывающего юные бастионы Шамара. Растерянные и усталые до предела защитники города знали, что лишь немногие из них увидят завтрашний рассвет.
Равнина пестрела шатрами осаждающих. Народ Шамара не мог помешать многочисленному войску врага переправиться через реку — связанные в месте баржи послужили мостом, по которому прошла орда завоевателей. Страбонус не решился напасть на Аквилонию, оставив в тылу непокоренный Шамар. Он послал отряды воинов в глубь страны для грабежа, а сам установил осадные машины на равнине. На стрежне реки бросила якоря флотилия. Некоторые суда были потоплены городскими баллистами, но остальные держались, и за бортами, прикрытыми стальными щитами, укрывались лучники, сеявшие смерть среди защитников Шамара. Это были шемиты, о которых говорили, что они родились с луками в руках. Ни один лучник Шамара не мог с ними сравниться.
С берега катапульты забрасывали город валунами и бревнами, которые проламывали крыши и давили людей, как насекомых. В стены непрерывно били тараны, а землекопы вгрызались в землю, точно кроты, рыли глубокие подкопы под башнями. Рвы осушили и завалили землей, камнями и трупами людей и коней. У подножия крепостных стен копошились воины, закованные в броню — одни пытались выломать ворота, другие подкатывали осадные башни к стенам.
Надежда оставила город. Полторы тысячи жителей с трудом сдерживали натиск сорокатысячного войска. Из глубины королевства до Шамара, аванпоста Аквилонии, не доходило никаких известий. Конан умер — во всяком случае, об этом радостно кричали враги. Только благодаря мощным стенам и отчаянной храбрости осажденных город еще держался.
Но дело шло к развязке. Западная стена уже превратилась в груду обломков, на которых завязалась яростная рукопашная схватка; другие стены покрылись широкими трещинами и угрожали вот-вот рухнуть. Башни качались на пустотах, как пьяные.
Неприятель готовился к решающему приступу. Звучали трубы, на равнине строилась стальная армия, с грохотом катились осадные башни. Защитники Шамара видели трепещущие на ветру знамена Кофа и Офира, различали среди сверкающих рыцарей коренастого Страбонуса в черной броне и Амальруса, облаченного в расшитый золотом камзол. Между ними скакал человек, от одного вида которого бледнели самые отважные: тощий, похожий на хищную птицу колдун в длинной развевающейся мантии.
