уверенно пошла вперед. Я же растерянно двинулся следом, не забывая вертеть головой.
От обилия вкусных запахов закружилась голова, а желудок заурчал. Не удивительно, учитывая, что моей единственной едой за весь день так и остался один пирожок, выданный мне Нику. Но кухне было плевать на голодных. Здесь, в пламени и жаре готовилась еда для всех жителей Комнатки.
В центре расположилась большая плита, на которой стояли три кастрюли. Сидящий возле плиты мальчик в сиреневом на миг оторвал взгляд от книги, что он читал, взял половник и тщательно перемешал кипящее в кастрюлях. Заметив мой взгляд, он нахмурился и поджал губы, однако ничего не сказал.
В углу стоял разделочный стол, за которым трудились двое – мальчик и девочка. Оба в сиреневых костюмах. Нецесы. Проходя мимо, я увидел, что они занимаются нарезкой бутербродов. Девочка методично орудовала ножом нарезая колбасу и сыр, а мальчик так же методично укладывал все на толстые ломти хлеба. Совершенно не задумываясь, я протянул руку к стоящей с краю тарелки и попытался взять один бутерброд. Однако Юба, побледнев, врезала мне по ладони кулаком и что-то недовольно прошипела. Я не услышал, что именно, потому что ее голос заглушило бурчание желудка.
– Совсем двинулся?! – повторила она, зашипев мне на ухо. – Это для примаров! Запомни, новенький. Без разрешения ничего не трогать! Каким бы голодным ты ни был. Понял?
– Да. П-прости, – виновато хмыкнул я, кляня свою безрассудность.
– Новенький? – Юба замерла, услышав голос девочки, которая нарезала колбасу и сыр. Повернувшись, она неловко улыбнулась и кивнула.
– Он не знает порядков, Режа. Прости нас, – буркнула Юба, но девочка неожиданно улыбнулась в ответ и вздохнула.
– Да чего извинять-то. Он, небось, как с Сундука вылез, так ничего и не ел, – ответила она и повернулась ко мне. – Есть хочешь, новенький?
– Немного, – тихо сказал я, а потом удивленно приоткрыл рот, когда Режа, кивнув, взяла с тарелки бутерброд и протянула мне. Мальчик, молча наблюдавший за этим, неодобрительно покачал головой, но молчание так и не нарушил. – Держи. Лопай, пока хлеб горячий.
– Спа-асибо.
– Не за что, – хмыкнула девочка и, усмехнувшись, повернулась к своему напарнику. – Помню, когда я вылезла из Сундука, то готова была быка сожрать.
– Никто и не сомневался, – отозвался мальчик и, скосив на меня глаза, добавил. – Ешь быстрее, пока никто не видит. Нас по головке не погладят, если выяснится, что мы нихилам еду примаров даем.
– Спасибо, Режа, – Юба, жадно глядя на мой бутерброд, снова схватила меня за руку и потащила в сторону, изредка ворча себе под нос, что новенькие совсем ополоумели.
Отойдя в сторону, под укрытие больших столов, я остановился и, подумав, разломил бутерброд на две половинки, одну из которых протянул своей сопровождающей. Та недоверчиво на меня посмотрела, шумно сглотнула слюну и, схватив предложенное, резко вгрызлась в хлеб, роняя крошки на пол.
– Как фе фкуфно! – блаженно промычала она, усердно работая челюстями. Я тоже постарался поскорее расправиться со своим куском, однако Юба оказалась быстрее. Когда я осилил половинку, она уже облизывала пальцы от крошек и колбасного жира.
– Очень, – кивнул я. Девочка дождалась, когда я доем, и, кивнув, повела меня дальше.
– Режа – старший нецес, – пояснила она, пока мы пробирались между столов, шкафов и огромных кастрюль, стоящих на полу. – Среди нецесов есть нормальные, не думай, что все такие, как Унаги. Их мало, но они есть. Режа часто нас подкармливает, а если не будешь тормозить, может и сладким угостить, хоть это и запрещено.
– По-почему? – спросил я, догадываясь, каким будет ответ.
– Ратто считает, что нихилы от сладкого лениться начинают. Да и не так уж его много в кладовой. Сладкое, обычно, на праздники дают или… когда кто-то покидает Комнатку. Вроде, как подсластить уход. Привет.
Приветствие относилось к двум девочкам и двум мальчикам, которые сидели в уголке перед большой кучей картошки и орудовали длинными ножами, изредка переговариваясь. Порой, кто-то из них откладывал нож в сторону, поднимался с пола и шел к металлическому чану с крохотным краником, рядом с которым на тонкой цепочке висела начищенная до блеска кружка.
Увидев меня и Юбу, четверка улыбнулась и указала на два низеньких табурета рядом с кучей овощей. Юба, кивнув, уселась на один из них и жестом показала мне сделать то же самое, а когда я примостился на краешке табурета, грустно вздохнула.
– Знакомьтесь. Это Молчун, – представила она меня новым прозвищем. – Он новенький. Теперь будет с вами.
– Добро пожаловать в Комнатку, – поприветствовал меня от лица всех худой мальчик с длинным, вытянутым лицом. Его подбородок странно выступал вперед и немного загибался, а лоб был слишком выпуклым и скошенным. Голос мальчишки показался мне знакомым, как и сопение другого мальчика – толстого коротышки с большими влажными глазами. Он постоянно шмыгал носом и дышал через рот.
– Вы с-стояли н-надо мной, ко-огда я спал, – с трудом выталкивая слова из горла, сказал я. Худой лишь невесело усмехнулся и повернулся к толстому коротышке.
– Говорил же, что он нас узнает, – улыбнулся он и, отложив нож в сторону, вытер руки и протянул правую ладонь мне. – Меня зовут Месяц…
– А э-это Го-го-год? – спросил я, кивнув в сторону удивленного коротышки. Секунду до всех доходил смысл сказанного, а потом вся четверка зашлась в диком хохоте, остановил который лишь грозный окрик кого-то из нецесов.
– С юмором у тебя в порядке. Я – Месяц. Старший среди нихилов, но работаю, как и все, – снова улыбнулся Месяц и повернулся в сторону толстого. – Это Пухляш. У него с носом что-то, поэтому он так шумно дышит ртом. На будущее совет, новенький. Ешь быстрее, а то Пухляш не дремлет.
– Очень смешно, братка, – буркнул коротышка и протянул мне руку. Я крепко её пожал. Ладонь была влажной и мягкой, как намокший хлеб. – Он шутит.
– Я по-понял.
– Ты странно разговариваешь, – осторожно заметила одна из девочек. С длинной фиолетовой челкой и бритыми висками. Левый глаз у нее казался затянутым серой пленкой, а второй, к моему удивлению, оказался такого же цвета, как и её волосы.
– Заикаешься? – участливо спросил Месяц и, когда я кивнул, пожал плечами. – У каждого свои недостатки. Мы не судим чужие и не даем судить свои.
– Ясно, – ответил я и повернулся к двум девочкам. – А вас ка-ак зо-зовут?
– Фиалка, – ответила «фиолетовая челка». – А это Аши.
– Угу, – кивнула вторая, с круглым лицом, глазами-пуговками и перекошенным ртом, после чего вжала голову в плечи, когда на кухне раздался визгливый голос Унаги.
– Почему еще не готово?! Пир начнется через два часа, а у вас
