Юноша уже повернулся, подхватив сундучок правой рукой, когда Текла схватила его за левую и крепко сжала обеими руками. Рамсей удивился ещё больше, чем когда увидел в зеркале произведённые ею изменения. Потому что как будто поток энергии устремился из её ладоней в его руку.
И дело было не только в физическом контакте. В сознании возникла необходимость торопиться и соблюдать осторожность, предупреждение об опасности, совет выполнять все указания Гришильды, чтобы не выдать себя и не подвергнуться необъяснимой, но совершенно реальной опасности.
— Хорошо, — сказал Рамсей в ответ на это мысленное предупреждение. — Я сделаю, как ты говоришь.
Кое-что он сказал на её языке, кое-что — на собственном.
Текла энергично кивнула и выпустила его руку, разорвав контакт, такой странный, никогда не испытанный им раньше. Рамсею хотелось, чтобы она продолжила, пусть ненадолго. Может, тогда он узнал бы больше… Но он понял, что нужно торопиться, и послушно прошёл вслед за женщиной в дверь, которую Гришильда так тщательно закрыла при их первой встрече.
Они оказались в широком коридоре, устланном коврами, с панелями на стенах, со светящимися шарами, развешанными вдоль всего прохода через равные интервалы. Гришильда пошла быстро, сделав знак, чтобы он держатся за ней на должном, как он предположил, расстоянии для слуги, роль которого он теперь играл.
Дважды им встречались люди в таких же куртках, как у него. Но костюмы под ними были жёлтого цвета с небольшими значками с изображением орла или ястреба, такого же, как у него на коже груди. Встречные поглядывали на Гришильду, но не заговаривали. И Рамсею показалось, что его они вообще не видят, как будто слуга не достоин даже любопытного взгляда.
Коридор кончился у широкой лестницы, а внизу начинался новый коридор, ещё более широкий. В конце его у двери стояли на часах два стражника, в такой же одежде, как те, что у фоба. Один сделал шаг вперёд, собираясь о чём-то спросить. Но Гришильда властно подняла руку. В руке её сверкнула серебряная пластинка с изображением кошачьей головы с камнями вместо глаз. Стражник отступил, освобождая проход.
Второй открыл дверь, и Гришильда выплыла в неё, Рамсей — за ней. Они наконец выбрались наружу, в сгущавшиеся сумерки, хотя, по-видимому, по-прежнему находились в пределах здания. С трёх сторон возвышались пятиэтажные здания, с четвёртой — просто стена. Но в нескольких шагах от двери стоял экипаж, каких Рамсею не приходилось видеть. Что-то типа пассажирского купе на трёх ногах, подобных ходулям, оттуда спускалась лестница. Гришильда заторопилась к ней, и Рамсей в роли слуги догадался пойти быстрее и вовремя оказаться у лестницы, чтобы помочь подняться.
Внутри он увидел сидения, а Гришильда тем временем обвязывалась широким ремнём; Рамсей последовал её примеру. Только часть объёма странного средства передвижения была отведена пассажирам, и Рамсей заключил, что рядом должна быть ещё кабина для пилота или водителя.
Ему пришлось ухватиться за край сидения. Он с трудом глотнул, потому что экипаж рывком, от которого едва не перевернулся желудок, поднялся вверх. Гришильда не удивилась; в сущности она с тревогой наблюдала за ним, но спустя секунду-две улыбнулась.
Наклонившись вперёд немного, потому что её полную грудь удерживал ремень, она пояснила:
— Летим…
Но экипаж ничем не походил на самолёты его мира. Рамсей не видел лопастей, какие бывают у вертолёта, и насколько он помнил, у него не было и крыльев. Никакого разбега для обычного взлёта. Да и места для такого разбега во дворе не хватило бы.
Но они летели, и когда он прижался к окну справа от себя, то увидел внизу целую россыпь огней. Несомненно, они летели над большим городом.
Без часов Рамсей не мог судить о времени, но летели они недолго и опустились с такой же быстротой, с какой взлетели. Гришильда расстегнула ремень, двери раскрылись автоматически, лестница тоже опустилась сама. Рамсей спустился, поставил сундучок на землю, повернулся и помог Гришильде сойти.
Они смешались с толпой пассажиров, которые прилетали и улетали в таких же небольших флаерах. Поток людей вливался в большое здание, и Гришильда пошла в том же направлении. Рамсей шагал за ней, стараясь незаметно разглядывать окружающих. Одежда у всех была стандартная, единственная разница в длине куртки. Женские длиной до лодыжки и с разрезами по бокам. Мужские короче, как у него самого (к тому же, как правило, проще и без украшений), или чуть подлиннее, как та, что была у Каскара. Более длинные украшали вышивки и различные богатые драгоценности. Обычно людей в длинных куртках сопровождали несколько в коротких. Заметны были серьги и ленты в волосах, хотя и не такие дорогие, как были у него. Иногда вместо металла попадалась лента из ткани с вышитым узором.
Когда они оказались в здании, Гришильда подождала, пока он не поравняется с ней.
— Идём сквозь, — прошептала она. В руке её опять появилась та же серебряная табличка, которую она показывала стражникам у двери. Она решительно проложила дорогу в толпе, и они оказались у ворот, забранных решёткой. За решёткой виднелся ряд капсул, соединённых вместе, как бусы. В каждой капсуле двери для входа пассажиров, внутри размещалось четыре человека.
Гришильда показала табличку человеку у ворот. Тот внимательно осмотрел её, потом протянул руку назад и потянул за цепочку. Через мгновение подбежал ещё один человек в такой же форме. Он в свою очередь рассмотрел пропуск Гришильды, если это был пропуск, потом поклонился, что-то негромко сказал и провёл их вдоль линии пулеобразных экипажей. Картинно открыл дверь одного из них, подождал, пока они войдут, и снова закрыл за ними.
Спутница Рамсея с облегчённым вздохом скинула плащ.
— Хорошо. Здесь безопасно. Одни… больше никого…
Женщина выбрала одно из четырёх слегка наклонных сидений, села и снова закрепила ремень. Потом указала на соседнее сидение. Но Гришильда не собиралась отдыхать в пути. Напротив, она тут же стала выполнять приказ Теклы и учить своего псевдослугу языку.
Гришильда обладала твёрдостью человека, знающего свой долг и намеренного неукоснительно его выполнять. Не успела машина, в которой сидел Рамсей, задрожать, как он уже учился. И понял, что так будет продолжаться всю дорогу. Здесь не было окон, в которые можно было бы посмотреть на страну и отвлечься от урока. А женщина трудилась напряжённо.
Она не только продолжила показывать на предметы и называть их, но и достала из сундучка пачку страниц, свободно скреплённых в одном углу. Рамсей не мог сказать, служит ли это здесь книгой, но сосредоточился на учении почти с тем же пылом, с каким его учили. Если он научится говорить, возможно, поймёт природу этого странного… сна? Почему-то он уже не был уверен, что это сон. Хотя представить себе не мог, что же его здесь удерживает.
