Угол подземного зала был отгорожен частоколом перламутровых сталагмитов одинаковой толщины и высоты. В этой необыкновенной клетке, безвольно свесив голову на грудь, сидел юноша в дорогой белой одежде.
— Если ты не спасешь его, он вскоре умрет, — сказал Пенат. — А если спасешь, Далион отдаст тебе самое дорогое, что у него есть.
У Конана вдруг пересохло в горле.
— Ты уверен?
— Вполне, — сказал дух Подземелья.
Конану отчетливо представилась заплаканная красавица, понуро сидящая на вершине холма. «А ведь я — ее последняя надежда, — подумал он. — Если я не доберусь до Темного Ольта, то никто не доберется. И быть ей тогда вдовой. Но если я спасу ее мужа… первая ночь достанется мне. И Найрам с Блафемом не воспротивятся. Далион им не позволит. Ведь я с него возьму клятву».
— Чего стоит слово юного бездельника? — с напускной пренебрежительностью буркнул Конан.
— Далион — человек чести, — уверенно сказал дух Подземелья. — Уж я-то знаю.
И тут Конан понял, что пойдет дальше. Не ради сокровищ и ласк красавицы. Вернее, не только ради золота и ласк. Он хотел видеть, как высокомерие на лицах Найрама и Блафема уступит место бессильной злобе.
* * *
— Человек, ты прожил бы гораздо дольше, — сказала черная птица, — если бы не зарился на чужое.
В поединке с Конаном она лишилась когтистой лапы и кончика крыла, но это ничуть не остудило ее храбрости. Она лишь решила перевести дух.
— Кто ты? — зло спросил Конан, вися над пропастью. — И что тебе от меня надо?
— Я служанка Темного Ольта, — охотно отвечала птица. — И послана за твоим сердцем.
Конан зажал меч в зубах и схватился за каменный выступ второй рукой. Рывком подтянулся и лег животом на острую кромку карниза. Гигантская птица злобно каркнула — видно, не ожидала от противника такой ловкости. Она напала врасплох, со спины, и, столкнув киммерийца, уже торжествовала победу. Его спасли выступ, оказавшийся прямо под ногой, и сильные пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в камень. Ну и мастерство фехтовальщика, разумеется: левой рукой он сражался ничуть не хуже, чем правой.
Над головой захлопали крылья. Конан резко перевернулся на спину и ударил ногой вверх. Подошва сапога угодила по кровоточащей культе. Птица каркнула и отпрянула, а в следующее мгновение киммериец был уже на ногах, и меч, описав в сумраке полукруг, с хрустом впился в тонкую костистую шею. Судорожно всплескивая крыльями, сжимая и разжимая когти на уцелевшей ноге, посланница Темного Ольта улетела в бездну. Конан устало сел на карниз.
— Эй, проводник, — зло окликнул он, — где тебя демоны носят?
— Я здесь, человек. — С потолка прямо к его носу спустился на серебристой ниточке белый паук. — Не брани меня, я сам застигнут врасплох. Едва успел превратиться в уступ под твоей ногой. Увы, мое волшебство далеко не то, что в былые годы. Я чахну, и если ты не убьешь Темного Ольта…
— То он убьет меня, — проворчал Конан. — Хватит канючить, отступать мне уже поздно. Я должен прикончить Ольта. Хотя бы ради целости собственной шкуры.
Несколько мгновений он помолчал, собираясь с мыслями, затем спросил:
— Откуда взялся этот копченый ворон? Он ведь сзади напал. Значит, прятался где-то, ждал, пока я пройду. А потом крался за нами, дожидался удобного момента. Ну, я-то ладно, я тут в первый раз, а вот как ты ухитрился его не заметить?
Дух Подземелья промолчал. Видимо, не нашелся с ответом.
* * *
— Кто вы? — спросил изумленный Конан. — И откуда взялись?
— Клянусь милостью богов! — воскликнул коренастый чернокожий мужчина в грязной одежде. — Это же призрак!
— Храни нас Митра! — вторил ему полный светловолосый человек с красными глазами; при виде огромного варвара с обнаженным мечом он выронил кайло и осенил себя крестом бога-солнца.
Каменотесы попятились, пока не уперлись лопатками в скалу. У них отвисли челюсти, глаза широко раскрылись — гримасы неподдельного ужаса на лицах этих людей ошеломили Конана не меньше, чем само их появление в каменном мешке, куда он забрел, когда его внезапно покинул Пенат, улетевший куда-то по своим делам.
В полусферическом подземном зале горели масляные светильники, на чистом ровном полу аккуратной грудой лежала посуда. У стены Конан заметил богатый арсенал старательских инструментов — кирки, зубила, ломы и тому подобное. Еще он увидел целый штабель из бочек, туго набитых мешков и больших глиняных кувшинов. «В бочках, — предположил он, — солонина, в мешках — сухари, в кувшинах — вино и масло». Чуть поодаль притулилась к стене небольшая поленница.
— Я не призрак, — сказал он хмуро. — Это вы — призраки. Слуги Темного Ольта.
— Мы? — удивленно переспросил чернокожий. — С чего ты взял?
— Мы люди из плоти и крови, — заявил светловолосый. — Самые обыкновенные люди.
— Тогда что вы тут делаете?
— Да так… — Светловолосый пожал плечами. — Ищем кое-что.
— Золото? — спросил Конан.
— Ты догадлив. — Чернокожий ухмыльнулся; к нему быстро возвращалось спокойствие.
— Еще в пяти шагах от этого зала, — сказал киммериец, — я вас не слышал. Как вы это объясните?
Светловолосый вновь пожал плечами.
— Мы тут работали… вырубали вон того красавца. — Он кивком указал на выступающий из кварцевой жилы золотой самородок величиной с баранью голову. — И разговаривали во весь голос. Ты не мог нас не слышать.
— Мы даже песню распевали, — подхватил чернокожий и гнусаво завел: — «Готов я спуститься хоть к демонам в ад…»
— «Если там спрятан порядочный клад!» — пискляво подтянул напарник.
— Дух Подземелья! — позвал Конан, хоть и не надеялся, что Пенат отзовется. — Кто эти люди?
— Странные речи, — заметил чернокожий. — Сдается мне, ты все-таки привидение.
— А мне сдается, — парировал Конан, — что вы служите Темному Ольту.
— Мы — честные труженики, — с обидой в голосе возразил светловолосый. — Мы даже слыхом не слыхивали ни о каком Темном Ольте.
— Почему же, я слыхал, — сказал чернокожий. — В сказках. Говорят, тысячу лет назад в этой пещере действительно прятался Темный Ольт. Но потом сюда спустился герой по имени Конан и разделался с ним…
— Тысяча лет? — потрясение спросил Конан. — Неужели наверху уже прошла тысяча лет?
— Призрак! — в один голос воскликнули старатели. — Это же сам Конан!
Охваченный тяжелыми раздумьями, киммериец опустил меч и потупил голову.
— Пощади нас, Конан! — взмолился светловолосый. — Мы ведь ни в чем не виноваты, мы не желаем тебе зла!
