На пороге стоял Митч. Я пыталась прийти в себя, ведь была готова увидеть Пола, но это был Митч. Он был таким огромным, что загораживал солнечные лучи, пытающиеся проскользнуть внутрь. Мне пришлось взять себя в руки, но это заняло слишком много времени. Не заговорив с ним, я просто пыталась закрыть дверь. Его тело было мощным, и перевес в пятьдесят килограмм не дал мне шанса для сопротивления. Он отразил мой толчок своим... хорошо, я не приземлилась на свой зад. Митч бесцеремонно ввалился в гостиную.
— Какого черта ты делаешь?
В панике я взялась за телефон, но он остановил меня, сказав:
— Стой!
Я уже набрала 91., как он вырвал телефон из руки. Моим спасательным средством теперь был только крик... чего я не делала прежде, но что еще мне оставалось в этой ситуации? Этот человек был маньяком, он просто ворвался в мой дом. Я начала кричать.
— Стой же! — закричал он своим грубым растущим голосом. — Я полицейский! Просто успокойся на секунду, и я покажу свое удостоверение личности.
— Полицейские не срывают двери с петель невинных людей!
— Смотри!
Он дернул свой бумажник и протянул мне в лицо. Перед глазами было настоящее удостоверение с золотой звездой, а также самодовольно улыбающимся Митчем. Оно гласило, что передо мной стоял детектив Департамента полиции Лос-Анджелеса.
— Если ты и правда полицейский, то у тебя должна быть куча объяснений. Возможно это подделка. Твое поведение больше походит на головореза, чем на полицейского. Какой полицейский громит спортзал и врывается к беззащитной женщине в дом, пугая до смерти?
— Я не громил никакой спортзал, — сказал он. — Меня не волнует, что твой... друг Пол, пытался вывалять меня в грязи.
— Почему Пол сделал бы это? И не говори «друг» таким тоном, это пугает!
Это звучало как намек на что-то большее, чем просто дружба между нами. Мне не нравилось какой смыл он придавал этому. Эта горилла еще имела наглость смеяться надо мной.
— Над чем ты смеешься?
— Типичная женщина, — сказал он, тряся головой. — Вечно беспокоишься о том, как выглядят вещи со стороны и что люди подумают. Мне по барабану кто ты ему: друг или любовница, или обе. Если бы ты беспокоилась, то не вырывалась наспех тайком из его дома в полдень, — сказал он противным голосом. — Единственные люди, которые меня интересуют в окружении Пола — это его сестра и племянник.
— Твой сын? — сказала я.
Пусть не думает, что я наивна и плохо проинформирована.
— Да, мой сын, — сухо констатировал он.
— Почему ты ошиваешься вокруг, как маньяк, пугая людей и затевая драки? Почему не хочешь сделать все законно через суд? Если ты такой порядочный гражданин... и полицейский... почему бы им не дать тебе опекунство?
— Я не беспокоюсь о слушании об опекунстве. Дело в моих руках. Мари прячется с моим ребенком, потому что знает, что ей не выиграть в этой борьбе. Она скрывалась достаточно долго после того, как ее объявили в розыск по обвинению в жестоком обращении с детьми и беспризорности. Все, что мне необходимо, найти ее и предоставить суду за эти обвинения. И, конечно, больше всего я хочу убедиться в безопасности своего сына.
Верилось в эту историю с трудом. Я сама видела Виктора... он был в безопасности и комфорте, не выглядел обделенным вниманием или запуганным кулаками. Если Мари была в бегах с ним и удерживала или избивала его, то зачем оставлять его у Пола? Неужели Виктор не сказал бы своему дяде, если над ним издевалась мать? А также я сама видела, как Митч затеял драку с Полом, и на следующий день зал был разрушен. Слишком много совпадений для меня. Я не куплюсь на чушь, что Пол после своего ММА боя отправился крушить зал, чтобы подставить Митча. Мне просто нужно взять себя в руки и успокоиться. Этот парень был скользким типом, кто знает, что еще он сделает?
— Я передам Полу, что ты заходил, если увижу его, — сказала я, выражая максимально полное спокойствие.
Мне казалось, я уговариваю бульдога, у которого в крови прописано напасть и убить.
— Не имею ни малейшего понятия, где его сестра или племянник. Мы даже не знакомы. Я только едва познакомилась с Полом.
Митч приподнял бровь на мои слова. Не уверена, что ему известно про нас, но от его взгляда хотелось срочно бежать в душ и смыть с себя тонну грязи.
— Я буду признательна, если ты сейчас уйдешь.
Прежде, чем я получила ответ, его массивное тело приблизилось ко мне слишком близко, и мое сердце было готово выпрыгнуть наружу. По запаху я могла почувствовать, чем он завтракал, пока его низкий угрюмый голос не просвистел слова сквозь зубы.
— Ты можешь попасть за решетку за сокрытие доказательств в активном полицейском расследовании... или будешь умнее и скажешь, где прячется Мари.
Меня всю трясло внутри, но я пыталась скрыть это. Я попыталась придать голосу больше уверенности, когда, стиснув зубы, сказала ему:
— Я уже сказала, что не имею представления. Теперь, если ты не уйдешь, то я заявлю на тебя... о нарушении должностных полномочий!
Ублюдок только снова рассмеялся.
— Нарушение должностных полномочий, да? О, пожалуйста, не заявляй на меня из-за этого! Ты запятнаешь мою безупречную репутацию.
Мы просто уставились друг на друга. Это длилось пять секунд или пять минут, или пять часов... я, действительно, потеряла счет времени.
Наконец он нарушил тишину и сказал:
— Слушай, если ты боишься, что Пол будет мстить за твое содействие мне, то я умею хранить секреты.
— Я не знаю, где его сестра и племянник, — снова повторила я, на этот раз немного тверже. — Ты тратишь свое драгоценное время, и я вовсе не боюсь Пола.
— О, прекрати нести чушь. Я знаю женщин. Ты с ним спишь и награждаешь себя правом лезть носом в его дела...
Его тон был настолько пренебрежительным, что меня разрывало от желания избить его только за втаптывание в грязь женского достоинства.
— У тебя невысокое мнение о женщинах в целом, не так ли?
Я ничего не могла с собой поделать. Бьюсь об заклад, у него явные детские нерешенные проблемы с матерью.
— У меня всего лишь один вопрос. Если ты настолько хороший детектив, почему сперва не поговоришь с Полом?
Митч не ответил на мой вопрос, но по напряженному молчанию было понятно, что его преследование за Полом осталось безрезультатным. Очевидно, он преследовал нас до моего дома, с того самого момента, как мы с Полом покинули его.
— Тебе действительно лучше уйти, — снова настаивала я.
Я могла видеть раздувшиеся вены на шее и кулаки, сжимавшиеся в желании ударить что-то или кого-то. Но здесь была только я, и если сказать, что это меня тревожило, то это даже близко не походило на страх внутри меня. И я по-прежнему не хотела предоставлять ему удовольствие в запугивании меня. Меня никогда не били таким мощным кулаком в лицо, но могу вообразить, что это, по меньшей мере, неприятно.
