Ознакомительная версия.
А ещё надо было разобраться с этими, как их, Красными Беретами. Они, конечно, раскаялись и всё такое прочее, но…
Так и хотелось расколошматить что-нибудь и завопить во весь голос:
– Вы тут все рехнулись! Я девочка! Я, может, платьюшко новое хочу! И на бал, танцевать до упаду! А не ваши дурацкие дела решать!
Но, конечно, ничего она не расколошматила и ничего не завопила. Конечно, ей все помогут, та же тётя Лой или прадед Ритор. Да и гном Фалар Благонравный, хотя этот отправился в те самые Серые горы восстанавливать гномью столицу. Но всё равно – она немного обижалась. Почему Севка сбежал к этим охотникам, когда ей нужен его совет? Почему родители так спешили отправиться в путь, хотя и обещали навещать? Кто ей посоветуетвот прямо сейчас, что, куда и как? Где ей жить? В опустевшем семейном доме? Здесь? Одной?
Одной, потому что Эрик… эх, Эрик… нет, конечно, они наверняка будут видеться… но…
Но. Одно слово – но.
Сиденье трона было ужасно жёстким и неудобным.
Нотти вздохнула. Скоро, совсем скоро к небольшой станции на берегу начнут прибывать поезда с депутациями. От Стихийных кланов, от Тотемных, от ремесленных гильдий, от гномов, от эльфов, от наместников и управителей, от… от… от…
А она тут одна. Одна-одинёшенька, всеми брошенная и никому не нужная…
Замок внезапно вздрогнул. Широкие двери в дальнем конце зала распахнулись настежь. Там стояли двое – и у Нотти глаза полезли на лоб.
Потому что через порог гордо шагнула женщина в струящемся чёрно-серебристом платье, с вольно распущенной по плечам волной волос цвета воронова крыла. Рядом с ней, отставая на шаг и почтительно склоняя голову, шёл человек в неприметной серой одежде, с коротким мечом у пояса; его левую глазницу рассекал старый, жуткого вида шрам.
Нотти растерянно приподнялась. Эту гостью она знала. Знала давным-давно, с самого первого своего похода в Изнанку…
– Ну, здравствуй, внученька, – улыбнулась баба Вера. – Точнее, «пра-», но давай уж по-простому. Прости, что свалилась тебе аки снег на голову, без должных политесов. Следила я за вами, признаюсь, следила всё это время. Вот Мортен, – она кивнула на своего спутника, – Мортен из клана Волка, он следил, спасибо ему. Последний, кто сохранил верность моему мужу.
– Госпожа Верааринга очень добра ко мне, – сипло проговорил Волк, и стало видно, насколько он уже стар.
– Это ты ко мне очень добр, друг мой, – ласково сказала госпожа Верааринга, она же баба Вера. – Неужто ж я внученьку свою, кровь и плоть, одну тут брошу, советом не помогу?
– Б-ба… Г-госпожа… – Нотти растерянно приподнялась.
– Оставь, милая, – отмахнулась баба Вера. Она казалась куда моложе с каждым шагом, приметы возраста таяли и терялись. – Ты, внучка, Дракон. Крылатая Владычица, не шутка. Так что давай-ка без «госпож». Это я тебя так на людях величать стану. Потому что все знать должны – я не на трон сюда явилась, а помощь подать. Подсказать чего. Напомнить. Да хоть и блины испечь! Помнишь же блины мои, Ноттюшка? Ты их всегда любила!
– Блины… – Нотти непроизвольно облизнулась.
– Да, – сказала баба Вера. – И коль ты у нас, сударушка моя, Дракон, значит, стану я тогда Единорогом.
Она топнула ногой и преобразилась.
Её Единорог был тоже снежно-бел, но с холодноватым льдистым оттенком.
– Но знаешь, дорогая… – баба Вера вновь приняла человеческий облик. Нотти не выдержала – сбежала с трона, они обнялись. – Но знаешь, дорогая, самое-то главное в чём? Если очень постараться, если очень надо – то можно ведь и так…
Она отстранилась, напряглась, лоб рассекли морщины, и…
Посреди тронного зала появился Дракон. Белый с холодновато-льдистыми крыльями.
Нотти так и охнула.
– Мы то, чем должны стать. Чем нужно для других, для их блага, не для собственного, – наставительно сказала баба Вера, с явным облегчением возвращая себе прежний вид. – Не так-то просто, болезненно, но – если нужно, то можно. Ну, внучка, давай-ка теперь к делам. Хотя нет. Что за дела на голодный желудок? Мортен, пошли на кухню. Сообразим что-нибудь на скорую руку.
– И я, и я с вами! – подскочила Нотти.
– И ты с нами, – ласково сказала ба. – Но потом править будешь сама! Я только так, подмогну, если что. Не место тут для людей, эх, незадача. А то бал бы устроили… Но ничего. Ещё устроим. И… Эрика твоего позовём, – проницательно взглянула баба Вера, а Нотти залилась краской.
* * *
– И что же мы тут станем делать, милый? Где жить? Чем заниматься?..
Они стояли на автобусной остановке. Вокзал заработал, и с него уже ходили поезда.
Виктор молча сунул руку за пазуху, полез во внутренний карман пиджака. Ничуть не удивился тому, что на нём костюм и даже галстук на шее повязан. Извлёк несколько внушительно выглядевших книжечек с золотым тиснением на алых и коричневых обложках из настоящей кожи.
– Заниматься станем всё тем же. Вот наши мандаты. Пойдём, пришла пора объявить здешнему начальству о полном служебном несоответствии.
– А где оно, начальство-то?
– А сейчас спросим, – весело ответил Виктор, направляясь к маячившему неподалёку милиционеру. Милиционер оказался тем самым, что проверял у них счастливые билеты в прошлый раз.
– Товарищ старший сержант, – строго спросил Виктор, – где тут у вас… э-э-э… горисполком?
– Документики попрошу, товарищ. – Сержант козырнул, протянул руку в белой форменной перчатке.
…Нет, наверное, ещё до войны такое было…
Виктор протянул коричневую книжечку с золотым тиснением.
Милиционер глянул, разом подтянулся, встал по стойке смирно.
– Виноват, товарищ председатель! Сейчас вам транспорт вызову!..
– Ну, вызывайте, – благодушно сказал Виктор.
Милицейский газик ракетой вылетел из-за угла, скрипнул тормозами.
– Вот, Петров, – строго сказал старший сержант водителю, – газуй к исполкому, товарищ председатель прибыли.
– С супругой, – добавил Виктор.
– … С супругой. Доставишь на место. Всё ясно?
– Так точно! – отозвался водитель Петров. – Добро пожаловать, товарищ председатель, заждались вас уже!
– Ну, хорошо, – кивнул Виктор. – Поехали.
…Центральную площадь занимал большой тенистый сквер, а на трёхэтажном здании классического вида, бело-жёлтом, с фронтоном и колоннами, красовалась вывеска золотом по чёрному: «Исполнительный комитет». И ничего более.
– Пошли принимать дела, товарищ жена.
– Смотри! – Тэль вдруг коснулась его руки. – Знакомые ребята!
Виктор проследил её взгляд – и точно! Через сквер, размахивая руками и о чём-то шумно споря, шла та самая компания ребятишек из автобуса. Младший, который в навеянном Обжорой кошмаре был мёртв, вдруг заметил их, просиял, что-то сказал своим и подбежал к Виктору. Воскликнул, будто расстались пару минут назад (а может, здесь так и было?):
– Привет!
Виктор с улыбкой посмотрел на него. Мальчишка был живой и настоящий. Кошмарный сон – он и есть кошмарный сон. Вот только… на сандалии у него болталась оборванная застёжка.
– Сам не знаю, где порвал, – рассмеялся мальчик. – Ну как, счастливые билетики пригодились?
– Пригодились, – признался Виктор. – Ещё как. Вот только их больше нет. Я нашёл два других… в одном странном месте. Но они несчастливые.
Он порылся в карманах и зачем-то протянул мальчику два клочка бумаги. Тот внимательно посмотрел на них. Воскликнул:
– Да как же несчастливые! Это если складывать цифры, то результат не сходится! А если перемножить – то одно и то же число! Это суперсчастливые! Можно, я возьму?
Виктор кивнул, и мальчишка бросился к друзьям, видимо, хвастаться «суперсчастливыми» билетиками.
– Ну надо же, – сказал Виктор растерянно.
Ох, сколько же работы, подумал он, когда стайка ребят скрылась из виду. Что там у нас Тэль выдумала? «Поклонение Горынычу»? Как бы ту бабку бедную не засудили, а то кто его знает, какие идеи тут навоплощались. И вообще – понять надо, где тут границы, где у нас Москва (и есть ли вообще), с писателями порядок навести… Пусть приличные книги печатают. У то с «решениями съезда» у них небось и Гумилев под запретом, и Бродский, и Стругацкие… Хотя… какой же тут год? Пишут ли уже Бродский и Стругацкие? Неважно, с дефицитом мы будем бороться, бороться со всей решительностью!..
Ознакомительная версия.
