округа под свой контроль. Где-то противник, не принимая боя, отступал, где-то он яростно оказывал сопротивление, но его без всякой жалости зачищали, применяя для этого не только штурмовые подразделения и артиллерию, но и авиацию. Генеральный штаб, воспользовавшись восстановлением связи, вернул в свои руки управление войсками и решительно взялся за подавление инспирированного гальзианской политической разведкой путча. Впереди было много работы – полное освобождение столицы и наведение порядка с последующим проведением масштабного следствия относительно всего произошедшего, выявление всех заговорщиков и их заслуженное наказание по всей строгости имперского закона…
Автобус выехал на окраину города и, двигаясь какое-то время по объездной дороге, прибыл к какому-то особняку, превращенному во временный военный госпиталь, где были развернуты десятки палаток с красными крестами.
Водитель, остановив машину возле палатки первичного приема, быстро выскочил из кабины, помог Алексею выбраться из машины и, сопроводив его в палатку, передал дежурной медсестре, лихо козырнув, развернулся и поспешил к автобусу, а спустя минуту выехал из полевого госпиталя.
Медсестра, бегло осмотрев Алексея, задала ему вопрос, но он отрицательно мотнул головой, жестами дал понять, что ничего не слышит, и указал на левую ногу, боль в которой все усиливалась. Понимающе кивнув, медсестра удалилась и вернулась обратно в палатку уже с седовласым врачом, который велел медсестре помочь пострадавшему раздеться и взялся за его осмотр, занявший около получаса. Когда все было завершено, медсестра помогла Алексею дойти до бани, где двое банщиков помыли его и выдали казенную пижаму с тапочками, после чего медсестра сделала ему два укола и передала медицинское заключение. Взяв лист, он внимательно его прочитал и тяжело вздохнул, все его тело было сплошной отбивной, однако это не представляло какой-либо угрозы для его жизни, даже перелома ноги не было, ему прописывались покой и усиленное питание. Что же касается слуха, то результат не был столь радужным, существовала немалая вероятность того, что слух к нему уже никогда не вернется, но в целом, исходя из того, какую передрягу с обрушением наблюдательной башни он пережил, можно сказать, что ему еще несказанно повезло…
Поблагодарив медсестру, Алексей вышел из палатки и увидел, как из только что остановившегося бронеавтомобиля выпрыгнула баронесса и хотела было пройти в особняк, но увидев его, на какой-то момент замерла. Быстро взяв себя в руки, бросилась в сторону Алексея и, схватив его за плечи, что-то стала ему торопливо говорить, но тут вмешалась медсестра и потребовала не беспокоить пациента. Внимательно ее выслушав, баронесса задала несколько вопросов, затребовала лист бумаги и ручку, и когда медсестра их принесла из палатки, быстро что-то написала и передала лист Алексею. Взяв его, он вчитался в наспех написанный текст и от злости скрипнул зубами. Фаина, будучи в подразделении спецсвязи, придержала на какое-то время пришедший приказ, подписанный начальником тайной полиции, об его задержании с последующим расстрелом как агента гальзианской политической разведки, подписанный смертный приговор прилагался. При таком положении дел оставаться в госпитале было никак нельзя, надо немедленно бежать…
Фаина, не дожидаясь реакции Алексея, поцеловала его в щеку и, бережно подхватив под руку, повела к бронеавтомобилю и помогла ему в него забраться. Когда Алексей с удобством расположился, села за руль и, захлопнув дверь, вывела машину из полевого госпиталя и направилась к выезду из города. Проводив задумчивым взглядом удаляющийся бронеавтомобиль, медсестра глубоко вздохнула и собралась было вернуться в палатку, но увидела лежавший на земле лист и, подобрав его, прочитала текст, написанный молодой женщиной, прибывшей за пациентом. Охнув, тут же бросилась в соседнюю палатку и, найдя врача, отозвала его в сторону и совсем тихо зашептала:
– Вольдемар Маркович, похоже, у нас будут крупные неприятности, пациент наш последний, оказывается, висельник и изменник, которого приговорили к расстрелу.
– С чего ты это взяла, Мария? – удивленно приподняв брови, таким же тихим голосом поинтересовался врач, внимательно изучая испуганные глаза медсестры.
– Вот возьмите и сами убедитесь. Девица, приехавшая в госпиталь на бронеавтомобиле, увидев нашего пациента, затребовала лист бумаги и ручку и на моих глазах написала записку и вручила пациенту, после чего они уехали, лист же этот пациент, видимо, в спешке выронил. Даже не знаю, что теперь и делать… – с испугом прижав руки к груди, выговорила медсестра и с надеждой посмотрела в глаза задумчивого врача.
Перечитав написанный второпях текст, Вольдемар Маркович поразмыслил какое-то время и, придя к определенному решению, достал из кармана старую потертую зажигалку, смял лист бумаги, поджег, и когда он полностью сгорел, растоптал ногой и, осмотревшись по сторонам, совсем тихо произнес:
– Ты ничего не видела и ничего не знаешь. Не думаю, что на нас выйдут офицеры тайной полиции, мы ведь ничего предосудительного не сделали, оказали первую медицинскую помощь пострадавшему человеку, и все. Этот неизвестный, получив помощь, уехал на бронеавтомобиле, чему найдется по крайней мере несколько свидетелей. Так что если на тебя выйдут, держись именно этой версии и ничего не бойся. Ты меня поняла?
– Да, Вольдемар Маркович, я вас поняла.
– Вот и хорошо, а теперь выбрось все произошедшее из головы и займись делом, в самое ближайшее время начнут поступать раненые в большом количестве, и всем станет не до того… – отозвался врач и, ободряюще подмигнув медсестре, провел ее в палатку, достал из сейфа с лекарствами бутылку вина и, разлив его в хрустальные бокалы, предложил выпить. Мария малыми глотками выпила весь бокал и, поблагодарив врача, поспешила в приемную палатку, на ее душе стало легче, тревожность, вызванная прочитанной запиской, отступала.
По тенистой аллее городского центрального парка, столь любимого жителями и гостями Карна, блистательной столицы Республики Гальза, неспешно шел высокий статный мужчина в дорогом сером неброском костюме, в цилиндре и с изящной тростью в правой руке. Чем-то особенным на общем фоне обывателей, гуляющих в этот дневной воскресный час в парке, он не выделялся, разве что было заметно, что его социальный статус несколько выше среднего уровня, но и только. Любой наблюдательный человек не увидел бы ничего особенного, примечательного и запоминающегося в этом человеке, да и посторонние взгляды на нем не задерживались, пробегая вскользь, и его образ в памяти толком и не сохранялся. С виду по аллее шел ничем не примечательный человек, но на самом деле это было совсем не так, по аллее неспешной походкой никуда не торопящегося человека шел один из лучших тайных спецагентов Управления политической разведки Республики Гальза, известный в определенных кругах под псевдонимом «Удав». Он давно стал легендой в Отделе политических спецопераций, хотя многие в его
