Спенсер побелел ещё больше, но лишь отрывисто кивнул.
– Хорошо, хорошо, – вдруг громко крикнула госпожа Старшая взявшим весь маленький отряд на прицел егерям. – Смерти лютой хотите? Стреляйте! Пули ваши обратно в вас полетят!
Краснолицый сержант, если и поколебался, лишь одну секунду.
– Огонь! – рявкнул он прежде, чем успел вмешаться кто-то из пэров. Да и едва ли они бы смогли – их круг уже почти охватили тёмные крылья Нетопыря.
Это должно было бы стать концом. И она, Молли, ничего не успела бы сделать, просто времени бы не хватило – хоть ей и приходилось уже останавливать пули, давным-давно, будучи юнгой на бронепоезде. Но госпожа Старшая, похоже, успевала всё.
Молли видела, как исказилось лицо старой волшебницы, как его пересекло гримасой острой боли, и сила вокруг неё словно вскипела.
На краткий миг Молли вдруг вновь увидала стальные борта «Геркулеса» и его задранные вверх орудийные стволы, увидала несущуюся на них огромную медведицу про прозвищу Седая, что казалась неуязвимой для пуль и осколков.
Грохочущий залп – а они стоят. Все, кроме госпожи Старшей, что упала на одно колено, и по лицу её потекла кровь.
Глаза краснолицего сержанта полезли на лоб.
Да, она, Молли, так бы не смогла…
Меж тем Нетопырь, объявший крылами сбившихся в круг пэров, похоже, никак не мог с ними справиться. Клинки, взмывавшие и падавшие в каком-то завораживающем ритме – его задавали резкие команды маркиза Дорсета, – удерживали распростёршуюся пустоту.
И, похоже, Нетопырь это понял.
Молли чувствовала его гнев, его голод, его жажду мщения. Всем, всему, за всё. Он, наверное, совсем спятил, очутившись в одном шаге от вожделенной свободы, и кидался теперь на всех, кто оказывался у него на пути. А может, решил, что лорды собираются что-то сделать с ней, Молли?..
Трудно сказать почему, но, похоже, он не мог сам покинуть свою темницу под Алой Горой, и только пробитый ею, Молли, коридор дал ему эту возможность.
Крылья его вдруг разошлись, выпуская пэров из смертельных объятий.
Пустота не смогла поглотить пустоту…
Нетопырь обрушился на егерей.
И вот тут он уже показал себя во всей красе.
Ледяная волна ужаса. Всеобщее, великое Ничто, поглощающее всё и вся, место, где в клочья рвутся сами бессмертные души. Место, где не помогут молитвы, где нет времени и пространства и откуда не сбежишь даже в смерть.
Егерей накрыло. Кто-то кричал, кто-то бежал, кто-то рухнул ничком, закрывая руками голову. Нельзя было винить храбрых солдат, все они сейчас сделались просто игрушками Нетопыря.
Остались стоять только Молли, госпожа Старшая и лорд Спенсер. Оборотни припали к земле, яростно рыча, но ужас давил и их. Ярина тоже перекинулась в знакомую по подземельям Норд-Йорка зубастую тварюшку, помесь таксы с крокодилом.
Сэмми, бедняга Сэмми, трясся как осиновый куст.
– Миледи? – прохрипел Спенсер. Лицо покрыто пóтом, зубы оскалены.
– Давай, kasatik, – и госпожа Старшая несильно хлопнула его по плечу.
Спенсер шагнул вперёд, навстречу Нетопырю. Тёмная тень, раскинувшись на несколько сотен ярдов в обе стороны, нависала над солдатами, некоторые из них ещё кричали, а некоторые уже перестали.
Молли видела, как за лордом словно бы тянулась едва заметная поблёскивающая нить, соединявшая его плечо с вытянутыми пальцами госпожи Старшей.
Пустота против пустоты.
«Мой брат обезумел, – услыхала Молли глубокий голос Кракена. – Его надо остановить. И это должны сделать вы. Если вмешаюсь я… то, что мы с таким трудом и такой ценой спасали когда-то от огненной смерти, будет потеряно. Но я вам помогу. Мои дети помогут».
За спиной у Молли вспенилось море.
Щупальца зазмеились меж камней, молодые кракены ловко перебирались через полосу прибоя, наверное, они, как и некоторые осьминоги, описанные в «Жизни животных», могли краткое время обходиться без воды.
Они всей массой устремились вверх, туда, где столпились лорды и пэры, которых Нетопырь так и не смог сломить.
– Помогайте! – скомандовала госпожа Старшая. – Теперь ваша очередь силу мне давать!
Рядом с Молли оказалась враз перекинувшаяся обратно Ярина, бледная, но решительная.
Сила послушно потекла с пальцев. Госпожа Старшая вбирала её в себя, что-то с ней делала, и блистающий клинок лорда Спенсера обратился в полосу яростного света, столкнувшегося с тёмным крылом Нетопыря.
Остров под ногами содрогнулся. Загрохотало и загремело так, словно взорвался целый вагон со снарядами.
Неведомая сила вырывала с корнем сосенки, гневно расшвыривала валуны, иные и вовсе трескались, крошась чуть ли не в пыль. Спенсер пошатнулся, но устоял, отступив лишь на шаг; Нетопырь тоже отдёрнулся, навис над ними тёмной тучей, обманчивой, потому что это была даже не темнота, а именно пустота и ничто.
Всё равно вы мои. Вам меня не победить. Никому не победить! Дай мне свободу, Моллинэр Блэкуотер, и всё, что я пообещал тебе там, внизу, воплотится!
Пустота в моём взбесившемся слуге может сдержать меня, но не загнать обратно!..
«Это кто ещё взбесился», – мрачно подумала Молли и замерла от внезапной догадки.
Точно!
Пустота может сдержать, но не может загнать? В самом деле?
Одинаковые полюса магнита отталкиваются. Таково их имманентное, как говорил их учитель естествознания мистер Преддинг, изначальное свойство.
Может, так и у Спенсера с остальными лордами? Они удерживают Нетопыря потому, что могут его «оттолкнуть»?
Молодые кракены меж тем заполнили весь берег. Они решительно ползли выше, кто-то из пэров крикнул, указывая на них.
«Меня этим не проймёшь, – прошипел яростно Нетопырь. – Зря он старается!..»
«Он» – это, очевидно, был Кракен.
Нет, нужно что-то иное…
Нетопырь прав, его так просто не остановить. Но что-то ведь держит его на этом острове, болтал же он про какие-то «цепи»!
«Умница, – сказал Кракен. – Догадалась. Теперь действуй! Сама. Это ваш долг, людей, поддерживать мир в равновесии. Те, кого ты называешь «пэрами», тоже нужны. Только они забыли свой изначальный долг, извратили его».
Нетопырь их обманул небось!..
«Не защищай их, – посуровел Кракен. – Никто их не обманывал и не соблазнял. Мы храним магию, а не правим людьми. Но не время мешкать, делай, что решила! Иначе здесь погибнет слишком многое и многие. Хотя последнее для бытия мира не так и важно».
Молли не успела обидеться. Для страшного, чужого, холодного властелина морских глубин человеческие жизни и впрямь ничего не значат. Он ведает что-то такое, над чем нам и задумываться не следует.
