Из этих «злополучных жалких крушений» цивилизаций мы лучше всего знаем падение Западной Римской империи. Некоторые эпические произведения прославляют вождей варваров, вроде Теодориха Вестготского («Дитриха Бернского»); а некоторые — вождей бывших римских подданных, вроде Артура.. Иногда, как в случае с Сигурдом (или Сивритом, или Зигфридом) и Кухули-ном, бывает трудно сказать, основан данный герой на реальном человеке или на чистом мифе.
Настоящие герои-варвары отличаются от эпических. Вымышленные герои романтизированы почти до неузнаваемости. Они принимают неправдоподобно благородные позы, отправляются в долгие странствия и разговаривают со сверхъестественными существами, чего не делал ни один из их реальных прототипов. Однако, как у реальных вождей-варваров, так и у вымышленных героев — ранний и трагический конец. Беллерофонта сбрасывает в полете Пегас, Зигфрида закалывают ударом в спину, Артура убивает незаконнорожденный сын. Большинство их прототипов погибло схожим образом, обычно от рук авантюристов.
Одоакр смог, подобно Конану, возвыситься до положения генерала в империи. Он даже мог, подобно Конану, скинуть своего нанимателя (регента Ореста, отца малолетнего императора Ромула Августула) и захватить трон. Но Теодорих Вестготский вскоре осадил Одоакра, вынудил его сдаться, обещав пощаду, но хладнокровно убил его. Самый удачливый варвар-завоеватель, вождь франков Хлодвиг, вообще так и не вошел в эпос. Наверное, сама его удачливость сделала его плохим эпическим материалом, или же барды находили его слишком уж мрачно-эффектным, чтобы счесть привлекательным.
Схожее литературное использование варваров как героев можно смутно различить и в литературных памятниках других цивилизаций. В «Ригве-де›› и других индийских эпических произведениях упоминаются герои арийских завоеваний. «Илиада», возможно, отражает беспорядки, сопровождавшие крушение Минойской цивилизации. Поэт VIII века до нашей эры Гесиод рассказал о том, как боги вначале создали людей из золота, потом людей из серебра, а потом людей из меди, которые были типичными варварами-завоевателями:
Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих
Медное создал, ни в чем с поколеньем не схожее прежним.
С копьями. Были те люди могучи и страшны.
Любили Грозное дело Арея, насильщину. Хлеба не ели,
Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться
К ним не решался: великою силой они обладали
И необорные руки росли на плечах многомощных.
Были из меди доспехи у них, из меди жилища,
Медью работы свершали: никто о железе не ведал.
Сила ужасная собственных рук принесла им погибель,
Все низошли безымянно; и как ни страшны они были,
Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца[10].
Мы знаем из истории, что завоевателям совсем не обязательно быть варварами, чтобы совершать жестокости по отношению к завоеванным. Цивилизованные люди, когда им вздумается заняться этим, могут быть ничуть не менее свирепыми.
Роберт Говард хотел родиться на границе и думал об этакой анархической атмосфере переселенцев. Его ошибка заключалась во мнении, что такое окружение — типичное варварство. Но такое возможно лишь во время завоеваний и переселений, когда варвары уничтожают другие общества или сами уничтожаются.
Завоевание варварами цивилизованной страны, с последующим крахом цивилизации той страны, открывает отличные возможности для создания эпоса. Трагедия создает великолепный материал для героических баллад, а герои эпоса снабжают последующих литераторов образцами для персонажей вроде Энея, Ланселота и Конана.
Откуда же берется нестареющая привлекательность таких персонажей? Отличительной чертой варвара-завоевателя из народа совершенно иной культуры является полная раскованность. Он вырвался из круговорота трудной, скучной, однообразной варварской жизни. Он покинул свою обычную среду с ее запретами и этикетом, но не принял и нравов покоренных, которых презирает потому, что он их победил. И вследствие этого он считает, что ему теперь все сойдет с рук, и не видит ни малейших причин не потакать любым своим прихотям и страстям. Он ведет себя, как самоуверенный подросток, освободившийся от контроля со стороны родителей, но еще не вписавшийся в рамки взрослой цивилизованной жизни.
В результате получается катастрофическое падение культуры и уровня жизни у цивилизованных подданных завоевателя-авантюриста, поскольку он больше интересуется конфискацией имущества, кровной враждой и удовлетворением своих аппетитов, чем поддержанием в порядке дорог, портов и акведуков. Он счастлив, просаживая капитал, который веками копили другие, и предоставляет будущему заботиться о себе самом. Порождаемый этим хаос может, наверное, доставить удовольствие лишь человеку с психологией типичного гангстера…
Отсюда и сходство многих героев древнего эпоса и современной литературы «меча и магии» с великовозрастными несовершеннолетними правонарушителями. В реальном мире такое раскрепощенное поведение не принесет ничего хорошего. Всегда найдутся поблизости другие конкистадоры, готовые сыграть роль Теодориха, разделавшегося с Одоакром. Поэтому продолжительность жизни у таких варваров короткая, как у нынешних несовершеннолетних гангстеров. Английский историк Чедвик писал: «Качества, демонстрируемые этими обществами, как достоинства, так и недостатки, имеют явно выраженные подростковые черты. Характерная их черта… это освобождение — общественное, политическое и религиозное — от уз племенного права… В поисках настоящей аналогии мы должны обратиться к случаю с юнцом, который вырвался из-под контроля своих родителей…»[11].
И все же, как писал Анри Бергсон, «человек создан для очень небольших обществ. Общепризнанно, что первобытные общества такими и были, но надо добавить, что человеческая душа продолжает существовать, скрытая под привычками, без которых нельзя было создать цивилизацию…»[12].
Будучи самым адаптабельным видом в мире, человечество приспосабливается к цивилизованной жизни, сильно отличающейся от той, которую оно вело пару миллионов лет тому назад. Но эта адаптация требовала усилий и нервного напряжения. У людей всегда была (и есть) подспудная склонность вернуться к более примитивному образу жизни, как кусок силиконовой массы, который, как ни искажай его первоначальную форму, начинает медленно принимать ее вновь, как только убирают давление.
Поэтому неудивительно, что множество людей наслаждается, пусть только косвенно, неингибированной жизнью завоевателя, особенно варвара-завоевателя, типа Сигурда. И следовательно, Конан и его вымышленные коллеги сохранят популярность в грядущие времена.
