— Ты все еще ненавидишь Самоса? — спросил я.
— Я думала, что да. Но теперь, когда он появился здесь и помогает нам, я не испытываю к нему ненависти. Хотя все это очень странно.
Я очень устал и чувствовал, что мне необходимо хоть немного выспаться. Мне было приятно, что Телима раскрывает передо мной часть своей судьбы, о которой никогда не говорила раньше. Я чувствовал, что за всем этим кроется нечто, чего я не в состоянии сейчас понять, и что, вероятно, недоступно пониманию самой Телимы. Но я очень устал.
— Ты ведь знаешь, — спросил я, — что крепость будет взята и большинство из нас, по крайней мере, мужчины, погибнут?
— Флотилия успеет прийти.
— Да, — сказал я. — Но если не успеет?
— Она придет.
— Где ошейник, который я снял с тебя в день празднования победы?
— Я принесла его сюда, в крепость, — удивленно ответила она и улыбнулась: — Я не знала, захочешь ли ты освободить меня или видеть, как прежде, рабыней.
— Нападающие рвутся не в гости к нам, они придут с оружием, — сказал я, — Найди ошейник.
— Я должна буду его надеть?
— Да, — кивнул я.
Я не хотел, чтобы она погибла. Если осаждающие крепость найдут здесь свободную женщину, тем более бывшую моей, они, конечно, тут же убьют ее или, что еще хуже, замучают до смерти.
Она отыскала ошейник.
— Надевай, — кивнул я.
— Неужели у нас так мало надежды?
— Надевай его скорее, — поморщился я.
— Нет, — покачала она головой. — Если ты погибнешь, я хочу умереть рядом с тобой, как твоя женщина.
Порт-Кар не признавал отношений вольных спутников, но в городе были свободные женщины, которых рассматривали как женщин определенных мужчин.
— А ты что, моя женщина? — спросил я.
— Да, — ответила она.
— Ну вот и слушай, что тебе говорит тбой мужчина.
Она рассмеялась.
— Если я должна носить этот ошейник, — сказала она, — я хочу, чтобы он был надет рукой моего убара.
Я надел на нее ошейник и поцеловал ее в щеку. В складках ее туники я заметил спрятанный кинжал.
— Ты собираешься им драться? — поинтересовался я.
— Я не хочу без тебя жить! — закричала она.
Я забрал у нее кинжал и отшвырнул подальше. Вскоре туника у меня на груди промокла от ее слез.
Я легонько отстранил ее от себя.
— Жизнь человека — вот что действительно имеет значение, — сказал я. — Только жизнь человека. Только жизнь…
С ошейником на шее она горько плакала в моих объятиях.
А я засыпал. Я уже ничего…
— Они идут! — ворвалось в мое сознание. Сон как рукой сняло. Я вскочил на ноги.
— Убар мой! — закричала Телима. — Вот возьми! Я принесла его в крепость!
К моему несказанному изумлению, она протянула мне меч, с которым я пришел в Порт-Кар.
Не веря своим глазам, я отложил в сторону адмиральский меч.
— Спасибо, — пробормотал я.
Наши губы на мгновение встретились — и вот я уже бежал к лестнице. Меч — в ножны, и по ступеням — вверх, туда, откуда доносились крики и топот множества ног.
Теперь у меня на боку был мой старый меч, тот, что я принес в Порт-Кар, меч, с которым я не расставался столько лет, еще со времен осады Ара, который помнил Тарну и Улей Царствующих Жрецов, равнины народов фургонов и улицы Ара, исхоженные мною вдоль и поперек в те долгие месяцы, когда я находился на службе у Кернуса, владельца крупнейшего в Аре работоргового дома. Рукоять меча не была усыпана драгоценными камнями, а клинок не украшала тончайшая ажурная насечка, как на моем адмиральском мече. Но он был дорог мне не этим. Как же Телима догадалась отыскать его среди моих старых вещей и принести сюда, в крепость? Она как будто и не сомневалась, что я вернусь целым и невредимым. Она права: я не мог умереть, не попрощавшись со старым верным другом.
Воспоминания нахлынули на меня с новой силой, воспоминания о другой, прежней жизни, о времени, когда я был Тэрлом Кэботом.
Да, если тебе суждено умереть, что может быть лучше, чем встретить смерть с таким мечом в руке?
Сражение продолжалось уже на крыше башни.
Последние четыре стрелы были выпущены и унесли с собой жизни четырех наступавших, пытавшихся перебраться через крепостную стену.
Взобравшись на дощатый настил прикрытия, образованного уложенным на натянутую проволоку щитами, мы копьями и мечами отбивали нападение кружащихся над плоской крышей крепостной башни тарнов, управляемых вражескими наездниками. Они огвлекали наше внимание от тех, кто взбирался по приставным лестницам и веревкам на стены. Даже в пылу сражения нам было слышно, как царапают по каменному зубчатому парапету забрасываемые металлические крюки с привязанными к ним веревками. Вскоре над стеной показались вершины новых приставных деревянных лестниц. Снизу из-за стены послышался сигнал трубы, тут же заглушенный боевым кличем и топотом множества бегущих ног.
Положение становилось катастрофическим.
Между зубчатыми бойницами парапета замелькали неприятельские шлемы и зажатые в руках мечи и топоры.
Спрыгнув с дощатого настила прикрытия, стоя на котором мы отбивали нападение вражеских тарнсменов, я побежал к стене.
За спиной я слышал тяжелое дыхание Самоса и крики бросившихся нам на помощь людей.
Краем глаза я заметил мальчишку Фиша, бегущего за мной с копьем наперевес, и через мгновение услышал душераздирающий крик, долгий и протяжный, прервавшийся глухим стуком упавшего на камни тела, донесшимся от подножия башни.
— Остальным оставаться на месте! — приказал я.
На парапете мы отбили наступление тех, кто попытался взобраться на стены.
Мне на глаза попался один из осаждавших, поднимающийся по приставной лестнице на один из этажей крепостной башни.
Вдруг он дико закричал, и его руки соскользнули с деревянных перекладин.
В оконном проеме показалась голова Телимы. В зубах у нее был зажат кинжал, а в правой руке — оставленный мною адмиральский меч, с лезвия которого стекала кровь.
— Уходи отсюда! — крикнул я ей. — Уходи!
Не обращая на меня внимания, она стала быстро взбираться по оставленной противником лестнице. За ней поднимались Лума и Вина. Оказавшись на плоской башенной крыше, девушки принялись собирать громадные камни, которые они только могли поднять, и тащили их к парапету.
Телима дралась рядом со мной. Держа меч обеими руками, она отбивалась от дюжего неприятельского воина, лицо которого закрывал шлем. Мужчина, конечно, был сильнее. Вскоре ему удалось выбить меч из рук Телимы. Он занес уже свой меч над головой девушки, отчаянно пытавшейся решить, поднимать ли ей выбитое из рук оружие или просто броситься наутек, когда мой клинок, вонзившийся в грудь ее противника, избавил ее от этих мучительных раздумий.
